Екатерина Неволина - Ключик к мечте

! Вот еще новости!

— И что, — осторожно продолжила допрос я, — об этом… ну об Эдуарде вся группа знает?

— Конечно! — Наташка надула из жвачки большой пузырь и лопнула его прямо перед моим носом. — Давно! И только ты, как Снежная королева, — холодная и ничего не замечаешь. Кстати, если сравнивать Эдуарда с тем же Максом, он, пожалуй, даже выиграет — если не во внешности, то по моральным качествам. Во-первых, он не такой безынициативный пижон, думающий только о собственной внешности, как твой Макс. А во-вторых, хотя бы не связывается с несовершеннолетними.

Я почувствовала, что к щекам прилила кровь и они разгораются закатно-алым.

— Не лезь, пожалуйста, не в свое дело, — попросила я, изо всех сил сдерживая раздражение. Макс и тем более его отношения с Элей — вовсе не та тема, которую я готова обсуждать хоть с кем-то, а тем более с Наташей.

Подруга сузила глаза, собираясь перейти к открытой конфронтации, но тут на лестнице показался Макс.

— Хорошо, что вы еще здесь, — сказал он, глядя только на меня, — я вот подумал, что давно мы после занятий в кафе не сидели. Может, сходим сегодня?

Такое ощущение, будто пол раскачивали у меня под ногами. Что нужно Максу? Какую он затеял игру? Зачем? Может, издевается надо мной? Но нет, не похоже. Глаза серьезные, смотрит напряженно и прямо.

Чтобы не упасть, я положила руку на перила. Неужели я все-таки нравлюсь Максу? Неужели он все-таки хочет со мной встречаться?!

Жаркая волна, залившая меня с ног до макушки, вдруг сменилась ледяным душем. Эль. Моя несносная сестрица Эль. Ее сейчас не было рядом, но она все равно стояла между нами. Ничего уже не будет по-прежнему. В то время, когда она впервые возникла между мной и Максом, я еще витала в розовых грезах, считая, что Макс со дня на день предложит мне встречаться. Те дни, увы, не вернуть.

— Нет. Извини, мне некогда, — пробормотала я под любопытным Наташкиным взглядом и быстро, чтобы не успеть передумать, зашагала прочь.

«Все хорошо. Он тебе не нужен. Он совсем тебе не нужен», — повторяла я, словно занимаясь аутотренингом.

Сидя в грохочущем вагоне метро, я думала о том, почему это Макс снова заинтересовался мной. На вопрос, можно ли ему доверять, существовал единственно правильный ответ: «Нет». И речи не может быть о том, чтобы я бегала на свидания к тому же парню, с которым встречалась моя родная сестра. Такие извращения не для меня.

«А вы с Максом хорошо смотритесь вместе. Ну, подумаешь, ошибся. Эля — девушка яркая, вот и привлекла его на время… Не выдумывай, неужели ты оттолкнешь собственное счастье?» — вкрадчиво нашептывал мне голос. Я усилила громкость плеера, надеясь, что музыка заглушит его, но тщетно — тихие искушающие слова оказались громче самой громкой музыки.

Измотанная тяжелой борьбой с самой собой, я прислонилась затылком к черному стеклу двери и обреченно закрыла глаза.

Эль

Идея отомстить Максу была почти безупречна. Единственным ее недостатком являлось то, что пока Макс равнодушен ко мне, он словно одет в непробиваемую броню. А значит, придется вытащить его из этого панциря, заставить раскрыться, привязать к себе.

«Ты сделаешь это, Эль! Сдохнешь, но сделаешь!» — пообещала я себе.

Хотелось действовать немедленно, но я удержалась: нельзя испортить все с самого начала. Навряд ли у меня будет третий шанс. О, я терпелива, как столетний дуб, а моей кротости позавидовали бы ангелы!

Я молча наблюдала, как вернулась домой Мила — совершенно потерянная. Она отказалась от ужина, не села заниматься (что уже многое говорило о душевном состоянии моей многоумной сестрицы), а легла на диван, слушая плеер.

Больше всего мне хотелось сорвать с нее наушники и растоптать их, ударить ее по лицу, привести в чувство. Но я только смотрела.

Вечером у Милы начался новый приступ астмы, на этот раз весьма тяжелый, так что мама твердо заявила, что завтра же поведет ее к врачу.

Это мне на руку, так как способствовало успеху моего плана, уже возникшего в голове.

В субботу, прямо с утра, я приступила к его исполнению. Дома, кроме меня, никого не было: отец бывал редко даже в выходные, а мама с Милой уехали, как я знала по опыту, не менее чем на полдня.

