— Разденься для меня, — мягко повелел он.

У Бадры вспотели ладони. Она закусила губу от отвращения. Но если она не будет послушной, этот человек может избить ее так же, как это делал Фарик. У Джабари были широкие плечи, сильные руки, и плеткой он мог действовать гораздо лучше, нежели Фарик.

Дрожащие руки не слушались ее, когда она стала расстегивать платье и снимать через голову нижнюю рубашку, развязывать стягивающий талию шнур своих широких шаровар. И вот, тоненькая, нагая, трепещущая, стояла девушка перед Джабари, давая ему возможность рассмотреть свое тело, то, чего Фарик домогался с тех самых пор, когда увидел ее во Дворце наслаждений, публичном доме, куда ее одиннадцатилетней продали родители. Шейх раскрыл рот от удивления.

— О Аллах! — хрипло сказал он. — Ты просто восхитительна.

Она ненавидела себя, ненавидела его, но попыталась подавить тот ужас, который вызвал в ней горящий блеск и черных глазах шейха. Он нежно положил ладонь ей на грудь, стал ласкать ее.

«Нет! Никогда снова! Я не могу!» — кричало все у нее внутри. В ужасе она резко отпрянула. Бежать было некуда. Бадра попала в ловушку. Инстинктивно она отбежала в угол шатра, упала на ковер и вжалась в него, отвернувшись к стене и закрыв лицо руками, пытаясь защититься. Она надеялась, что если свернется клубочком и будет тихо лежать, шейх оставит ее в покое. Сильная дрожь сотрясала ее тело.

— Бадра, в чем дело? Что с тобою? — в голосе шейха звучало замешательство.

Бадра отползла еще дальше в угол. Она испытывала унижение и стыд. Однако ничего не могла поделать с собой.

— Не бойся меня, — прошептал Джабари, наклонившись над нею.

Она ощутила обнаженной спиной прохладу, когда он приподнял ее длинные волосы. Его мягкая рука погладила ее спину и вдруг замерла. Пальцы его нащупали глубокие рубцы и шрамы на ее плечах, острых лопатках и на ягодицах. Она дернулась и, чтобы не закричать, зажала себе рот рукой, и вновь содрогнулась всем телом.

— О Аллах! — прошептал шейх. Он был просто в шоке. — Что же это отродье жирного шакала сделало с твоей спиной? Бедная девочка…

Бадра зарыдала.

— Пожалуйста, Бадра, уходи. Я не причиню тебе никакого вреда. Не бойся меня…

Ложь. Всегда и везде ложь.

«Конечно, ты говоришь, что не причинишь мне вреда. А потом все будет наоборот. О, пожалуйста, не трогай меня. Я не перенесу этого».

Слова Джабари раздавались в ее ушах. Она взглянула украдкой и увидела, что он протягивает ей одежду. Еще один трюк. Он будет протягивать ей одежду, а потом отнимет. И будет бить и измываться над нею. Но шейх встал и удалился. Потом, в соседнем покое, Бадра услышала голос своей подруги.

— Она не сказала мне ни слова. Что этот ублюдок делал с бедняжкой? — спросил Джабари.

— Бадра месяцами не разговаривала ни с кем из нас. Она была любимицей нашего хозяина, и ему… нравилось бить ее, — ответила Фарах и вошла в комнату, где Бадра все еще лежала, сжавшись, на ковре.

— Бадра, прекрати это! Шейх может рассердиться, — стала уговаривать подруга, наклонившись над Бадрой. — Он отличный любовник, гораздо искуснее нашего прежнего господина. И он умеет ласкать женщину, доставить ей удовольствие. Успокойся, перестань дрожать. Ты должна повиноваться шейху беспрекословно…

— Спасибо, — сухо сказал Джабари. — Ты можешь идти. Позови Назима.

Он проводил Фарах в главную часть шатра. Бадра услышала веселый голос воина:

— Разве тебе нужна помощь, владыка? Совет? Я думал, что в этом деле тебе содействие не нужно.

— Перестань шутить, Назим. Бадра забилась в угол и не выходит. Фарах сделала попытку успокоить ее. Но девушка все еще боится меня.

— Ну надо же! Звучит неправдоподобно, — усмехнулся Назим.

— Девушка испугана. Шейх Аль-Хаджидов, собака, бил ее. Попробуй уговорить ее. Может быть, твое обаяние поможет успокоить ее.

Бадра услышала, как мужчины вошли в спальню. Она крепче зажмурила глаза. Если Джабари хочет ее добиться, то ему надо будет применить силу. Никакие слова не заставят ее покинуть спасительный угол.

