– Думаю здесь еще Вилли Вонка набить. Или щедрое дерево, пока точно не знаю.

– Билли подарил мне «Щедрое дерево», когда я пошла в детский сад, – внезапно вспомнила я.

До начала занятий оставалась неделя. Билли должен был уехать в Северную Калифорнию, где после небольшого землетрясения зафиксировали смещение в горной цепи Санта-Крус. Билли знал, как я переживала. Новый детский сад. Новая группа, в которой, как я думала, все давно сдружились. Он очень волновался, что не мог быть рядом, и купил мне «Щедрое дерево» – возможно, чтобы научить меня настоящей дружбе или показать, что он останется моим щедрым деревом, что бы ни случилось.

– Билли любил читать книги детям, – сказал Чарли, расправляя штанину.

– Он когда-нибудь читал им «Алису в Стране чудес»?

– Да, была у него старая книжка, и стоило ему ее открыть, как на шелест страниц, будто обладая шестым чувством, сбегались все соседские дети. – Чарли улыбнулся, а я достала из сумки книгу и протянула ему. – Именно она, – подтвердил он, и улыбка исчезла с его лица при виде огненно-красной обложки.

– Ты давно тут работаешь? – Я спрятала книгу обратно в сумку.

– Три года. Не думал, что останусь тут надолго, но это все наши истории.

– А почему ты остался?

Чарли поерзал на стуле и уселся поудобнее.

– Когда я только пришел, я читал Кена Кизи, Генри Миллера и все такое. Однажды Билли выхватил у меня «Заводной апельсин» и дал мне «Чарли и шоколадную фабрику». Я видел фильм, но книгу не читал. Я и забыл, что это совсем не детская история. Она очень мрачная, но не агрессивная. Билли всегда знал, какая книга тебе нужна. В этом заключалась его сила, будто он какой-то книжный доктор, а книги – его лекарства.

– Или будто в книгах есть некая магия, – добавила я, и Чарли, подмигнув, ушел к подростку, который ждал у кассы.

Сев за дальний столик, я с интересом наблюдала за утренней рутиной магазина. Рэй, сценарист, работал за столиком рядом со мной. Я помахала ему.

– Миранда, я правильно помню? – спросил он, вынимая наушники. Я гордо кивнула, словно запомнить мое имя – благородная задача. – Вы живете неподалеку?

– Вообще я живу в Филадельфии, а сюда приехала на пару недель.

– Так вот почему мы не виделись раньше.

– А вы давно сюда приходите?

– Каждый день вот уже четыре года. Соболезную по поводу Билли. Он был хорошим человеком. Кстати, именно он познакомил меня с моим агентом, Джорданом. Если бы не Билли, моя карьера бы так и не началась.

Я изучила соседние столики, за которыми тоже работали посетители. Мне вдруг стало интересно: изменил ли Билли и их жизнь? Запомнили ли они того Билли, что остался в памяти Чарли и Рэя, того Билли, который маленькими проявлениями доброты принес в их жизнь некую завершенность.

На моем телефоне прозвенел звук уведомления о новом сообщении. Доктор Назарио все-таки прочитал мое письмо. Мне повезло: пациент отменил осмотр, и у него появилось свободное окно. Доктор спрашивал, смогу ли я приехать сегодня днем. Я быстро напечатала «Да!» и выбежала из магазина. Уже в пробке на бульваре Беверли я вспомнила, что даже не поздоровалась с Малькольмом.

* * *

Доктор Назарио оказался высоким мужчиной с квадратной челюстью и такими острыми скулами, что о них, казалось, можно порезаться. Он выглядел, как врач из какого-нибудь сериала, а не как настоящий доктор, который сдавал экзамены в медицинском. Впрочем, типичная ситуация в Лос-Анджелесе. Большинство жителей этого города походили на героев из популярных блокбастеров. Даже Малькольм со своими хрустальными глазами и очерченными скулами был куда симпатичнее, чем большинство управляющих книжных магазинов.

На стенах кабинета доктора Назарио в рядок висели дипломы и сертификаты аккредитации. Я села напротив рабочего стола. Доктор достал письмо из ящика.

– Билли оставил официальное разрешение, на случай если вы заинтересуетесь его историей болезни.

Записка оказалась нотариально заверена Элайджей за год до смерти Билли.

Доктор Назарио поставил на стол пластмассовое сердце и открыл его.

