– О!

– Я никогда не проводила весь день или вечер с мужчиной, хотя бы джентльменом, без сопровождения. – Памела улыбнулась.

Он задумчиво посмотрел на нее:

– Кролик обычно предпочитает не оставаться наедине с ястребом?

– Да, но мы должны определить, кто из нас кролик. – Памела наклонилась в его сторону и понизила голос: – А кто ястреб...

– Великолепно, мисс Эффингтон, – расхохотался Алексей. – Отлично сказано.

– Думаю, что да. – Она внимательно посмотрела на него. – Вчера вы звали меня Памелой. Мы снова перешли на «мисс Эффингтон»?

– Я называл вас Памелой тогда, когда около нас никого не было. Однако, – он поймал ее взгляд, – я буду польщен всегда звать вас по имени, если вы пожелаете.

– Я желаю.

– Тогда решено! – опять улыбнулся он. – Памела.

Пожалуй, лучше, чтобы он звал ее мисс Эффингтон. От того, как он произносил ее имя, с ней происходило что-то непонятное.

– Я тоже предпочел бы, чтобы вы говорили мне «Алексей», а не «ваше высочество». Это сейчас уже пустой звук, оставшийся где-то далеко позади. Я не возражаю, когда так обращаются ко мне Роман и Дмитрий или ваша тетушка, но вы... – Он посмотрел на нее. – Мне это кажется таким... безразличным. Мне еще не приходилось быть помолвленным обманным путем. Надеюсь, что этого удастся избежать.

– Но к вам обращались так всю вашу жизнь! Не представляю, чтобы ваша мать не говорила так, обращаясь к вашему отцу.

– Он был король, а она – королева. Их связывали традиции. Моя жизнь была совсем иной. – В его улыбке было сожаление, понятное тому, кто знал о переменах в его жизни.

Они ехали рядом и дружелюбно молчали. Она решила встретиться с ним в это утро, чтобы поговорить, поскольку это не удалось вчера вечером, в день ее приезда. Она решила, что будет разумно, если их увидят вдвоем эти два дня. Ей очень хотелось узнать его как можно лучше, понять, о чем он думает и чего хочет от жизни теперь. Невеста должна это знать.

– Почему вы раньше никогда не женились? – не раздумывая, спросила Памела.

Это первое, что пришло ей в голову, хотя этот вопрос интересовал ее все эти годы.

– У меня есть брат, – спокойно ответил Алексей.

– Брат? Я не понимаю.

– Мой брат Николай был вторым после меня наследником трона. Если бы вдруг что-то случилось. Не было особой необходимости жениться ради еще одного наследника. Я мог бы давно жениться, но мне очень весело жилось.

– Кое-что я тоже припоминаю...

– Однако заболел отец, начались политические неприятности.

– Из-за принцессы?

– Скорее, из-за взбудораженного ею народа. Авалонцы всегда были воинами, готовыми тут же взяться за оружие. Мы такой народ!

– Да... – Памела невольно вспомнила одного авалонца, но тут же прогнала эти воспоминания.

– Возможно, я избегал неизбежного, но я был слишком занят делами, чтобы думать о невесте. Вернее, я считал, что найти невесту – не проблема. Думал, что у меня будет время выбрать леди, которая станет не только женой, но и королевой. Такое ведь бывает, не правда ли?

Памела нахмурилась:

– Всегда есть время найти себе жену?

– На все находится время, когда сам планируешь его. Жизнь ведь не стоит на месте. – Он помолчал, задумавшись. – Я знал, что мир меняется, в основном из-за жестоких войн Наполеона и многих других факторов. Мир и человечество движутся к какому-то прогрессу. Страны, бывшие испокон веку независимыми, превращаются в империи, а затем завоевываются более сильными империями. Я знал, что Авалония по своему географическому положению всегда была в опасности. Но одно дело – знать и логически мыслить, и совсем другое – чувствовать сердцем. Понимание разумом не всегда совпадает с чувствами. – Алексей усмехнулся. – По правде сказать, я никогда не нашел бы себе невесту, которая бы подходила мне как жена и как королева одновременно. Хотя и такое ведь бывает.

– Я представляю себе, как это трудно.

Он покачал головой:

– Вы не можете себе этого представить.

Они подъехали к озеру в Гайд-парке.

– Вам не хочется прогуляться вдоль озера? – спросил он.

– Это было бы прекрасно, Алексей, – улыбнулась Памела.

На мгновение она пожалела, что назвала его по имени, чувствуя огромную разницу с тем, как она обращается к нему в обществе, то есть когда они не одни.