Я набрала номер Макса:

— Нам надо увидеться.

— Эль, ну зачем ты опять? — вздохнула трубка, и я почувствовала, что деревянная игрушка, которую я машинально взяла с полки и сжимала теперь левой рукой, раскололась и грозит занозить мне руку щепками.

— Я должна тебя увидеть. Выбирай: или придешь сегодня ко мне, пока дома никого нет, и Милы, кстати, тоже, или я приду в понедельник к твоему институту, и мы будем разговаривать в присутствии всей группы.

— Диктуй адрес.

Макс разговаривает со мной сухо. Мальчик обижен. Пока что это не важно. Важно заманить его к себе.

Я встретила его с влажными глазами. Слезы были настоящими, хотя выжимать их из себя пришлось с большим трудом. Он недоверчиво посмотрел на меня. Я отвернулась, словно стараясь скрыть от него заплаканные глаза.

— Прости, что я тебя так вызвала. Мне надо было сказать тебе кое-что. Не по телефону, обязательно лично. Я на самом деле люблю тебя! Не думай, будто это несерьезно! — Теперь я смотрела в его глаза, моля про себя: «Ну давай, давай же! Не каждому парню говорят такое!»

Макс колебался. Мой порыв не оставил его равнодушным, однако он все еще не решался.

— Макс, это для меня очень серьезно, но я не буду принуждать тебя. Ты для меня слишком важен.

Глаза искали ответа в чужих серьезных голубых глазах. Я увидела, что Макс размораживается. Его взгляд потеплел, напряженно сжатые губы расслабились.

— Ты удивительно храбрая девушка, — произнес он, наконец, улыбнувшись. — Когда я не вижу тебя, то думаю, что не стоит с тобой встречаться, но как только ты оказываешься рядом, все летит кувырком.

— Макс, — я прижалась к его плечу, чувствуя, как колотится в груди сердце, — пообещай, что больше никогда не бросишь меня. Слышишь? Никогда! Я умру, если ты меня бросишь!

Я целовала его подбородок, с наслаждением вдыхая древесно-пряный аромат туалетной воды. Каждый поцелуй — жесткий, требовательный — словно печать. Я поставила на лице Макса с полсотни печатей, на каждой из которых значилось: «Мой! Мой! Мой!»

Ключик от его сердца был у меня в руках. Теперь никто, и уж тем более Мила, не посягнет на моего парня!

Мила

Предчувствие чего-то непоправимого не оставляло меня всю дорогу домой. Сердце тревожно ныло, а грудь болела.

— Милочка, что же ты у меня такая слабенькая, — вздыхала мама, с жалостью глядя на меня. — И в кого ведь?! И я, и папа, и Эля здоровые!

Ответить на это, как можно догадаться, было нечего, поэтому я улыбалась и отшучивалась:

— Ну должна же быть в семье хотя бы одна паршивая овца!

— Ой, Эмилия, зря ты так! Мне кажется, ты прости, но буду говорить откровенно, как подруга с подругой…

Мама кокетливо улыбнулась, ей и вправду до сих пор казалось, что ей не больше двадцати, наверное, в каком-то смысле это не так плохо… только тяжело. Ее никто не воспринимал серьезно, даже учителя в моей школе, а подруги, которых я приводила домой, болтали с ней как с равной.

— Ну говори. — Я кивнула — иногда, особенно в такие минуты, мне кажется, что я старше и это я ответственна за нее.

— Думаю, что ты слишком много времени уделяешь учебе, и это не идет на пользу твоему здоровью. Нет, ты молодец, — быстро опомнилась она, — ухаживаешь за собой, держишь себя в форме, но в последнее время ты даже не гуляешь! Как вернешься из института — сидишь занимаешься. Ну разве так можно? А если уж совсем честно, я считаю, тебе нужно с кем-нибудь встречаться! Вот есть же у вас этот симпатичный мальчик… Макс, кажется? Почему бы тебе не пригласить его к нам на чай?

Сердце глухо стукнуло в груди. И она о Максе. Я снова вспомнила (а забывала ли вообще?), как он смотрел на меня вчера. Вот и мама говорит, что нам надо бы встречаться… Я знаю, мы составляем хорошую пару. Но Эля…

Замкнутый круг, честное слово!

— Разве я могу пригласить к нам Макса, он сразу увлечется тобой, — попыталась я спасти дело шуткой. Но шутка не получилась, и хотя мама польщенно засмеялась и делано замахала руками — куда уж мне! — я почувствовала себя весьма скверно. Шутки у меня не получались, наверное, никогда. Здесь у нас специалист Эля.

