Пирс постоял немного у ворот, а затем заставил себя подойти к парадной двери и позвонить. Дверь сразу же открылась. На пороге стоял великан Ферт, закрывая своим телом весь дверной проем.

— Я пришел к мадам Индрени.

— У вас с мадам назначена встреча? — спросил гигант.

Его суровое лицо было спокойным и невозмутимым. «Похоже, он не узнал меня», — подумал Пирс.

Лорд Пенхоллоу передал ему свою визитную карточку. Бросив на нее беглый взгляд, великан, ни о чем не спросив, проводил Пирса в библиотеку.

— Я передам вашу карточку мадам, — сказал он.

В библиотеке, впрочем, как и во всем остальном доме, пахло духами. На всех столах здесь стояли большие вазы с цветами. Внутренняя отделка комнаты была очень изысканной и невероятно богатой. Судя по всему, эту комнату обставляла женщина. Стол и кресла были украшены резьбой с изображением птиц и цветов.

Огромные подушки грудой лежали на полу и на длинном диване, который занимал почти все пространство вдоль стены комнаты. Над ним висела картина, изображавшая обнаженную турчанку с пышными, соблазнительными формами.

Внимательно всмотревшись в эту женщину, Пирс узнал в ней мадам Индрени. Так, судя по всему, она выглядела в молодости.

Дверь в библиотеку открылась.

— Лорд Пенхоллоу! Какой сюрприз! — воскликнула мадам Индрени.

По-английски она говорила с сильным восточным акцентом. Плавной, грациозной походкой она подошла к нему. При каждом движении браслеты на ее руках издавали тихий мелодичный звон. На ней было платье из золотисто-красной парчи, а голову украшал тюрбан, подобранный в тон платья. Вся комната была залита ярким светом, проникавшим сквозь огромные, высотой от пола до потолка окна, и в этом свете переливалась и блестела золотая отделка платья мадам.

— Как я понимаю, вы редко бываете в Лондоне, — заметила она и резко, без всяких церемоний спросила: — Зачем вы сюда явились, лорд Пенхоллоу?

Зачем он сюда явился? Пирсу самому хотелось бы знать ответ на этот вопрос. Он неподвижно, словно истукан, стоял посреди комнаты и чувствовал себя крайне неловко.

Мадам опустилась на диван. В ее позе было столько достоинства и величия, что возникало ощущение, будто перед тобой королева, сидящая на троне.

— Очевидно, вы пришли из-за Иден, — сказала она, ответив на свой же вопрос. — Я права?

— Отчасти.

— Надеюсь, Иден здорова и у нее все в порядке?

— Она чувствует себя великолепно.

— Это не может не радовать. Прошу вас, садитесь. — Мадам указала рукой на противоположный край дивана и взяла со стола, который стоял перед ней, украшенную резьбой деревянную шкатулку. — Хотите закурить?

Осторожно сев на плюшевые подушки, Пирс покачал головой.

— Нет, благодарю вас, — отказался он.

— Надеюсь, вы не будете возражать, если я закурю? — спросила она и, не дожидаясь ответа, сунула в рот сигарету. Затем мадам зажгла ее от стоявшей на столе свечи и, сделав несколько глубоких затяжек, блаженно откинулась на спинку дивана. — Осознаете вы это или нет, милорд, но ваше появление в этом доме связано с неутолимым желанием найти ответы на вопросы, которые мучают вас, — улыбнувшись, произнесла она.

Пирс не ответил ей, и она снова заговорила:

— Вам очень хочется узнать, где жила Иден и какой образ жизни она вела. Вы никак не можете смириться с тем, что женщина, с которой вы связали свою судьбу, оказалась не той, за которую себя выдавала.

— Вы невероятно проницательны, мадам.

Она пожала плечами.

— В том деле, которым я занимаюсь, это очень полезное качество. Скажите мне, милорд, как вы узнали, где находится мой дом? — спросила мадам Индрени.

— Какое это имеет значение?

— Простое любопытство.

— Я расспросил своих друзей, и оказалось, что один из них является вашим покровителем.

— И вам, конечно, не терпится узнать, был ли он знаком с вашей женой?

— Да, черт побери! — воскликнул Пирс.

Мадам тихо засмеялась.

— Нет, они не были знакомы, и вы знаете об этом. Иден похожа на редкий бриллиант, — добавила она. — Такую драгоценность обычно показывают только избранным. Я знала, что Ибн-Сибах купит ее. Она обладает невероятным музыкальным талантом. Иногда я заставляла ее играть для своих самых важных, весьма влиятельных гостей. Вы слышали, как Иден играет?