– Аортальный стеноз – это патологическое сужение аортального клапана. Когда клапан сужается до такой степени, что перекрывает приток крови из левого желудочка. Как результат, развиваются некоторые сердечно-сосудистые заболевания. Существуют различные операции по замене клапана, но Билли обратился ко мне слишком поздно, только когда началась сильная боль в груди. К тому моменту лечение уже стало рискованным. Мы прописали ему диуретики, чтобы снизить внутрилегочное давление, затем следили за его состоянием. Учитывая, что сужение было существенным, Билли повезло прожить еще два года.

Я рассматривала внутреннюю текстуру пластмассовой модели сердца, пока доктор Назарио не закрыл ее. Он пролистал папку с документами Билли и протянул мне конверт.

– Билли попросил передать вам это.

Он встал, жестом приглашая меня выйти в коридор.

– Почему у здорового человека, не болеющего эпилепсией, может случиться приступ? – спросила я, следуя за ним по коридору с конвертом Билли в руках.

– У вас был приступ?

– Нет, не у меня, у жены Билли. Она умерла от острого приступа, и мне интересно узнать, по какой причине такое могло случиться, ведь она была совсем молода.

– Ну, причин для неэпилептических приступов немало. Например, психогенный фактор. Или передозировка наркотиков, опухоль мозга, сосудистое заболевание головного мозга, травма головы. Сложно сказать без медицинской карты.

– К сожалению, у меня нет ее медицинской карты. А какие из этих причин наиболее вероятны?

Доктор Назарио нахмурился.

– Боюсь, мне не удастся поставить диагноз без дополнительной информации.

Я поблагодарила его и ушла. Хоть он и не смог назвать причину приступа Эвелин, его разъяснение подтвердило мои подозрения: родители что-то скрывали. Если смерть произошла в результате передозировки, папа бы сказал, что у нее были проблемы с наркотиками. Он бы сказал, что у нее была опухоль или травма головы в результате какого-нибудь несчастного случая. Но причина явно крылась в чем-то другом. Если Эвелин умерла от острого приступа, значит, это произошло по иной причине и папа пытался от меня эту причину скрыть.

Выйдя из клиники, я разорвала конверт, который мне дал доктор Назарио.


«Наука – основа любой жизни, особенно моей. Я состою из волокон, мускулов и мозгов, мой рост доходит до двух с половиной метров, у меня блестящие черные волосы и белоснежная улыбка, но как бы привлекательно это ни звучало, я тебе не понравлюсь».


Этот текст оказался мне незнаком. Я попробовала поискать в интернете, но Гугл выдал только статьи про нервные и мышечные клетки, а также сайты для детей про то, как функционирует организм. Ни в одном из результатов не было словосочетаний «белоснежная улыбка» или «блестящие черные волосы».

Выходит, это не отрывок из книги, а загадка.

А может, это отсылка к мемуарам или биографии какого-нибудь знаменитого ученого? К философии Платона или Аристотеля? К какому-нибудь художественному произведению? Давненько я не практиковалась в ребусах, так что у меня не получилось найти ответ.

Я положила записку в задний карман и принялась изучать другой документ от доктора Назарио: письменное разрешение посвятить меня в подробности болезни Билли. Я надеялась отыскать там подсказку, хоть что-то, что помогло бы разрешить загадку, но увидела лишь подпись Элайджи, которая официально заверяла документ.

Насколько хорошо Элайджа знал Билли? Достаточно, чтобы стать исполнителем его последней воли. Достаточно, чтобы хранить для меня «Джейн Эйр». Достаточно, чтобы заверить письмо, разрешающее мне говорить с лечащим врачом Билли. Достаточно, чтобы знать, что же Билли подготовил для меня. По крайней мере, я хотела в это верить.

* * *

Офис Элайджи находился недалеко от клиники «Седарс-Синай».

– Миранда! – почесав затылок и растрепав свои и без того взъерошенные волосы, воскликнул Элайджа и провел меня в офис. На нем опять был серый костюм в полоску, и мне даже стало интересно, тот же это костюм или он купил несколько одинаковых комплектов. – Мы разве договаривались встретиться?

– Я не вовремя?

– Конечно, нет. – Он жестом пригласил меня в свой кабинет. – Я слушаю.

Усевшись в жестком кожаном кресле, я протянула Элайдже письмо Билли.

– Да, он болел какое-то время, но я даже не помню, чтобы заверял это письмо. – Элайджа вернул документ мне.

Я показала ему загадку Билли.

– Еще Билли передал мне вот это. Тоже через доктора Назарио.

Мужчина быстро просмотрел записку.

