Она вдруг вспомнила последнее лето, которое они провели вместе, и вечер в танцевальном зале. Сюзанна была в облегающем красном платье, купленном ею в тот же день, которое, как она была твердо уверена, не понравилось бы ее родителям, а Бет в изумрудно-зеленом наряде, сшитом для нее тетей Розой. Они все время танцевали и почти не сидели на месте, боясь, что у них будет такой вид, словно они ждут приглашения на танец. Сюзанна классно танцевала шейк — она выглядела очень сексуально, тогда как Бет одолевали страхи, что она похожа на электронное пугало, бьющееся в припадке эпилепсии.

«Дамы без кавалеров», — пробормотала она себе под нос. Ну, естественно, они так не считали, на самом-то деле под такой бравадой обе просто старались скрыть свое нервное напряжение и ожидание. Высокая худая Бет и низенькая полная Сюзи, пятнадцатилетние неудачницы, которые и вправду верили в то, что однажды утром они проснутся и обнаружат, что стали красавицами и что весь мир лежит у их ног.

Однако судьба распорядилась по-своему и превратила таки их в дам без кавалеров. Обе пустили корни в суровом, скальном окружении, которое они так хорошо изучили и знали, да так там и остались. Для Сюзи это была семейная тюрьма-ловушка, для Бет — ее учеба. И, подобно цветам, расцветающим лишь на плодородной почве и в хороших погодных условиях, разве мог кто-нибудь из них превратиться в красавицу? У Сюзи отсутствовали внешние стимулы, и она прозябала в жалком уединении. Корни Бет были отравлены изнасилованием, лишившим ее радости, которая одна и могла только заставить ее расцвести.

Бет глубоко вздохнула, прижавшись лбом к холодному оконному стеклу и думая о желтофиолях, которые цеплялись за малейшие выступы и трещинки в стене, окружающей садик при кухне в поместье Коппер-бичиз. С каждым годом они становились все меньше и тоньше, все больше походили на сорняки, чудесный запах исчез, и они обрели какой-то тусклый болезненно-желтый цвет.

Ей вообще не следовало обсуждать с Роем Сюзанну и ее дело, это отдавало вопиющим непрофессионализмом с ее стороны. Оттого, что она поехала с ним в Луддингтон, ей стало стыдно, а при мысли о том, что это она попросила его проверить Зою Фримантл, Бет разозлилась на себя еще сильнее. Ну почему она не сообразила, что подобные шаги могут привести к столкновению интересов?

Она не могла винить Роя, он не был бы полицейским, если бы не принялся распутывать подозрительную ниточку. Все, что ей оставалось, это сказать ему, что она не сможет видеться с ним, пока расследование не будет закончено. Но мысль о том, что она совершает правильный и мужественный поступок, не принесла облегчения. Сердце у Бет разрывалось, и она чувствовала себя такой одинокой.

Прошло целые две недели, прежде чем Бет снова приехала на свидание к Сюзанне в Иствуд-парк. За пару дней до этого ее допрашивали Рой и еще один полицейский в присутствии Стивена. Тот рассказал Бет потом, что допрос не был трудным, вопросы Роя о пребывании Сюзанны в Уэльсе выглядели обычной рутиной, частью первоначального расследования. Но Стивен также поведал и о том, что, хотя Сюзанна очень убедительно рассказала им, что уехала из Хилл-хауса как раз во время отсутствия Ройбена и Зои и никогда больше не возвращалась туда, никогда больше не видела ни одного из них, даты, которые она назвала, никак не совпадали со временем, когда она сняла квартиру в Белль-вю.

Рой связался с ее бывшим домовладельцем, и тот заявил, что она сняла комнату почти через две недели после того, как предположительно уехала из Уэльса. Когда ее спросили об этом, Сюзанна принялась утверждать, что мужчина ошибается.

Когда же Рой спросил ее о Лайаме, она таки подтвердила, что знала о том, что он не собирался переезжать с ней в Бристоль, и именно поэтому не оставила у соседей своего нового адреса, но, заявила Сюзанна, это было ее личное дело, которое больше никого не касалось.

Поскольку Рой смирился с просьбой Бет не искать с ней встречи до тех пор, пока расследование не будет закончено, она не знала, насколько продвинулась в своих поисках полиция, и продвинулась ли вообще. Стивен предполагал, что она не оставила без внимания ни одной возможной версии, но и он не знал, в каком направлении идет расследование. Неизвестность плохо сказывалась на нервах Бет; она не могла заснуть ночью, у нее пропал аппетит, и много раз ее охватывало непреодолимое желание позвонить Рою и узнать, что происходит.

