Бет пожала плечами.

— Пойди и спроси у нее.

— Я поеду к ней завтра после обеда, с утра у меня слушание в суде. Должен ли я сказать ей, что ты хочешь повидаться с ней?

Бет кивнула.

— Но будь очень осторожен и прояви максимум такта. Попытайся разговорить ее и понять, по-прежнему ли она нуждается во мне как в подруге.

Стивен улыбнулся.

— Тактичность — моя специальность. Мне говорили, что я настолько тактичен, что могу считаться неудачником.

— Если ты сумеешь выудить из нее больше, чем удалось мне, я положу конец этим слухам, — пообещала Бет. — Я очень ценю, Стивен, что ты проявил такое понимание, я ожидала, что ты скорее всего не станешь даже слушать меня.

Стивен посмотрел на нее долгим холодным взглядом.

— Как приятно обнаружить, что под этими модными тряпками у тебя бьется живое сердце. Я уже начал сомневаться в этом.

Он покинул ее кабинет, и Бет уселась за стол, глядя на папки с делами клиентов, которые она сейчас вела. Но, открыв первую, тут же поняла, что не может сосредоточиться и попросту не понимает смысла того, что читает. Подперев голову руками, Бет принялась размышлять над последними словами Стивена. Она ничего не имела против того, что до сегодняшнего дня он считал ее бессердечной. Даже те, кто знал ее намного лучше Стивена, тоже придерживались подобного мнения. Вероятно, благодаря неожиданной встрече с Сюзанной и тем чувствам, которые всколыхнула эта встреча, что-то изменилось, и Бет вдруг поняла, что это больше не соответствует действительности.

Но почему люди стали так думать о ней? Была ли причиной тому ее манера вести себя? Или она сделала что-то такое, отчего возник этот имидж, чтобы больше уже не покидать ее? Неужели она унаследовала черствость своего отца? В конце концов, он представлял собой лучший образец бессердечия из всех, что ей довелось видеть.

— Вполне вероятно, — пробормотала она, перебирая свои небрежные и поспешные записи о Сюзанне, которые она сделала, чтобы не забыть обо всем, что она собиралась рассказать сегодня Стивену. Бет еще раз пробежала их глазами, чтобы убедиться, что она ничего не упустила.

Ей вдруг вспомнился один из не относящихся к делу вопросов Стивена.

— Почему вы поехали на каникулы в Стрэтфорд-на-Эйвоне? Я думал, что в августе лучшее место для отдыха — это морское побережье Сассекса.

Тогда она коротко ответила, что поехала туда с матерью, Алисой, повидать свою тетку Розу. Но сейчас, возвращаясь мыслями к настоящей причине их поездки, она вдруг почувствовала себя уязвленной и вспомнила, что именно тогда ее в первый раз упрекнули в бессердечии.

* * *

Бет вцепилась в подлокотники кресла, вновь увидев себя, десятилетнюю девочку-подростка в вылинявшем розовом платье, из которого она выросла, стоящей у материнской кровати, пока та швыряла вещи в чемодан.

— Ты такая же бессердечная, как и твой отец! — всхлипывала Алиса. — Ты даже не подумала, что будет со мной, ты думаешь только о себе.

Через окно спальни Бет видела пухленькую веселую тетю Розу, разговаривавшую со своим мужем — дядюшкой Эдди, который облокотился на перила, дымя сигаретой. Их машина, зеленый «ровер-90», как всегда, сверкала начищенными боками. Она составляла предмет гордости дядюшки Эдди, и по просьбе Бет он приехал на ней, чтобы отвезти их с матерью в безопасное и спокойное место — в Стрэтфорд-на-Эйвоне.

— Я позвонила им не из-за себя, — возразила Бет, готовая расплакаться, потому что мать едва видела одним глазом, заплывшим от иссиня-черной опухоли, и морщилась при каждом движении от боли в ребрах. — Я поступила так, чтобы папочка больше не смог сделать тебе больно.

Неделю назад занятия в школе закончились, наступили летние каникулы. Бет играла на улице с подругой и, вернувшись домой в половине пятого, обнаружила мать лежащей на полу в кухне. Увидев кровь на ее губах, Бет мгновенно догадалась, что отец опять избил мать. Она также поняла, что на этот раз ей досталось намного сильнее, чем всегда, потому что обычно она пускалась на всевозможные ухищрения, чтобы скрыть правду от дочери.

При виде крови Бет здорово испугалась. Роберт, ее пятнадцатилетний брат, знал бы, что делать, но его не было дома, на все лето он нанялся работать на ферме, находившейся в нескольких милях отсюда. Поэтому ей придется справляться с этой проблемой самой.