– Умно, – пробормотал он, вернув листок мне.

– Знаете ответ?

– Раз он передал эту загадку вам, значит, он хотел, чтобы именно вы ее и разгадали.

Я с прищуром посмотрела на юриста, и он повторил мой подозрительный взгляд.

– Билли не рассказывал вам о квестах, которые он готовил для меня?

– Нет, ни о чем подобном он мне не говорил.

– А о том, почему оставил мне свой магазин?

– Вы разве не получили письмо? – удивился Элайджа.

– Какое письмо?

– Я отправил вам его сразу после смерти Билли.

Видимо, он имел в виду посылку с «Бурей».

– А когда вы начали работать на Билли?

– Мой отец был его адвокатом. После того как он ушел на пенсию, я занял его место. Лет пятнадцать назад.

Ассистентка Элайджи заскочила внутрь и подала нам по чашке остывшего кофе. Элайджа сделал глоток и скривил лицо.

– Мадлен! – прокричал он секретарше. – Кофе вчерашний, что ли? Может, заваришь свежий? – Он забрал мою чашку. – Я не позволю вам это пить.

– Чем именно занимался ваш отец, когда работал на Билли? – спросила я, отдав свой кофе.

– Он разбирался в разногласиях по поводу имущества его жены. Ну а потом, всякий раз, когда Билли нужен был адвокат, он связывался именно с ним.

– В разногласиях?

– С отцом его жены, я полагаю. Она купила «Книги Просперо» на деньги из доверительного фонда своего отца. Когда она умерла, он попытался забрать ее активы.

– Выходит «Книги Просперо» – магазин Эвелин?

Это было настолько очевидно, что я удивилась, как это раньше мне подобное не пришло в голову! Ведь мне всегда с трудом верилось, что Билли заведует книжным магазином, но, с другой стороны, Билли во всем был странным, удивительным и неповторимым.

Элайджа кивнул.

– Билли и впрямь никак не был причастен к магазину, поэтому отец Эвелин и воспротивился, чтобы тот перешел к нему. Конфликт бы не зародился, если бы она оставила завещание, но молодые люди не задумываются о завещании, пока на них не сваливается безмерное богатство. Вот у вас есть завещание?

– А я и не владею безмерным богатством.

– И все-таки советую вам его написать, учитывая, что теперь вы владелец собственности.

Элайджа взял обе чашки и пообещал скоро вернуться.

Я несколько раз перечитала загадку Билли, пока ждала его. «Наука – основа любой жизни, особенно моей. Я состою из волокон, мускулов и мозгов…» Может, все-таки имеется в виду какой-то ученый? Хаксли? Бэкон? Дарвин? Нет, все не то. Если Элайджа так быстро разгадал загадку, значит, я не замечала нечто очевидное.

Впрочем, именно этим шарады и интересны: они довольно просты. Более мудреные загадки лишь искусно прячут эту простоту. Я вглядывалась в слово «волокна», пока оно не перестало иметь какой-либо смысл, превратившись в странное сочетание букв. С каждым прочтением разгадка казалась все недостижимее, поэтому я убрала записку и постаралась на время забыть про нее. Мне требовался свежий взгляд. Только так я бы сумела разрешить эту задачку.

Элайджа вернулся с папкой и двумя чашками кофе.

– По вкусу все еще как реактивное топливо, но, по крайней мере, он свежий, – сказал мужчина, протягивая мне чашку.

Он сел в кожаное кресло рядом со мной и повернул папку в мою сторону, чтобы мне было хорошо видно.

– Сейчас самое время объяснить, что же вас ждет.

Он распечатал листы с эксплуатационными расходами магазина, продажами и заработной платой за последние два года. Лючия и Чарли получали всего лишь тринадцать долларов в час. У Малькольма был фиксированный оклад, но получал он не больше, чем я на посту учителя в частной школе.

– Хорошая новость – эта собственность стоит сейчас значительно больше, чем на момент покупки в восьмидесятых, а ипотечные выплаты закончатся через два с половиной года. К тому же они незначительные. Также надо сказать, что Билли не вел учет по перекупленным книгам, так что ситуация не такая страшная, как может показаться.

– А плохая новость?

– Когда наступил кризис, Билли продал свой дом в Пасадене, чтобы покрыть затраты на магазин. Я пытался его отговорить. Этих денег хватило на несколько лет, а потом Билли увяз в кредитах. Так что, боюсь, остался немалый долг, а продажи за последнее время существенно снизились.