— Посмотри, она дрожит, бедняжка. Я бы заколол этого ублюдка Фарика за то, что он сделал, — спокойно сказал Назим.

Приоткрыв глаза, Бадра увидела склонившегося над пей мужчину. Назим стал ласково уговаривать ее. Сочувствие светилось в его светлых глазах с яркими белками, но она знала, что и этот взгляд может быть обманчив. Воин дотронулся до ее обнаженного плеча.

Она вздрогнула и забилась еще дальше к стене.

Назим тяжело вздохнул.

— Она слишком напугана, Джабари. Советую тебе быть с ней помягче. Дай ей время. Не бери ее сейчас.

Она слышала, как он ушел. Шейх опустился рядом с нею на ковер.

— Я не буду добиваться твоей любви силой, Бадра. Терпенья у меня хватит. Буду ждать столько, сколько потребуется, пока ты сама не пожелаешь быть со мною…

Бадра покачала головой, глаза ее наполнились слезами.



«Прошло уже много времени. Что Джабари делал с нею?»

С того момента, как тетка шейха привела в его шатер эту прелестную новую девушку с глазами испуганной газели, время для Хепри тянулось страшно медленно. Под конец он больше уже не мог этого выносить. Он стоял подле шатра Джабари, насупившись, в позе упрямого осла, опустив голову, и с ненавистью глядел на двух стражников, двусмысленно ухмылявшихся. Они отпускали непристойные шуточки по поводу сексуальных способностей Джабари, далеко не лестные для шейха. Джабари, видно, все еще трудился. Но он был молод, и многим не нравилось, что он в столь раннем возрасте сделался вождем воинственного племени. Поэтому присвоение себе бывших наложниц из гарема Фарика заслужило бы ему уважение среди воинов.

— Целых два часа! Наш шейх — сильный человек, — сказал один из стражников и захохотал.

Хепри поморщился. Увидев это, другой воин тоже засмеялся и негромко сказал первому:

— Гляди-ка, брат шейха уже обдумывает, как бы проявить свое превосходство. Он всегда стремится быть первым.

Хепри услышал эти слова и сжал кулаки. Внутри у него все дрожало. Маленькая наложница по имени Бадра казалась такой испуганной. Ее темные глаза молили о помощи. Чувство сострадания и стремление защитить, спасти девушку томили его. Он тоже был охвачен ужасом, когда попал в плен к Аль-Хаджидам, в его ушах до сих пор стояли предсмертные крики его родителей…

Чтобы скрыть возбуждение и заглушить голоса, доносившиеся из шатра, Хепри стал петь. Он старался не думать о том, что происходило с Бадрой на постели внутри шатра. Она принадлежала брату, и с его стороны было глупо желать ее. Однако он ничего не мог поделать с собой, и острые шипы ревности больно кололи его сердце.



У Бадры болело все тело, но она не смела пошевелиться. Шейх был занят разбором бумаг. Она так же устала от долгого пребывания в неудобном положении в углу шатра. Но здесь было безопаснее.

Снаружи она вдруг услышала какие-то странные звуки, вроде бы напоминавшие пение. Бадра узнала голос Хепри, который привез ее сюда. Но пенье его было хуже воплей осла. И словно в подтверждение ее мыслей истошно завопил настоящий осел. От неожиданности Бадра вздрогнула и тихо засмеялась.

— Как будто верблюд кричит, — проворчал шейх.

Воин тем временем запел громче. В ответ осел издал еще один истошный крик. Бадру стал душить смех.

— Упрямое животное! Никакого уважения к самому отчаянному воину Египта, — закричал у шатра Хепри, явно расстроенный.

И услышав это, Бадра не выдержала и рассмеялась уже громко. Джабари оглянулся.

— Неужели он заставил тебя смеяться? — удивился он.

Она все еще смеялась, зажимая рот рукою.

— Бадра, если тебе нравится Хепри, я приведу его сюда. Мне доставит удовольствие снова слышать твой смех. Ты хочешь этого?

Она закусила губу, размышляя. Хепри нравился ей, он казался добрым и надежным. Более безопасным, чем шейх. Шейх был гордым человеком. Может быть, в присутствии Хепри он не станет домогаться ее? Бадра кивнула.

— Если я приведу его сюда, ты должна будешь одеться и выйти наконец из своего угла, — и Джабари протянул ей одежду.

Секунду девушка колебалась, все еще не веря ему. Потом вскочила, схватила рубашку, шаровары. Выражение лица шейха подбодрило ее. Она быстро натянула на себя одежду. Почувствовала, что замерзла. Все тело у нее болело, ноги были как ватные. И все же она прошла вслед за Джабари в главные покои. Шейх откинул полог и позвал брата:

— Хепри, прекрати свое дурацкое пенье, иди сюда немедленно. Тебя слышно даже в Синае.

