Рон Фауст - Когда она была плохой

Я прикупил четыре с половиной акра земли рядом с «Райским уголком», очистил ее от зарослей мангрового дерева, оборудовал стоянку еще для двадцати двух трейлеров и построил небольшой ресторан и салун. Дело мое процветало. Могло показаться, что пол-Америки живет на колесах. На колесах или на воде. Я решил построить марину с причалами на сорок яхт. Шестьдесят две стоянки трейлеров, сорок причалов для яхт, склад, ресторан, салун, прокат лодок и оборудования для рыбной ловли и еще небольшой магазин женской одежды и лавка флоридских сувениров.

Остов «Херувима» нужно было убрать, чтобы освободить место для пирсов марины. Я дождался отъезда большинства туристов, подогнал кран и вытащил ее на берег. Бедняжка «Херувим». Там и сям я находил поблескивающие предметы: серебряная чашка; стяжная муфта; инструменты; отделанный бронзой барометр, который я не заметил во время ныряний, — теперь уже бесполезный; гвозди и заклепки; стеклянная и фарфоровая посуда.

Прогнившая половица на палубе не выдержала, моя ступня провалилась вниз. Я выдернул ногу и собирался было продолжить свой путь, когда увидел, что под полом в косых лучах солнца что-то блеснуло. Я нагнулся.

Это было платиновое кольцо с большим, не менее двух карат, бело-голубым бриллиантом в форме прямоугольника.

Я удалил половицы, чтобы произвести более тщательный осмотр, на что ушел целый день. Лишь под вечер я отыскал второе платиновое кольцо, золотые наручные часы, жемчужные бусы и изумрудную брошь.

Дома я положил все это в чашку и отмачивал в спиртовом растворе в течение трех часов. На внутренней поверхности обоих колец проявилась выгравированная надпись: «Мартин и Кристин — навсегда».

Все было ясно. Шанталь убила супругов Терри за изумруды и забрала их драгоценности. Но все это было потеряно, когда «Буревестник» потерпел крушение. Мы нашли необработанные изумруды, а затем Шанталь извлекла драгоценности, когда нырнула в последний раз за «своими вещами». Она спрятала их под половицей, а во время путешествия в Белиз они закатились и затерялись среди сотен кусков металлического балласта.

Мартин и Кристин — навсегда.

Прошло четыре года после того, как Шанталь сожгла базу отдыха. Я принял решение побороть в себе навязчивое влечение к этой женщине, перестать жить планами о возмездии. Но как можно игнорировать это? Убийство двух порядочных людей — Мартина и Кристин Терри.

— К чертовой матери все это! — заявил я Баскервиллю, который, похоже, со мной вполне согласился. — Настало время выращивать свой собственный сад.

В понедельник я съездил в Майами и посетил несколько частных сыскных агентств. В конце концов я отыскал нужного мне человека — бывшего нью-йоркского детектива, расследовавшего убийства. Звали его Гарольд Лехман. Это был толстый и постоянно голодный мужчина (люди из «Скорпиона», поскольку их мечты о возвращении на родину не сбылись, разбрелись кто куда, многие обратились к другим делам, чаще всего криминальным).

— Найдите ее, — сказал я Лехману.

Я полагал тогда, что намерен лишь удовлетворить свое любопытство. Справедливость была для меня весьма туманным идеалом, неосуществимой мечтой; и даже если это не так, никто не уполномочивал меня быть лицом, который вершит правосудие. Какое право я имел действовать в качестве члена «комитета бдительности» от имени давно умерших Мартина и Кристин Терри? Им бы спать спокойно.

— Найдите ее, — сказал я.

Фотографии, запечатлевшие прием гостей в саду, были сделаны телеобъективом с холма, расположенного неподалеку от виллы «Мистик». Тридцать увеличенных отпечатков с тридцатипятимиллиметровой пленки.

Сад окружала стена из красного кирпича, в верхнюю кромку которой были вцементированы осколки стекла. В полном цвету кусты и деревья: лаймы, гибискусы, бугенвилии, жасмин. На некоторых снимках можно было различить дом с черепичной крышей и небольшую колокольню; плавательный бассейн; выложенный плиткой внутренний дворик — патио, шезлонги и кушетки; переносной бар и буфетный стол; оркестрантов, одежда которых напоминала солдатскую униформу; и более пятидесяти гостей, многие из которых были в вечерних костюмах. Была вторая половина дня. Позади дома расстилалось море с многочисленными рифами.

— Пышный прием, — сказал я.

— Да, — подтвердил Лехман.

На некоторых снимках фигурировали Майкл Крюгер и графиня де Вилье — вместе и порознь. Крюгер для своего возраста выглядел отлично: поджарый, загорелый, с тщательно уложенными серебристыми волосами.

Графиня де Вилье оставалась все такой же красивой.

— Вам понравился Пуэрто-Валларта? — поинтересовался я.

— Хороший город, — ответил Лехман.

— Я знавал графиню, когда она была проституткой.

— Должно быть, не вы один.

— Она владелица или снимает эту виллу?

— Вы имеете в виду виллу «Мистик»? Она владеет ею.

— Живописное место.

— Очень.

— Откуда она берет деньги?

— Героин, — лаконично объяснил Лехман. — Коричневый, из Мексики.

— Кажется, не лучший сорт?