Однако сильнее всего ей досаждало ощущение, что она предала свою давнюю подругу. Она чувствовала, что должна объяснить Сюзанне, чем вызван новый всплеск интереса к ней полиции и свою собственную роль в этом, в противном случае ее совесть не успокоится.

На щеках у нее рдели красные сердитые пятна, желудок сводило судорогой, а нервы были натянуты, как канаты. Больше всего ей хотелось, чтобы Сюзанна раз и навсегда убедила бы ее в том, что она ровным счетом ничего не знает и не имеет никакого отношения к исчезновению этих людей из своего прошлого.

* * *

— Зачем ты пришла? — выпалила Сюзанна, войдя в комнату для допросов и увидев там ожидавшую ее Бет. Ее круглое лицо исказилось враждебностью. — Пытаешься выведать еще что-нибудь, а потом передать своему дружку?

С тех пор, как Бет в последний раз видела Сюзанну, прошло несколько недель, и она поразилась, насколько сильно похудела ее подруга детства. В момент ареста она носила, скорее всего, шестнадцатый размер, а сейчас ей был велик и двенадцатый. Темно-синий тренировочный костюм висел на ней, как на вешалке. Обычно женщины в тюрьме набирали лишний вес из-за тяжелой, однообразной пищи и малоподвижного образа жизни. Неужели она решила уморить себя голодом?

— Не говори глупостей, Сюзанна, — отозвалась Бет, стараясь сохранить спокойствие. — Я не передаю никому и ничего из того, о чем мы говорим. А теперь скажи мне, отчего ты так похудела?

Сюзанна пожала плечами и опустилась на стул, положив ногу на ногу и скрестив руки на груди с вызывающим видом.

— А тебе какое дело? — огрызнулась она. — Боишься, что я стану худее, чем ты?

Именно такие саркастические замечания отпускали женщины-заключенные, и Бет стало еще хуже оттого, что ее старая подруга усвоила дурные привычки.

— Не говори ерунды, — резко бросила она. — Я беспокоюсь, только и всего.

— Ах, вот как! — сказала Сюзанна. — Типа того, что ты так беспокоишься обо мне, что начала вынюхивать, не совершила ли я еще каких-нибудь преступлений?

У Бет упало сердце: было совершенно очевидно, что Сюзанна решила, будто вопросы Роя инспирировала она.

— Я не вынюхиваю старых преступлений, — возразила она. — Я принялась разыскивать Лайама и Ройбена, чтобы они выступили свидетелями в твою защиту.

— Ну, так они оба пропали! — взорвалась Сюзанна. — Разве я тебе не говорила, что они бродяги? Что касается этой шлюхи Зои, то она наверняка нашла себе какого-нибудь богатенького Буратино. Она как раз из той породы. Я не могу отвечать за всех, кому не сидится на месте в Англии. Какая же ты подруга, если первое, о чем ты подумала, так это то, что я пристукнула их?

— Я так не думаю, — сказала Бет правду. — Я должна буду услышать об этом от тебя, прежде чем поверить в это.

— Однако же ты быстренько настучала на меня, а?

Бет вздохнула.

— Стучать — значит рассказывать небылицы, Сюзанна. А у меня их не было. И нет до сих пор. Тебе известно, что детектив-инспектор Лонгхерст работал над твоим делом с самого начала. Он поехал со мной в Луддингтон как друг, чтобы помочь мне попытаться найти Лайама. Ну, как я могла не рассказать ему о том, что произошло в Уэльсе? Я попросила его проверить Зою Фримантл только потому, что надеялась, что она приведет нас к Ройбену. Когда же он обнаружил ее в списках пропавших без вести, то, естественно, начал собственное расследование.

— А ты не изменилась, правда? — со злобной ухмылкой заявила Сюзанна. — Много лет назад ты бросила меня из-за того, что в твою жизнь вошел какой-то мужчина, и вот теперь ты делаешь это снова. Не пытайся отрицать, причиной, по которой ты не хотела, чтобы я приехала к тебе в Лондон и жила вместе с тобой, стал мужчина.

— Это неправда, — воскликнула Бет. — В моей жизни не было мужчины, никогда.

Сюзанна злорадно ухмыльнулась.

— Ну, хорошо, пусть это была женщина, значит, ты лесбиянка — тебя следовало бы поместить сюда, к нам, здесь их полно.

— Я не лесбиянка. — Бет вздохнула. — Просто у меня как-то не складывается с мужчинами.

— В пятнадцать лет ты сходила с ума по мальчикам, — резко бросила Сюзанна, вскакивая на ноги. — После тех последних каникул в Стрэтфорде ты только об этом и писала. Ну, так если не мужчина и не женщина стали причиной того, что ты меня предала, тогда что же?