— Да, слышал, — ответил Пирс.

Он вдруг понял, почему ему так хотелось попасть в этот дом. Ревность и любопытство сжигали его душу.

— Пойдемте со мной, — погасив окурок, сказала мадам и поднялась с дивана.

— Куда вы меня ведете?

— Я хочу показать вам то, что, как вам кажется, вы хотите увидеть.

Пирсу пришлось последовать за мадам. Она провела его по центральному коридору в огромную гостиную, отделанную с большим вкусом. В обстановке и отделке этой комнаты присутствовали два цвета — зеленый и розовый. Пирс подумал, что такая гостиная очень понравилась бы его матери и ее подругам. Они могли бы сидеть в такой комнате часами, наслаждаясь милой, непринужденной беседой. Потом Пирс почувствовал спертый запах табака и алкоголя. Эти запахи витали в воздухе, несмотря на то что все окна в комнате были открыты и в специальных вазах курились благовония. В противоположной стороне комнаты находилась большая буфетная стойка, скрытая ширмами.

— Здесь джентльмены, которые приходят ко мне в гости, встречаются с моими девочками, — сказала мадам, обведя комнату рукой. — А это тот самый инструмент, на котором Иден училась играть. — Она указала на фортепьяно. — Я считаю, что каждая женщина должна хотя бы немного уметь играть на музыкальных инструментах. Музыка помогает успокоить мятежную, необузданную душу, и мужчин она тоже успокаивает, — добавила она, усмехнувшись.

Мадам не стала дожидаться комментариев и повела Пирса к широкой винтовой лестнице. Когда они поднимались на второй этаж, им встретились две девушки, одетые в обычные, повседневные платья. Если бы Пирс встретил их на улице, то подумал бы, что они благородные леди из высшего общества, а не ночные бабочки. Из-под опущенных ресниц они с большим любопытством рассматривали гостя, оценивая его опытным взглядом. В них не было никакого жеманства, они, как и Иден, вели себя просто и естественно.

— Им известно, кто я такой? — спросил Пирс.

— Думаю, что известно, — ответила мадам. — В доме, в котором полно женщин, обычно нет секретов. Иден была местной знаменитостью, все ее знали и любили. Девочки очень огорчились, когда стало известно о том, что она пропала.

Мадам остановилась на втором этаже. Здесь было много комнат. В коридоре они встретили еще нескольких девушек. Замедлив шаг, девицы без всякого стеснения принялись разглядывать Пирса.

— Здесь мы развлекаемся. — Мадам кивнула на двери. — Хотите осмотреть комнаты?

Пирс покачал головой.

Она улыбнулась и повела его на третий этаж.

В этом доме действительно было слишком много женщин, и поэтому Пирс чувствовал себя очень неуютно. К тому же некоторые из них были, мягко говоря, не совсем одеты. Несмотря на то что все эти леди были красивыми и выглядели весьма соблазнительно, большинству из них не хватало той неподдельной природной наивности, простодушия и беззаботной веселости, которыми обладала его жена.

На третьем этаже мадам остановилась.

— Здесь расположены комнаты, в которых живут девушки, — пояснила она и открыла дверь одной из комнат. В ней не было ничего, кроме стульев. — Это мой класс. Здесь я обучаю девушек хорошим манерам и другим полезным вещам, которые необходимо усвоить каждой женщине.

— Вы хорошо знаете свое дело.

— О да, — довольно произнесла мадам Индрени. — Иден была способной ученицей. Она во всем хотела добиться совершенства. Я никогда еще не видела девушки, которая бы занималась с таким усердием. Прошу вас, пройдемте за мной.

Она заставила Пирса подняться на последний, четвертый, этаж. Подойдя к одной из дверей, мадам выбрала нужный ключ из большой связки, которая висела у нее на поясе, и открыла замок.

Эта маленькая комната находилась под самой крышей.

— Это комната Иден, — сказала мадам и посторонилась.

Пирс вошел. Потолок был таким низким, что ему пришлось нагнуть голову. В комнате стояли обычная кровать и небольшой комод. Своей простотой эта комната скорее напоминала монашескую келью, а не комнату проститутки. Пирс подошел к единственному в комнате окну. Оно выходило в уединенный сад, находившийся по другую сторону каменного забора.