Спешившись, он помог ей сойти с лошади. Почувствовав его руку на своей талии, она замерла. Какое-то время они молча смотрели друг другу в глаза.

– Вы прекрасная наездница, Памела! Иногда я думаю: как это женщины чувствуют себя в дамском седле?

– В деревне я иногда ездила верхом. Мне это нравилось больше, – заметила Памела.

Его руки все еще держали ее, а она не снимала своих с его плеч.

– Неужели? – спросил он так тихо, что это как-то отозвалось и в ее сердце.

– Однажды я видела, как итальянская графиня попробовала положить подушку на женское седло и сесть верхом по-мужски.

– Она сделала это? – Теперь он смотрел на ее губы. – Она села верхом по-мужски?

– О да, села. – Памела слышала, как громко стучало ее сердце. – Я потом часто думала, что это ловко придумано... и помогает езде... – Здесь она умолкла.

Глотнув немного воздуха, она добавила:

– Ездить верхом.

– И получать удовольствие?

– Конечно. – Она почему-то облизнула губы. – Удовольствие...

– Мисс Эффингтон! – Он притянул ее к себе поближе. – Памела.

– Да? – почти шепотом произнесла она.

– Успокойтесь, – промолвил он, нежно целуя ее.

Обхватив руками его шею, она прижалась к нему, ощущая тепло и силу его мускулов на груди, крепкую линию его бедер. Теперь он жадно целовал ее. Памела больше не скрывала своих чувств, которые никогда не покидали ее. Господи, как она мечтала почувствовать его губы, его руки, ласкающие ее обнаженное тело...

Прервав поцелуй, Алексей внезапно почему-то отодвинул ее от себя на расстояние вытянутой руки.

– Где, во имя всего святого, мы встречались?

– Что? – испуганно спросила Памела. – О чем вы говорите?

– Где мы встречались с вами, Памела? – Он повысил голос, словно в отчаянии. – Это достаточно простой вопрос.

– Простой? Возможно... – Она тряхнула головой, словно хотела прийти в себя. – Почему вы об этом спрашиваете? Именно в этот момент? Меня совсем не интересуют... вопросы! Во всяком случае, такие!

Он нахмурил брови, глядя на нее:

– Я спросил, потому что вы по какой-то глупой причине отрицаете, что мы с вами уже встречались.

Она смотрела на него, не веря своим глазам и невольно отстраняясь от него. Еще момент назад, находясь в его руках, она была готова рассказать ему все, что он захочет, а теперь ее пугал его тон, какой-то командный, королевский...

– Почему вы так уверены, что мы с вами уже встречались?

– Я никогда не забываю женщин, которых целовал. А они не забывают меня. – Его тон был высокомерен, словно он не допускал ничего иного.

– Перестаньте, ваше высочество. – Памела презрительно фыркнула. – Я допускаю, что вы целовали множество женщин, но я не поверю, что вы всех их помните. Также я сомневаюсь, что они помнят ваши поцелуи.

– Я помню, и они помнят.

– Глупости! Из всех поцелуев едва упомнишь хотя бы один.

– Вот почему происходят скандалы, позор и бегство из своей страны.

У Памелы перехватило дыхание.

– Памела... я... – Он явно сожалел о сорвавшихся словах, это было видно по его глазам.

– По крайней мере я бежала из своей страны, но она у меня есть, – сказала она не раздумывая, резко повернулась и направилась к выходу.

Как он смел сказать ей такое?! Как она могла сказать ему то, что сказала?! Она горела от стыда.

– Вы так просто не уйдете! – крикнул он ей вслед, а потом схватил ее за руку и заставил повернуться к нему лицом. – Это было подло, гнусно, Памела.

– Знаю. – Она вздохнула. – Сожалею безмерно. Вы не...

– Я заслуживаю этого. Я говорил о вас плохо. Не знаю, что со мной случилось. Я не имею права так думать о вас.

– О! – Она вскинула подбородок. – Как думать?

Он крепко, до боли обнял ее.

– Я думаю о вашей шелковой коже...

– Остановитесь! – Она попыталась оттолкнуть его от себя, но он не отпускал ее.

– Никогда! – прошептал он ей на ухо. – Я жду, когда ваши глаза потемнеют от страсти.

– Прекратите! – повторила она, чувствуя, что слабеет.

Ей очень хотелось рассердиться, но не удалось.

– Я мечтаю о звуках вашего голоса, полного страсти от моих ласк...