— Ты меня слышишь, мамочка? — спросила она, опускаясь на колени рядом с матерью.

К облегчению Бет, мать открыла глаза.

— Помоги мне встать, Бет, — произнесла она незнакомым хриплым голосом. — Должно быть, я упала.

Ей понадобилось много времени, чтобы подняться на ноги, она держалась за бок и морщилась от боли. Бет помогла матери пройти в гостиную, уложила на кушетку и принесла таз с водой и салфетку, чтобы обмыть ей лицо.

— Вероятно, все не так плохо, как выглядит, — сказала мать. — Я решила полежать на полу, потому что у меня закружилась голова.

Бет уже привыкла к тому, что мать выдумывает небылицы о тех увечьях, которые получает. Серена, старшая сестра Бет, однажды объяснила ей, что мать не хочет, чтобы кто-нибудь узнал о том, что отец проделывает такие вещи. Когда Серена последний раз приехала домой из колледжа и увидела мать с синяком под глазом, то по-настоящему разозлилась на нее и сказала, что ей следует оставить отца. Роберт поддержал ее и заявил, что он согласен с сестрой и что они могут снять квартиру в Гастингсе.

Бет была еще недостаточно большой, чтобы до конца понять все сложности отношений между взрослыми, но она твердо знала, что убежит от любого, кто попробует причинить ей боль. Лицо у матери отекало буквально на глазах, и еще Бет было очень страшно, ведь она осталась с матерью в доме совсем одна, а отец должен был вот-вот вернуться.

— Давай убежим, мамочка? — прошептала она матери. — Я могу помочь тебе собрать вещи.

— Не говори глупостей, Бет, — слабым голосом отозвалась мать, начиная плакать. — Я едва могу ходить, не говоря уже о том, чтобы бежать. Кроме того, куда я пойду, да еще с тобой?

— Мы можем поехать к тете Розе, — не колеблясь, заявила Бет. Тетя Роза была сестрой матери и, по мнению Бет, самым добрым и веселым человеком на свете. У Розы и ее мужа Эдди не было детей, зато у них имелся фургон, целый дом на колесах. Два или три раза в год они отправлялись на нем в путешествие и обязательно заезжали в Коппер-бичиз повидать Алису и ее детей. Раз десять Бет слышала, как Роза предлагала сестре забрать детей в Стрэтфорд-на-Эйвоне на каникулы. Но они там так никогда и не были.

— Я не могу показаться Розе в таком виде, — ответила мать, промокая лицо влажной салфеткой и морщась от боли. — Она во всем обвинит твоего отца.

— Ну так он и виноват, разве нет? — удивилась Бет. — Он злой и жестокий. Я ненавижу его.

— Ты не должна так говорить, — в ужасе воскликнула мать. — Он — твой отец.

Бет считала, что это полная ерунда. Но она только молча закутала мать в одеяло и сказала, что пойдет приготовить ей чашечку чая.

Поставив чайник на огонь, Бет вышла в бывшую конюшню и присела на скамейку, чтобы обдумать все и решить, как ей действовать дальше. Старого и ржавого «хамбера» ее отца на месте не было, а это значило, что он, вероятно, отправился в Гастингс и вернется оттуда только поздно вечером.

Все касающееся ее родителей и вообще жизни дома представлялось Бет неразрешимой головоломкой. Если смотреть издали, со стороны посыпанной гравием подъездной дорожки, то имение Коппер-бичиз выглядело роскошно, особенно летом, когда буковые деревья покрывались листвой и почти смыкались над головой, образуя арку. К передней двери, украшенной большими квадратными заклепками, вели широкие ступени, и со своими большими арочными окнами, высокими дымовыми трубами, конюшней, примыкающей к нему с одной стороны, и оранжереей — с другой, дом имел весьма солидный вид, создавая впечатление, что в нем живут очень богатые люди.

Но стоило проехать по подъездной дорожке хотя бы половину расстояния до дома, как становилось ясно, что это впечатление обманчиво. Штукатурка и лепнина отваливались от стен, оконные рамы почернели и потрескались, а в оранжерее многие стекла давным-давно вообще выпали. Между булыжниками, которыми был вымощен конюшенный двор, росла трава, а крыша просела. Мать выбивалась из сил, ухаживая за лужайкой и цветочными клумбами, но, как она неоднократно говорила детям, этот дом был построен с таким расчетом, чтобы его содержала целая армия слуг, и все, что она могла сделать, это хотя бы поддерживать чистоту и порядок внутри.