Джабари обернулся к Бадре, улыбка смягчила угрюмые черты его лица.

«Может быть, он вовсе не такое уж животное», — подумала Бадра.

Воин вошел, взгляд его был печален.

— Проси прощенья за свои вопли у моей наложницы, — приказал Джабари. — Твое пенье терзало ее уши. Слушать его было ужаснее, чем слушать музыку желудка твоего осла.

Хепри бросил на него хмурый взгляд и увидел на лице брата насмешливую гримасу.

— Я прошу прощения за шум, который ты слышала, но осел — грубое животное. Он не признает мое пение и дразнит меня, совсем как мой брат. — Он улыбнулся и подмигнул ей.

Она снова рассмеялась.

— Ты смеешься над моим пением? — поддразнивал он ее. — Но я уверяю тебя, Джабари поет не лучше. Хочешь, я попрошу его спеть?

— Не стоит просить певца петь, пока он сам не захочет этого, — сказала Бадра, вспомнив старую арабскую пословицу.

Слова, которые она произнесла впервые после утраты своего ребенка и всех своих надежд, потрясли ее. Голос у нее был надтреснутый и какой-то безжизненный. Джабари открыл рот от удивления. Хепри улыбнулся.

Опасения оставили ее. Когда шейх велел Хепри идти и позвать Назима, откинув полог и оставив проветривать шатер, она перестала бояться. Шейх больше не делал поползновений добиваться ее.

— Бадра, я не могу изменить прошлое и то зло, которое Фарик причинил тебе, — спокойно сказал он ей. — Но я обещаю, что это никогда не повторится, и буду заботиться о тебе.

Вошел Назим. При взгляде на Бадру его лицо расплылось в улыбке. Кивком головы шейх пригласил их обоих сесть на ковер возле сложенных верблюжьих седел, вдали от посторонних ушей.

— Назим, я так и не смог заставить ее стать моей наложницей. Я не спал с ней и не буду, после того как увидел, что с нею сделал скотина Фарик. Он бил ее, у нее вся спина в кровоподтеках. Что ж, Фарах, другая женщина, утешит меня.

Назим встревожился:

— Повелитель, люди думают, что ты насладился ею, ведь она находилась в твоем шатре два часа.

Джабари нахмурился:

— Я вижу, ты считал минуты.

— Все считали, — сказал Назим. — Все племя говорит о твоих удивительных способностях… Ты опозоришь ее, если не объявишь ее своей наложницей. — Но взгляд Назима говорил иное. «Ты опозоришь себя».

Шейх разочарованно вздохнул и испытующе посмотрел на юную женщину.

— В таком случае, Бадра, мне придется объявить тебя своей наложницей, но только на словах. Ты не будешь делить со мной постель. Ты находишься под моим покровительством. Понимаешь? Ты больше не принадлежишь Фарику.

— Ты ошибаешься, — сказала она прерывающимся шепотом. — Я всегда буду принадлежать Фарику. Он всегда будет искать меня. Ты и твои люди находятся в смертельной опасности.

Назим положил руку на рукоятку меча и сказал:

— Послушай меня, Бадра. У нас давняя вражда с племенем Аль-Хаджид, но им никогда не удавалось победить нac в бою. И никогда не удастся! Я и все воины нашего племени готовы поклясться в этом.

— Но ты не сможешь воспрепятствовать ему прийти за мной, — настаивала она.

— Тогда я дам тебе сильного воина, чтобы он охранял тебя и чтобы ты чувствовала себя в безопасности, — убеждал ее Джабари. — Это будет Хепри, начальник моей стражи, мой брат и мой телохранитель. Я назначаю его твоим защитником. Куда бы ты ни пошла, он будет всегда рядом с тобой. Это храбрый воин. Я полностью доверяю ему, и ты должна ему верить. Ты больше не раба Фарика.

— Фарик больше никогда не будет тебя бить, — добавил Назим. Его янтарные глаза вспыхнули, как у разъяренного тигра. — Нет, никогда! Не бойся… — Он с жалостью посмотрел на девушку.

Бадру охватило чувство стыда. Что, если все в этом племени будут смотреть на нее так же? С яростью на Фарика и с состраданием к ней? И она уже никогда не сможет стать счастливой? Она не переживет, если все они узнают ее позорную тайну.

— Прошу вас, больше никому не говорите о том… что со мною делал Фарик. Я прошу вас, — умоляла она.

— Я должен сказать Хепри, чтобы он, зная твое прошлое, понял, как это важно — защищать тебя, — сказал шейх.

— Нет! — закричала она. — Прошу вас! Я не перенесу этого!