— Я никогда не считала, что бросила или предала тебя, — с жаром возразила Бет. — Иногда человек просто избегает некоторых людей, потому что… — Она оборвала себя на полуслове, не зная, как продолжить.

— Ну, так почему? Потому что они скучны? Слишком старомодны для тебя, мисс Умница, или как там тебя звали в университете? Они больше недостаточно умны для тебя?

Желудок у Бет подступил к горлу. Она поднялась на ноги, обуреваемая желанием немедленно уйти отсюда. Но она знала, что не может оставить Сюзанну в уверенности, что перестала общаться с ней по одной из этих причин.

— Нет, Сюзанна, все было совсем не так. Я просто боялась, что в конце концов расскажу тебе о том, что со мной случилось, а мне бы не хотелось этого.

Сюзанна презрительно фыркнула и уперла руки в бока.

— Ты думаешь, что выкрутилась? Жалостливая сучка! Когда-то ты рассказывала мне все или уверяла в этом, во всяком случае. Но ведь ты меня просто обманывала, так? Тебе нужно было с кем-то тусоваться, раз уж ты застряла на лето в Стрэтфорде. Я всегда оставалась для тебя пустым местом.

— Это неправда, Сюзанна, — умоляюще произнесла Бет, попятившись от нее, испуганная выражением лица подруги. Она еще никогда не видела ее в ярости. — Ты значила для меня больше, чем кто-либо другой. Но то, что со мной случилось, изменило меня, и я никому не могла рассказать об этом, особенно тебе. Это было слишком ужасно.

— Я сижу здесь за двойное убийство. Что может быть еще ужаснее? — Сюзанна подскочила к ней, словно намеревалась ударить.

— Меня изнасиловали трое подонков, — вырвалось у Бет. — Не вини меня, Сюзанна. Богом клянусь, вот что со мной случилось.

Сюзанна замерла на месте, как будто окаменев. Рот ее приоткрылся от удивления.

— Изнасиловали? — прошептала она.

— Да, Сюзанна. Это случилось в январе, когда нам исполнилось по семнадцать, — негромко произнесла Бет и опустилась на стул. Сейчас она все ей расскажет, снимет груз с души, раз и навсегда.

Как ни странно, но на этот раз, после всех этих долгих лет, когда она отказывалась даже думать о том происшествии, после тех усилий, которые пришлось приложить Стивену, чтобы вырвать у нее правду, рассказ ее лился на удивление легко. Но глаза у нее были полны слез, пока она говорила, а голос дрожал и срывался. Она смутно осознавала, что Сюзанна стоит рядом и молча смотрит на нее, но не могла заставить себя повернуть голову и взглянуть на нее.

— Неужели ты думала, что после этого я и дальше буду писать тебе веселые письма о всякой ерунде? — закончила она.

Воцарилась мертвая тишина. Потом Бет услышала, как Сюзанна глубоко вздохнула.

— Бедняжка, — пробормотала она. — Мне и в голову не могло прийти ничего подобного.

Внезапно она бросилась к Бет, крепко обняла ее, зарылась лицом в ее волосы, и Бет почувствовала влагу у нее на щеках.

— Прости меня, Бет, — прошептала она. — Но ты должна была рассказать мне.

Еще несколько минут они оставались в таком положении, Сюзанна баюкала Бет, и никого из них не заботило, что подумает полицейский офицер, если заглянет сейчас в комнату для допросов. Именно так Серена не раз утешала Бет, когда та была маленькой, и она чувствовала себя так покойно и в безопасности.

— Я не могла, это было слишком ужасно, — наконец выговорила Бет и высвободилась из объятий, чтобы высморкаться. Она испытывала неловкость, не столько от своей откровенности, сколько оттого, что вела себя настолько непрофессионально в месте, которое требовало от нее исключительной собранности и отстраненности.

Сюзанна поцеловала ее в лоб и отошла, сев на свое место. Она выглядела опустошенной, весь гнев, кипевший в ней всего несколько минут назад, улетучился.

Бет рассказала, что ей пришлось пережить потом, когда даже брат и сестра не знали о том, что с ней случилось.

— Я ревновала тебя, — вырвалось у нее. — Я представляла, как ты счастлива дома со своими замечательными родителями, а вокруг все так чисто, мило и уютно. Мой дом походил на свалку, отец был законченным уродом, а мать — жалкой тряпкой. Я скрывала все это от тебя и решила, что мне просто надо идти дальше одной, чтобы ты никогда не узнала ни об этом, ни об изнасиловании.