Сэр Торп уже давно отчаялся требовать, чтобы здесь навели порядок. Да и вообще ему никогда не приходилось подолгу жить в Круеле, и он не мог проследить за тем, чтобы уборка велась должным образом. У Рольфа голова была занята слишком многими другими вещами. У Амелии, похоже, не было привычки управлять прислугой. Достаточно того, что она поддерживала относительную чистоту в комнате Рольфа.

Рольф принялся вслух рассуждать о том, что теперь здесь живет его жена, и он надеется, что она возьмет заботы на себя. Не тут-то было. Амелия сообщила ему о разговоре с его женой и будто бы Леони заявила, что не намерена брать на себя заботу по управлению Круелом. Рольф пришел в бешенство, припоминая сцену в саду: она могла управлять Першвиком, который ей принадлежал, но заниматься Круелом не намерена?

Однако Амелия сообщила ему, что дамы такого, как Леони, положения привыкли проводить целые дни, занимаясь рукоделием и сплетничая. Рольф знал, что это именно так, поскольку его собственная мать ни разу и пальцем не пошевелила, чтобы вести домашнее хозяйство. «Ну и ладно, — подумал Рольф, — пусть так оно и будет».

К несчастью, его гневу не суждено было смягчиться к тому времени, когда появилась Леони. На ее лице застыло то же горестное выражение, что было во время разговора в саду, и он чуть было не прогнал ее, однако на них было обращено слишком много глаз.

Оба они молчали, и его ярость усиливалась. Она собиралась затаить свой гнев в душе, и это взбесило его. Ему хотелось, чтобы Леони была такой, как накануне ночью, когда разговаривала с ним, примирилась с ним. Он поверил, что они вес начинают заново.

После полудня Дэмиан привез в Круел начищенные до блеска доспехи Рольфа. Единственное дело, которое юноша выполнял хорошо, заключалось в чистке доспехов. Рольф не привык к столь юному оруженосцу, и времени теперь у него было слишком мало для того, чтобы обучать юношу. Обязанность Дэмиана заключалась в том, чтобы прислуживать Рольфу, по утрам выбирать для него одежду, помогать одеваться и прислуживать ему за столом. Поведение оруженосца определялось строгими правилами, даже порядок разделки мяса и передачи хозяину чаши с вином. Дэмиану было известно все, что от него требуется, но безупречно он ничего не выполнял.

Сегодня все запасы терпения были истрачены на разговор с женой Когда юноша во второй раз пролил вино, он прогнал его, грубо выругав так, что перекрыл шум в зале. Все умолкли, потом продолжили трапезу. В конце концов, Рольфу было свойственно выходить из себя.

Понаблюдав за тем, как леди Амелия — с очевидного одобрения Рольфа — распоряжается подачей блюд, Леони уже была в напряжении.

— Всегда ли вы столь суровы с этим юношей? Темные глаза Рольфа с бешенством пронзили ее.

— Вот как. Значит, у вас все же есть голос?! Леони опустила глаза.

— Я не знала, что должна высказаться. Но сказать мне нечего.

— Неужели вам не присуща обычная учтивость?

— Нет, мой господин, — тихо ответила она. — Что получаешь, то и даешь взамен.

Он прорычал, не считаясь с тем, что и сам не сказал ей ни слова:

— Стало быть, сейчас у вас нашлось, что сказать, и, как выясняется, не ласковые слова. Вам было бы лучше промолчать.

— Я знаю, что мои слова для вас ничего не значат, мой господин, но ваш оруженосец лучше служил бы вам, если бы вы проявили хоть немного терпения. Юноша просто Волнуется.

— Вы ведь обучили многих оруженосцев, правда?

— Нет.

— Ну, во всяком случае, хотя бы одного? Откуда еще вам было бы известно, как я должен обращаться с оруженосцем?

Леони устояла перед его напором.

— Мой господин, все дело в целесообразности.

— Вы хотите сказать — терпеть его неумелость, и он не станет неловким?

— Он не был бы таким неловким, если бы вы не смотрели на него столь сурово, — ответила она.

— Понятно. Стало быть, когда Дэмиан столкнется с врагом на поле брани, то будет в полном порядке, если противник ему улыбнется? Но если противник свирепо посмотрит на него хотя бы один раз, что получится? Из трепещущих пальцев уже выпадет меч, а не прольется вино Ваш здравый смысл приведет Дэмиана к гибели.

Лицо Леони вспыхнуло. Он сказал чистую правду. Если сейчас Дэмиан не научится владеть собой, ему не дожить до посвящения в рыцари. Неуклюжими могут быть крепостные и женщины, но не воины.

