Ольга Горовая - Кофе в постель

Пальцы сжались в кулаки при одной единственной идеи, мелькнувшей по краю сознания, что есть и другое объяснение темноты в ее комнатах. Не подразумевающее отдыха.

Его опять захлестнуло уже знакомой, тягучей и острой ревностью.

Но он заставил себя отрешиться от этой эмоции.

Ничего странного, окажись она не одна. Ната заслуживала того, чтобы ее любили.

Она была удивительной женщиной.

Действительно необыкновенной. При мысли о ней, Святославу всегда приходила на ум строчка из одной песни — для нее и седьмое небо оказалось бы слишком низким.

Не потому, что Ната требовала большего. Нет. Потому что она заслуживала этого. Всего самого лучшего.

Заглушив мотор, он откинул спинку сиденья так, чтобы видеть ее окно, и вытянул ноги, давая мышцам отдых.

3 марта, квартира Наташи

Перевернувшись, Наташа сонно подняла веки, недоуменно уставившись в окно, подсвеченное уличным фонарем. Оперлась на подушку, вслушиваясь в перезвон маленьких колокольчиков, потерла лицо, пытаясь понять, что ее разбудило.

Может машина какая-то подъехала, или кто-то крикнул что-то на улице?

Но, вроде бы, ничего такого не было.

Часы показывали начало первого ночи, и во дворе не было слышно ничего, кроме тихого шума ветра в мокрых ветках голых деревьев.

Странно, что-то же вырвало ее из сна?

Растрепав пальцами короткие волосы, которые и без этой манипуляции торчали в разные стороны, она опустила ноги на плетеный коврик ручной работы и осмотрела комнату. Все было, как и всегда.

Она встала, одернув хлопковый топик и, не замечая, начала теребить завязку пояса пижамных штанов. Колокольчики на браслете снова звякнули.

Может быть, это их звон разбудил ее? Но Наташа, казалось, уже настолько привыкла к нему, снимая браслет только в ванной, что такое объяснение не уняло непонятной тревоги, щекочущим узлом свернувшейся в животе.

Самовольно, пальцы правой руки скользнули по коже левого запястья, ощупывая внутреннюю поверхность украшения. Эта процедура уже стала ее навязчивой привычкой. А повтор подушечкой пальца изящной вязи рисунка нескольких слов, выгравированных на обороте золота — обязательным ритуалом.

Глупо, конечно.

Наташа подошла к окну, невидящим взглядом обводя тихий и пустой двор, и прислонилась щекой к холодному стеклу.

Внезапно ее глаза остановились на большом внедорожнике, которого Ната никогда не видела здесь раньше.

Он стоял почти напротив ее окна, и не было никаких признаков, что в машине кто-то находился.

«Наверное, к кому-то из соседей приехали гости», — убеждала Наташа себя, ощущая, как сжимается что-то в животе и заканчивается кислород в легких.

Маленькие колокольчики, изящно вырезанные из платины, снова звякнули, словно посмеиваясь над ее попытками мыслить здраво.

— Это не может быть Слава, просто не может, — хрипло прошептала она в тишину комнаты, не заметив, что разговаривает сама с собой.

И зная, что говорит правду, все равно, могла бы с кем угодно поспорить, что в этом внедорожнике сидел именно он.

10 января, суббота, квартира Наташи

В полпятого утра Наташа сдалась.

Отбросив одеяло, она села в постели, смирившись с тем, что больше уснуть не удастся и, зевнув, пошла на кухню, варить себе кофе.

Пока ее кофеварка шипела и урчала, заваривая свежесмолотые зерна, Ната пыталась понять, что же именно мешало ей нормально отдохнуть этой ночью.

Все те, несчастные три часа, что она проспала, ей снились зерна кофе, кофейная гуща и… клиент ее брата, с которым она вчера познакомилась. Нельзя сказать, что после такого «отдыха» Ната чувствовала себя бодрой.

Взяв с подставки чашку горячего напитка с ароматной пенкой, она опять зевнула, устало потерла глаза и села на подушку дивана кухонного уголка, подобрав под себя одну ногу. Тонкие пальцы Наты задумчиво вертели чашку, но перед глазами стояло не переплетение пузырьков коричнево-белой пенки, а узор из гущи, который она увидела на донышке своего сосуда вчера вечером на кухне у Лены.

Наверное, не стоило обращать внимания на то, что ей предвещались испытания и проблемы. В конце концов, Наташа даже вопрос не загадывала, так, хотела развеселить и взбодрить подругу. Да и вообще, думала в тот момент о Святославе, если честно. Потому, сложно было толковать увиденное верно.