— Она прожила здесь тринадцать лет, — сказала мадам. — Другие девушки часто жаловались и требовали, чтобы их переселили в более просторные комнаты, но Иден никуда не хотела переселяться. Ей очень нравилась эта комната.

Пирс провел рукой по гладкой поверхности деревянного комода.

— Вы это хотели увидеть, не так ли? — спросила мадам Индрени. — Вам хотелось узнать, как она жила?

— Да, — коротко ответил Пирс.

Эта комната была совершенно не похожа на ту, которую он представлял себе, лежа в постели и мучаясь от бессонницы.

Окинув его критическим взглядом, мадам презрительно фыркнула:

— Я думаю, что мне нужно показать вам еще кое-что.

— Мне кажется, что я уже достаточно увидел, — заявил он.

— Нет, вам еще придется кое-куда съездить со мной, — отрезала мадам и вышла из комнаты.

И снова Пирсу пришлось последовать за ней.

Спустившись в холл, мадам Индрени приказала Ферту приготовить экипаж. Через несколько минут карета уже стояла возле крыльца, сверкая медной отделкой в лучах заходящего солнца.

Пирсу никуда не хотелось ехать с мадам. Посетив этот дом, он, конечно, нашел ответы на свои вопросы, но далеко не на все.

Он прошел мимо открытой двери экипажа.

— Я думаю, что я уже увидел достаточно много, — сказал он. — Я не хочу больше отнимать у вас время, мадам.

Приподняв шляпу, он поклонился ей и хотел было уйти, однако мадам схватила его за руку.

— Вам пока еще рано уходить, — холодно заявила она. — Вас сюда привело не только любопытство. Вы — необыкновенный мужчина, лорд Пенхоллоу, вы — натура очень пылкая и страстная. Я почувствовала это сразу, как только увидела вас. Вас одолевают мысли об Иден, вы мучаетесь, не так ли? Вы злитесь на нее. Я вижу это по вашим глазам, но вы все еще любите ее, и это злит и раздражает вас больше всего.

— Мне кажется, что это не ваше дело.

— О нет, это мое дело! Я была матерью, учительницей и сестрой для этой девочки. И я единственный человек, который может защитить ее. Так что я не позволю вам выносить решение до тех пор, пока вы все не увидите. До тех пор, пока вы не поймете, почему она выбрала эту судьбу, решив стать проституткой. — Глаза мадам Индрени гневно сверкнули. — Вопрос только в том, хватит ли у вас мужества, чтобы докопаться до истины?

Она отпустила руку Пирса, а Ферт открыл для него дверь экипажа.

— Садитесь, милорд. Мы с вами совершим небольшое путешествие, — сказала она.

Пирс сел в экипаж, а Ферт прыгнул на козлы рядом с кучером.

По лондонским меркам этот день можно было считать серым и унылым. Свежий и довольно прохладный воздух заставил Пирса почувствовать дыхание приближающейся осени.

Из дома викария вышла молодая женщина. На руках она держала маленькую девочку со светлыми как лен волосами. Проводив взглядом их экипаж, она перешла на другую сторону улицы и направилась в соседний парк.

— Куда мы едем? — спросил Пирс.

— Сейчас увидите.

Вскоре тихий респектабельный район остался позади, и они въехали на шумную Среднидл-стрит. На запруженной экипажами, каретами и прочим транспортом улице царило оживленное движение. Небо довольно быстро темнело. Наступили сумерки, и вдоль дороги залегли длинные тени.

Кучер махнул кнутом, и экипаж повернул на другую улицу. Потом они сделали еще один поворот. Через несколько минут Пирс заметил, что пейзаж за окном совершенно изменился. Улицы стали узкими и пустынными. Все чаще и чаще им на глаза стали попадаться пивные и таверны. С каждым кварталом подобных заведений становилось заметно больше. Отвратительная вонь от мусора и отходов ощущалась все сильнее и сильнее, а улицы казались более людными. Лица встречавшихся на их пути прохожих были измученными, безучастными и отрешенными. Проезжая мимо какой-то пивной, Пирс заметил, как проститутка с ярко-желтыми волосами, делая вид, что пристает к мужчине, пыталась вытащить у него из кармана кошелек.

Казалось, что все вокруг покрылось темнотой и мраком.

На этих улицах жила лондонская беднота. Эти кварталы стали пристанищем для тех, кто был обречен влачить нищенское существование. Здесь человеку запросто могли перерезать горло. В этом районе часто пропадали люди. Случайно забредали сюда и исчезали навсегда.