— Я согласна, — уступила она. — И все же я утверждаю, что вы были сверх меры жестки с юношей. Время от времени немного терпения было бы вам обоим на пользу.

— Вы посоветовали проявлять терпение к юноше; а что вы советуете самой себе?

Леони медленно подняла на него глаза и ласковым невинным голосом спросила:

— Мой господин, я тоже вызвала ваше неудовольствие?

Рольфу было не до смеха. По сути дела, ее попытка легко отнестись к его вспышке гнева привела Рольфа в ярость.

— И что вы советуете? — спросил он мрачно.

— Отступить.

— Это неприемлемо.

— Тогда, мой господин, еще немного терпения.

— Терпение без награды не стоит усилий, — бросил он в ответ.

Это предупреждение. Он ожидал слишком многого. Если он не желает дать, то и она не хочет.

— Награда достается только тем, кто ее заслужил.

— Вы хотите сказать, что я не заслужил?

— Это как подскажет вам ваша совесть, мой господин.

— Будь я проклят, при чем тут совесть? — требовательно спросил он. — Моя совесть чиста!

— Не сомневаюсь, — парировала она.

Сейчас было бы опасно что-то к этому добавить. Рольф осушил чашу и потребовал принести еще.

Леони перевела дыхание. Прежде всего, ей не нужно было затевать этот разговор. Ему ничего не докажешь.

Большинство мужчин в жизни соблюдали двойную мораль, и ее муж был таким же. Ему нельзя было сказать, что он ошибается, и нельзя было сомневаться в его честности — как он ее понимал А в его понимании не было беды в том, что любовница жила в одном доме с женой. Не было ее и в том, что он позволял любовнице управлять своим хозяйством. На прелюбодеяние мужчины всегда смотрели сквозь пальцы, но горе жене, что намерена сбиться с пути истинного. Все они лицемеры! Возможно, ей придется мириться с таким положением, поскольку она вряд ли могла что-либо изменить, однако прощать подобное лицемерие она не станет.

Ужин был испорчен, но в любом случае Леони ела без аппетита. Неприятно было есть пищу, когда желудок сжимался от напряжения, но и еда была ужасной, безвкусной, без каких-либо приправ. Даже в мясном паштете, приготовленном с молоком и хлебом, не хватало пряностей. Подали сыр из овечьего молока, салат, но масло, которое могло бы улучшить вкус овощей, прогоркло. Его запах соперничал с вонью от устилавшего пол тростника.

— Позволите ли вы мне удалиться, мой господин? Рольф долго смотрел на нес, потом коротко кивнул. Но только Леони повернулась, как он остановил ее.

— Избавьтесь от своего ожесточения, Леони. Скоро я приду к вам.

Было еще рано, и меньше всего Леони хотелось дожидаться мужа в его постели. Воспоминания, которые пробуждались в ней, вступали в противоречие с охватившим ее чувством горечи и вызывали в ее душе чувство такой безысходности, что она не могла усидеть на месте и расхаживала по комнате. Несправедливо было оказаться в этом заточении. Рольф д'Амбер не мог быть ей настоящим мужем, но и не хотел оставить ее в покое. Оставалось лишь чувство безысходности, с которым ей придется мириться до тех пор, пока, он не сочтет, что его новая собственность утратила свою привлекательность.

Спустя некоторое время, так и не дождавшись Рольфа, Леони стала шарить в своих шкафах, пока не нашла привезенные из Першвика счета. Взяв их, она устроилась в кресле возле погасшего очага. Леони взяла счета с собой, чтобы привести их в порядок до того, как передаст их сэру Гиберту Сколько долгих часов она провела, учась читать и писать, чтобы могла сама вести свои записи, а теперь это ее умение окажется ненужным — во всяком случае, в течение какого-то времени. Долго ли он будет держать ее здесь? Если бы она только знала это.

Спустя несколько часов Рольф обнаружил Леони дремавшей, свернувшейся в кресле, на ее коленях были расстелены листы пергамента, на низком столике рядом стояла чернильница. Он никак этого не ожидал. Все виды учености давала церковь, которая была против того, чтобы женщины получали хоть какие-то знания. Мало кто из мужчин, не бывших служителями церкви, умели читать и писать Рольф умел писать, однако не пользовался этим даром, полагаясь на письмоводителей Он поднял один из листов пергамента и рассмотрел его. Но тут глаза Леони открылись, и он бросил пергамент ей на колени — Понимаете ли вы смысл этих закорючек, моя госпожа?