Никто из одноклассников Бет не жил в таком большом доме, зато игрушки и одежда у них были намного лучше. Их дома могли показаться крошечными по сравнению с ее жилищем, но они были гораздо красивее и уютнее. Коппер-бичиз выглядел мрачно и уныло, в нем пахло сыростью и плесенью, и буквально все, от мебели и ковров до постельного белья, было старым и поношенным.

Во всех знакомых семьях отцы работали, но только не в ее семье. Отец не подстригал траву, не латал дыры в доме и не чинил поломанную мебель, он просто бесцельно слонялся по комнатам, иногда ковырялся в машине или сидел в библиотеке и читал. Вечерами он чаще всего отправлялся в близлежащую деревушку Бэттл, в пивной бар. Бет была уверена, что больше ни у кого из ее одноклассников не было отца, который избивал бы их мать.

Он всегда говорил: «Я должен заботиться о своем положении». Очевидно, по его мнению, это должно было объяснять, почему он не работает, но причина представлялась Бет непонятной. Как-то она попросила Роберта растолковать ей, в чем тут дело, но он лишь рассмеялся в ответ и сказал: «Над его положением смеется вся деревня». Однако и эта фраза брата тоже не имела для нее смысла.

Серена, однако, выразилась более определенно, когда Бет обратилась к ней с тем же вопросом. Она сказала: «Это означает, что наш папаша — жуткий сноб и паразит-нахлебник. Паразит — это тот, кто живет за чужой счет. Как вошь. Отец живет за счет ренты, которую он собирает с жильцов. Он слишком ленив, чтобы хотя бы пошевелить пальцем для самого себя».

Бет страшно хотелось, чтобы рядом оказались Роберт или Серена, с кем бы она могла посоветоваться. Но Роберт, работая на ферме, лишь время от времени заглядывал домой, а Серена нанялась на лето в ресторан, так что ее совсем не бывало дома. Получалось, что самым разумным было позвонить тете Розе.

Она вернулась в дом, приготовила для матери чай и нашла несколько монеток и номер телефона своей тетки. После чего, убедившись в том, что она может на какое-то время оставить мать одну, села на велосипед и поехала к телефонной будке в деревне.

Захлебываясь словами, Бет торопливо выложила тетке, в каком состоянии она нашла свою мать, и Роза ответила, что они с мужем приедут так быстро, как только смогут.

— Только не говори мамочке, что ты звонила мне, — предостерегающе заметила она. — Я не хочу, чтобы у нее было время выдумывать уважительные причины или чтобы твой отец помешал ей уехать. Просто возвращайся домой и присматривай за ней, пока мы не приедем.

Бет так и сделала. И вот теперь, спустя два дня, Роза и Эдди были здесь, как и обещали, и Бет никак не могла уразуметь, почему мать назвала ее «бессердечной». Вот если бы она вообще ничего не сделала, то тогда проявила бы бессердечие.

* * *

Она очнулась от своих воспоминаний, расстроившись оттого, что после стольких лет память о том инциденте все еще причиняет ей боль. Бет считала, что мать должна была быть благодарна ей за то, что она сумела проявить хладнокровие и рассудительность. Другой ребенок на ее месте в слезах побежал бы к соседям, а потом все узнали бы, каким жестоким негодяем оказался Монти Пауэлл. Но, к несчастью, мать не отличалась особым здравомыслием, это было видно хотя бы по тому, что она цеплялась за своего мужа, как бы плохо он ни обращался с ней и с детьми.

Бет, в общем-то, не верила, что характер передается по наследству. Она росла с братом и сестрой, которые были намного старше ее, так что она всему училась у них, а не у своих родителей. С ранних лет она видела слабости своей матери и тогда же поняла, что покорность и стоицизм сулят одни только неприятности. Точно так же лень ее отца пробудила в ней веру в необходимость усердно работать. Родители были прекрасным примером того, кем ей никак не следует быть.

Бет вздохнула и принялась перебирать бумаги в папках на столе, не вникая в смысл того, что было в них написано. Если бы только мать послушалась тем летом тетю Розу и подала на развод! Но она не сделала этого, она слишком беспокоилась за Роберта, которому пришлось бы жить одному в доме с отцом, и, скорее всего, считала, что детям лучше иметь отцом жестокого, ленивого сноба, чем вообще остаться без отца.

* * *

По прихоти судьбы как раз тем самым летом, когда Бет узнала, насколько неудачна ее собственная семья, она познакомилась с Райтами и сразу же поняла, что они являются прямой противоположностью ее родителям. И она пронесла воспоминания об их замечательном, счастливом семействе через все свое детство.