Однако на память тут же приходил утренний визит Деньки и его волнение.

Он сказал, что в последнее время видит нехорошие сны. После ее сегодняшней ночи, Ната так же могла бы сказать, нечто подобное. Не то, чтобы из них можно было сделать какой-то вывод, однако и отмахиваться не стоило.

Глядя в пространство перед собой, Наташа взяла чашку и медленно сделала первый глоток. Она любила этот момент: первый глоток кофе — самый вкусный.

Ветки деревьев во дворе тихо поскрипывали странным, непривычным звуком. Это привлекло ее внимание.

Отставив чашку, Ната подошла к окну и посмотрела на термометр — минус двадцать два. Да уж, ничего удивительного, что деревья обледенели. Вчера было лишь минус три, а днем и того больше.

Покачав головой, она зябко повела плечами, радуясь теплу в квартире.

Может это из-за погоды ей не спалось и всякая…, как там Деня говорил — «муть»? Да, всякая муть снилась.

Возможно.

Впрочем, Наташа слукавила бы, сказав, что некоторая часть ее снов была мутью. Те куски сна, когда она видела в дреме Святослава — несколько скрашивали общее впечатление от ночи.

Тихо рассмеявшись над самой собой, она покачала головой и вернулась на прежнее место, снова отпив кофе.

Видно, слишком на долго открестилась Ната от личной жизни, раз такая кратковременная и, в принципе, случайная встреча — оставила настолько глубокий след в сознании. Но что тут скрывать, он и правда, ей понравился.

Запустив пальцы в волосы, она помассировала кожу головы, пытаясь немного взбодриться. Господи, такое ощущение, что она устала больше, чем вечером! Надо было что-то с этим делать. Иначе вся суббота сведется к неравной борьбе с наваливающимся сном и неясными тревожащими ощущениями, которые уже ей надоели.

Наташа заставила себя встать и пройтись взад-вперед по кухне. Покачала головой, разминая мышцы, и вдруг, остановилась, понимая, что начинает улыбаться.

Кажется, она придумала, чем сегодня займется!

Конечно, в такой мороз лучше бы из дома не высовываться. Но мать всегда учила ее: если сознание что-то тревожит, а обнаружить проблему не выходит — надо развеяться и заняться чем-то совершенно непредвиденным и понимание придет само собой.

Отпив еще глоток кофе, она пошла в ванную и, включив воду, стала ждать, пока струя из крана хоть немного потеплеет, придирчиво изучая при этом себя в зеркале. Голову мыть не имело никакого смысла. Во-первых — волосы были не грязными, и даже укладка, каким-то чудом, сохранилась во время ее ночных метаний по кровати. Ну а во-вторых, все равно в бассейне, куда Наташа решила поехать, чтобы и поплавать, и поразмышлять — от прически ничего не останется.

Наташа никогда еще не посещала бассейн так рано. Обычно они с Надей или Леной, а то и с обеими вместе, приезжали туда часам к трем-четырем пополудни. Но Ната точно знала, что тот работает даже в шесть утра в субботу.

Дело в том, что они посещали лучший бассейн в городе, который работал при заводе и был открыт администрацией для своих рабочих. Потому тот работал круглосуточно в любой день, чтобы люди могли позаниматься при желании, до или после своей рабочей смены. Разумеется, для рабочих данного предприятия плата была символической. Сама же Наташа платила очень большие деньги, чтобы иметь возможность плавать там, где тренировались некоторые представители олимпийской сборной их страны.

Но оно того стоило. Данный бассейн не только являлся одним из лучших в регионе, но к тому же, единственный в городе, обрабатывался не хлоркой, а серебром, что делало плавание более приятным.

Умывшись, она быстро собралась, решив не завтракать перед тренировкой и, одевшись, вышла на мороз.

Дороги оказались почти пустыми. Видно, мало кому в такое раннее субботнее утро не сиделось дома. Так что до бассейна, который располагался достаточно далеко, Наташа добралась лишь за пятнадцать минут. Правда, перед этим, минут десять прогревала машину, неразумно брошенную вечером под подъездом. И стучала зубами от холода при этом. Зато, хоть отвлеклась от своей странной тревоги.

Охранник на входе молча проверил ее пропуск, и с задумчивым выражением на лице нажал кнопку, открывающую двери. Видно, ему было невдомек, кому может захотеться в такую рань проводить время в бассейне.

А вот пожилой гардеробщик, иногда выполняющий функцию и уборщика, оказался более разговорчивым. Наверное, совсем заскучал за ночь без общения.