Удивившись, Леони выпрямилась.

— Разумеется Это мои записи.

— Кто научил вас писать?

— Молодой священник в Першвике.

— Зачем ему это было нужно?

Леони насторожилась, однако голос Рольфа звучал добродушно. Пожалуй, ему просто хотелось знать.

— Я пригрозила, что прогоню его, если он не научит меня.

Рольфу пришлось подавить желание рассмеяться.

— Вот как? Насколько я понимаю, он убоялся ваших угроз. Но что побудило вас учиться? Разве он не вел для вас подробные записи?

— Да, они были подробны, но он отвергал некоторые изменения, которые я считала нужными. Это — долгая история, мой господин. Вместо того чтобы привлекать священника к разным нужным делам, я решила сама заниматься этим, поэтому и потребовала обучить меня.

— Вот это мне нравится. Вот то занятие, в котором вы не можете мне отказать, — сказал Рольф. — Вы будете моим письмоводителем.

— Я? — воскликнула Леони. — Вы хотите сказать, что не умеете писать?

— Я провел свою юность, обучаясь воинскому ремеслу, а не сидел взаперти с наставником.

Эта полуправда не смущала его. Действительно, он не пожертвовал ни единой минутой из того времени, что уходило на овладение военным ремеслом ради приобретения других знаний, и никогда не сидел взаперти с наставником. Наставнику приходилось следовать за Рольфом на учебную площадку, что старику священнику было совсем не по нраву.

— Но у вас, конечно же, есть письмоводитель?

— Я не прошу вас взять на себя все счета по крепости Круел, — ответил он. — Но вы можете взяться за обычную переписку.

Леони рассердилась.

— Пожалуй, могу, если только вы не сочтете, что это занятие мне не по разуму. Ее язвительность рассмешила Рольфа — Никогда так не сочту.

Леони решительно встала с места.

— Вот и хорошо, мой господин Когда убрав счета, она вернулась в комнату, Рольф сидел на том стуле на котором минутой раньше сидела она. Прищурившись, он пристально смотрел на нее Леони подняла руку и свела вместе края своей полотняной рубашки кремового цвета беспомощно ощущая, как она тонка — Подойдите ко мне, Леони.

Он отдал приказ мягким тоном, но это был приказ. Она с беспокойством бросила взгляд на широкую кровать. Хотя она и внушала Леони опасение но годилась в качестве предлога — Уже поздно, мой господин, и.

— Вы немного поспали, посему не говорите что устали сверх меры.

Леони встретила его пристальный взгляд, но смогла тронуться с места только спустя несколько мгновений Наконец она подошла к нему. Ближе Она сделала еще один шаг, и тогда Рольф протянул к Леони руки, усадил ее к себе на колени и крепко обнял руками, положив ладони ей на бедра.

— Я рад, дорогая, что вы серьезно восприняли мое предостережение, потому что предупреждаю лишь однажды Леони закрыла глаза Рольф решил, что она уступила ему, потому что он так приказал. Теперь он узнает, что она не служанка Что же происходит, мой господин, если ваши предостережения не действуют? — спросила она Он зарылся губами в ее шею — Вам не захочется это видеть.

— Захочется, мой господин.

— Рольф, — поправил он, и губы его сместились к подбородку Леони застонала.

— Простите меня, господин, но я не могу.

— Что не можете?

— Называть вас по имени.

Он откинулся назад. Его руки охватили лицо Леони — Произнесите его. Это короткое имя, его легко выговаривать. Произнесите.

Рольф улыбался, его хриплый голос звучал убедительно. Но, глядя ему в глаза, Леони увидела леди Амелию. Эта дама уверенно стояла между ними.

— Не могу.

— Вы имеете в виду — не хотите.

— Хорошо. Не хочу.

Рольф мгновенно вскочил на ноги, держа Леони на руках. Он понес ее к кровати, бросил на постель и бешено воззрился на нее.

— Женщина, если бы я не считал, что у вас больше разума, то мог бы поклясться — вы делаете это нарочно, лишь бы злить меня. Если вы намерены дуться, то продолжайте это, но без меня. Если у вас есть разум, то когда я приду к вам опять, вы перестанете дуться Он в гневе вышел из комнаты, с силой хлопнув дверью.

Леони откинулась на подушку, медленно приходя в себя. Она вздохнула. Ей стало ясно, что она не увидит Рольфа до его отъезда утром. Леони это вполне устраивало. Но тут она поняла, где он проведет ночь, и сердце ее сжалось.