– Алексей... – Памела задрожала.

– Я думаю о вашем запахе на моей подушке, когда вы уйдете.

– Господи! – едва слышно вымолвила она. – У вас, видимо, огромная практика.

Крупица рационального в ее голове напомнила ей о респектабельности. Хотя парк в это раннее время был почти пуст, она все же помнила, что это публичное место, и попытка Алексея поцеловать ее в шею была просто недопустима. Она должна как-то собраться с силами и... если, конечно, ноги ее не подкосятся от слабости, обязательно остановить его. И сейчас же!

– Я думаю о вас, дорогая Памела. Думаю ежечасно, ежеминутно. С того момента, как мы встретились. Вы помните? Тот момент, когда мы увидели друг друга, когда поцеловались?

– Да, конечно... – Она пыталась успокоиться, прийти в себя. – Впервые, когда мы... – Однако осознание того, что происходит, подобно холодной воде, плеснувшей ей в лицо, заставило ее вырваться из его объятий. – Вы как животное! При чем здесь это: встречались ли мы когда-то с вами или не встречались? Целовались или нет?

– Да, я никогда не ошибаюсь в таких случаях. К тому же, – он прищурился, – я ненавижу секреты, а вы полны секретов, моя дорогая.

– Мои секреты, есть они у меня или их нет, – это не ваше дело. Вы, если говорить правду, не мой жених.

– Я не переношу нечестность.

– Неужели? – Она повернулась и внимательно посмотрела на него. – Однако вы сейчас намерены ввести всех в заблуждение. Что такое лицемерие, вам, должно быть, знакомо.

– Это все не так. У меня не было выбора.

– В таком случае нечестность, обман могут быть оправданны?

Алексей сжал зубы до скрипа.

– Памела...

– Я никогда не была нечестной с вами, а ваши намеки и предположения меня оскорбляют. Я просто держу свои секреты при себе. – Она погрозила ему пальцем. – Ведь я сказала вам это в первую же нашу встречу. Я понимаю, что вам трудно это понять, ибо вы проводили все время в кутежах и продолжаете хвастаться этим.

– Я не хвастаюсь, я еще никогда...

– А еще... – Она подняла руку, требуя не перебивать ее. – Поскольку вы не терпите нечестность, я скажу вам, что я не терплю... высокомерия!

– Высокомерия? – Он повторил это слово еще раз.

– Да, высокомерия.

– Вы не можете обвинить меня в этом. – Алексей недоуменно смотрел на нее, словно не верил своим ушам. – Зачем мне быть высокомерным? Высокомерие нужно тем, кто пытается показать себя всему миру. Я же всегда знал, что мне не надо этого делать. – Он скрестил руки на груди. – Ведь я принц!

– Вы не считаете себя высокомерным? Ха! – Она вдруг подбоченилась и, передразнивая, повторила его слова: – «Я никогда не забываю женщин, которых целовал, а они не забывают меня тоже». Простите, ваше высочество, ваш поцелуй сейчас не подтверждает этого.

– Я совсем не так говорил. – Он сердито посмотрел на нее.

Она презрительно повела плечами.

– Или еще: «Я говорю на девяти языках без акцента, да еще на одном, похожем на тот, каким говорит плохой актер в плохой пьесе».

– И все же я оскорблен. – В его голосе было настоящее негодование.

– Я этого и хотела, – резко сказала Памела, подходя к лошади. – Не откажите в любезности, помогите мне сесть на лошадь. Я хочу вернуться домой. Одна.

– Как вам угодно.

Он подошел к ее лошади, а затем помог Памеле сесть в седло. Сделал он это не так любезно, как следовало бы, и тут же отошел. Ей уже, очевидно, было все равно.

– Я передаю вас в заботливые руки леди Овертон. Вижу, что она и граф Стефанович совсем недалеко от нас. – Тон его был таким холодным, что Памеле захотелось ударить его, да посильнее, совсем по-детски и с удовольствием.

– Отлично! – Памела повернула лошадь и сразу же пустила ее легким галопом.

Увидев впереди Клариссу и графа, она перешла на тихий шаг. Ей было нужно хотя бы несколько минут, чтобы осознать все, что произошло.

Она никак не ожидала, что он узнает ее по поцелую. Надо ли ей что-либо сказать об этом? Сначала она боялась, что он сам что-то скажет и навредит их респектабельности, но теперь она убедилась, что он не сделает этого. Она верила в его благоразумие и благородство, хотя, конечно, понимала, что нет серьезной причины не признаться ему в том, что она все помнит.