— Что-то вы рано сегодня, — с улыбкой отметил он, принимая у Наташи теплую куртку. — Да еще и по такой погоде.

Ната улыбнулась

— Да так, поплавать захотелось. Заняться было нечем, — она пожала плечами. — Но я, похоже, далеко не первая, — она кивнула на достаточное количество верхней одежды, уже висящей на вешалках.

— Это верно, — дедушка облокотился локтями о поверхность стойки. — Люди перед сменой приходят, все равно, хоть и холодно, да и так, еще пару человек приехало. Есть у нас постоянные «ранние пташки». Но вы-то всегда к обеду приходили? — он неотрывно смотрел на нее, видимо решив, что нашел человека, с кем сможет наболтаться.

Наташа искренне сочувствовала этому старичку, но ей очень хотелось поплавать. Причем настолько, что подобное рвение даже пугало. Денька бы в таком случае сказал, что: «неспроста это». И посоветовал бы младшей сестре поддаться желанию. Потому что в их семье было принято доверять своей интуиции или чему-то, что они сами понимали под этим словом, и идти у устремлений на поводу.

Что она и сделала. Неопределенно махнув рукой, Наташа кивнула гардеробщику, и заторопилась к ступеням, ведущим к раздевалкам, ощущая, что, определенно, поступает верно.

Почему-то, на ум пришло прозвище, которым за глаза окрестили ее девчонки с легкой подачи Деньки. Но Наташа не была ведьмой, совершенно точно.

Не являлась таковой и ее мать. А вот прабабка ее матери, жившая еще в девятнадцатом веке, по семейным легендам, носила такое звание по полному праву, являясь самой настоящей деревенской ведьмой.

Причем люди настолько в это верили, что когда сменилась власть и государство, пострадала ее дочь, прабабка Наташи, сосланная за не коммунистические взгляды и якобы подзуживание на заговоры — в концентрационный лагерь, где провела пятнадцать лет.

Эта часть истории их семьи до сих пор, оставалась тайной под семью печатями для всех посторонних. И как бы Денис с Наташей, посмеиваясь, не пытались убедить мать, что никому данный факт уже не важен, и живут они совсем в другом времени и политическом строе, упоминалось это только ночью, на кухне и шепотом.

Наташа не судила мать. Даже она сама, несмотря на то, что была в семье младшей, помнила прабабушку, умершую, едва ей исполнилось десять лет. И помнила все те немногие истории, которая та ей рассказывала. В тех воспоминаниях, в самом деле, было чего бояться.

Бабушка Наты гордо именовалась библиотекарем. Даже имела награды и благодарности за добросовестный труд во благо просвещения отечества. Но, на самом деле, никогда не жила этим. Порою, Нате вообще казалось, что бабушка не помнит, где именно работает. Уж больно редко она появлялась на рабочем месте. Но их семья никогда не бедствовала, и не в должности деда было дело. Тот только покрывал «не социалистическую» деятельность своей ненаглядной и любимой жены.

Сколько Наташа себя помнила, в их пятикомнатной, небывалых по меркам того времени размеров, квартире(чему поспособствовала одна из бабушкиных постоянных клиенток), почти не иссякал поток посетителей. Причем, приезжали даже из столицы страны Советов.

Вера Никитична принимала всех. Поила кофе, и долго разговаривала в своем кабинете. Потом, некоторых она провожала до дверей в полной уверенности, что люди ошиблись, приехав к ней. Другим же, наоборот, давала советы.

Она не гадала, не раскладывала карты и не водила руками по фотографиям. Просто очень хорошо разбиралась в людях, их желаниях, и мотивах поступков. А еще, всегда прислушивалась к тому, что ей говорил внутренний голос или интуиция.

Тем же занималась и ее мать.

Подсознание — странная штука, и порою, может выкинуть фокус похлеще циркового факира.

Наташа не знала, можно ли это было назвать мистикой. Она так не считала. Тысячи людей гадают на картах или толкуют свои сновидения. Что такого, что процент верных толкований подобных вещей членами ее семьи — был несоизмеримо выше рядового человека? Просто их всех с детства учили обращать внимания на детали и мелочи в поведении окружающих и своих собственных поступках. Скорее, Наташа бы посчитала и свою бабушку, и прабабку, и даже мать — хорошими психологами, умеющими помочь людям с их проблемами. Просто менталитет наших людей позволял им принимать психологическую помощь от гадалок и «бабок» с большей охотой, нежели от заграничных психотерапевтов.