Я закашлялась, и мама подозрительно посмотрела на меня. Пришлось покачать головой, показывая, что все в порядке, и нащупать в кармане плаща баллончик.

Как ни странно, чем ближе мы подходили к дому, тем тревожнее становилось на душе. Без всяких на то причин. Я рассеянно и невпопад отвечала маме и, старательно пялясь в землю, обходила многочисленные после ночного дождя лужи.

«Придем домой — сразу же сделаю себе чаю с мятой», — решила я, подходя к подъезду.

Вот, наконец, наш этаж. Ключ дрогнул в руках и с противным звоном упал на выложенный плиткой пол. Бог знает что такое! Наверное, я действительно больна, и врач прав, советуя уехать к морю на отдых. Чем раньше — тем лучше.

Когда я открыла дверь, взгляд первым делом уткнулся в аккуратно поставленные мужские ботинки — чистые, без следов осенней грязи, хищными зверями скалящиеся на меня из угла коридора. Я замерла, глядя на них, словно завороженная.

— А вот и мои вернулись! — послышался из комнаты жизнерадостный Элин голос. — Макс, пойдем, познакомишься с моей мамой.

Сестра тут же появилась на пороге комнаты, таща за собой растерянного и смущенного Макса.

— Это мой друг Макс, это моя мама Мария Николаевна, а Эмилию ты знаешь, — частила она.

Мама прислонилась спиной к двери, должно быть, чувствуя себя персонажем одного из своих романов.

— Здравствуй, Макс, — произнесла она совершенно ошалело.

А мне захотелось расхохотаться. Поднять голову к потолку и хохотать, хохотать, пока из глаз не брызнут предательские злые слезы.

* * *

Вот и осуществилась мамина мечта. Макс сидит у нас на кухне, пьет чай с печеньем, оттуда доносятся оживленные голоса. Я сижу за компьютером и гоняю по экрану цветные шарики. Это прекрасное занятие, чтобы не думать. Шарики появляются и появляются, заслоняя собой весь экран, так что от их многоцветия начинает рябить в глазах. Я щелкаю по кнопке «новая игра», и экран очищается. Можно начинать заново.

Моя жизнь похожа на клубок спутанных ниток, и попытки навести в ней хоть какой-нибудь порядок заканчиваются грандиозным провалом. Наверное, я просто неудачница.

В комнату заглянула мама и, придвинув стул, села возле меня, некоторое время наблюдая за моей странной нелогичной игрой.

— Да, — произнесла она с печальным вздохом, украдкой следя за выражением моего лица, — я слышала, что у Эли появился мальчик, но никогда бы не подумала, что это Максим… Тот самый Максим.

Я молчала. Что тут скажешь?!

— Но ведь ты, конечно, не переживаешь? — не могла успокоиться мама. — Тебе ведь Макс не то чтобы очень нравился?

Я механически кивнула: пускай ей будет легче. Нечего сваливать собственные проблемы на других.

— Так и знала! — обрадовалась мама. Она поверила мне с такой готовностью, что стало обидно. — На самом деле Макс и Эля подходят друг другу. Он — серьезный, положительный, интеллигентный, будет на нее хорошо влиять. И первые результаты уже заметны. Видишь, что Эля стала лучше одеваться? Повзрослела и сделалась женственнее?

Проклятые шарики опять заполнили экран, пришлось нажимать рестарт.

— А тебе нужен кто-то другой. Ну, не знаю, может, более беззаботный и отвязный. Чтобы пара была действительно гармоничной, люди должны дополнять друг друга, обладая разными качествами, — продолжала мама, игнорируя мое молчание.

— Как вы с папой? — не выдержала я.

Она осеклась, с минуту посидела молча и, не сказав больше ни слова, поднялась и вышла из комнаты.

Я не чувствовала ничего. Даже жалости.

От шариков нестерпимо болели глаза. Вскоре они все слились в одно большое, развернутое на весь экран, пестрое одеяло, а я все щелкала и щелкала мышкой — не различая цветов, куда придется.

Вечером я сделала для рук ванночку с питательной укрепляющей солью и села у зеркала, занимаясь маникюром. Осторожно сдвинуть специальной лопаточкой распаренную кожу у ногтя, срезать лишнее, затем взять ножнички и подровнять форму ногтя — аккуратно, чтобы не испортить.

Забота о руках требует большой сосредоточенности и не терпит нервозности. Занимаясь ногтями, уделяешь им все внимание и не думаешь ни о чем… постороннем и лишнем. Это как раз то, что нужно сейчас.