— Да, это верно, но зато всегда в наличии и гораздо дешевле, чем высокосортный… Если вы поищете в Лос-Анджелесе, Сан-Диего, Ориндже, вы наверняка наткнетесь на героин графини.

— Похоже, дело не маленькое.

— Очень крупное. Приносит миллионы.

— А что думает об этом мафия Западного побережья?

— Не в курсе дела. Возможно, что графиня откупается от них. А может, и нет. Если у тех есть здравый смысл, они не станут связываться с ее друзьями.

— Ах, даже так.

— Старая мафия не хочет иметь дело с латиноамериканцами. Со всеми этими колумбийцами, кубинцами, панамцами, мексиканцами — они сейчас перещеголяли сицилийцев. Так что живи и давай жить другим.

— Перемирие… Послушайте, Лехман, я хочу, чтобы вы копнули поглубже. Наймите самолет или вертолет, сделайте фотографии виллы «Мистик» с воздуха. Все как следует осмотрите и обнюхайте.

— А что вы собираетесь делать?

— Ничего. Простое любопытство.

— Любопытство может погубить вас. Я не стал бы охотиться за ней и с батальоном солдат морской пехоты. Это, приятель, Мексика. Она держит на крючке и полицейских, и политиков. У нее под каблуком мексиканские военные. У нее по крайней мере сотня дружков, которые перережут вам горло и скормят рыбам — вы не успеете даже пикнуть.

— Она настолько влиятельна?

— Ее дружки влиятельны.

— Не понимаю.

— Видите ли, она королева — первая дама, но есть еще и короли, если вы способны понять меня. Они вместе занимаются бизнесом, делают деньги. Это не организация в прямом смысле слова, это свободная ассоциация. У графини свои функции, но они связаны с функциями других людей. Она скупает маковые поля, она платит перерабатывающим заводам, ведь сироп надо переработать в героин. Она платит за мышцы и за прикрытие. Она связана с людьми в Мексике и Калифорнии. Если вы предпримете действия, ущемляющие графиню, вы ущемите очень многих крутых людей. Вы покуситесь на карманы пеонов, полицейских, всяких громил и политиков. Может, даже самого губернатора. Или президента республики. У нее много друзей. Тот, кто причинит вред ей, причинит вред им. Они этого терпеть не будут.

— Я, разумеется, не собираюсь связываться с этой публикой. Пока вы здесь, проверьте систему охраны виллы «Мистик»… Сигнализация, собаки, охранники…

— Я больше не намерен здесь оставаться.

— Трусишка.

— Пусть даже так.

— Хорошо, оставьте мне ксерокопию вашего доклада.

— Нет. Я даю вам пять минут на то, чтобы прочитать его, а затем сжигаю и его, и фотографии.

— Лехман, — сказал я. — Ведь вы мужественный человек. Двадцать пять лет вы были полицейским в Нью-Йорке. У вас дюжина благодарностей и наград. И тем не менее вы боитесь какой-то проститутки, которая весит-то всего сто двадцать фунтов.

— Верно, — сказал он и своей ухмылкой напомнил мне Баскервилля.

Я объявил о продаже стоянки для трейлеров и марины. Назначенная цена равнялась тремстам тысячам долларов, но я уведомил агента по продаже, что соглашусь на двести восемьдесят тысяч. Покупатель должен взять ответственность за непогашенные банковские ссуды. Земля здорово подорожала за последние четыре года. В один прекрасный день, как и предсказывала проститутка Кристал, на участке «Райского уголка» будет создан кондоминиум.

Я получил новый паспорт, открыл номерной счет в швейцарском банке, положив туда солидную сумму, и проделал с собой необходимые косметические операции.

Я не мог рассчитывать на то, что мне удастся одурачить Шанталь, как это удалось в Аспене, но мне хотелось надеяться, что она или Крюгер не узнают меня, если случайно встретятся со мной на улице. Я сел на диету и вскоре стал весить как в двадцать пять лет; отпустил длинные усы; побрил голову почти наголо, оставив ободок волос лишь возле ушей и на самом затылке и стал носить защитные, как у летчиков, очки. Я как-то повредил колено, играя в теннис, но и после того, как нога зажила, продолжал хромать. Некоторые друзья с трудом узнавали меня и решили, что я переживаю кризис, который случается у людей моего возраста. У Баскервилля иногда шерсть вставала дыбом, когда, пробудившись от глубокого сна, он бросал на меня взгляд.

Ко мне вновь вернулась мания преследования, и я всегда либо носил с собой пистолет, либо держал его где-то поблизости. Почему бы мстительной Шанталь не подослать кого-то из своих приятелей, чтобы убить меня?

Я подписался на газеты Пуэрто-Валларты, ибо имя графини де Вилье часто появлялось на страницах в хронике светской жизни. Она то и дело устраивала приемы, а на своей яхте «Поларис» заняла третье место в соревнованиях. Ни одна женщина не смогла ее опередить.

Публиковались фотографии, на которых графиня запечатлена со знаменитым киноактером; с французским поэтом — лауреатом Нобелевской премии; с сосланным аргентинским революционером; с известным американским футболистом; с мексиканским теннисистом. Многие из них были гостями на приемах на вилле, а большинство, полагаю, оставалось там и после приемов… Причем теперь она одаривала их сексуальными ласками бесплатно, хотя некогда это могло вылиться для них в кругленькую сумму от десяти до двухсот тысяч долларов.

Я поступил на курсы ускоренного изучения испанского языка, и через девяносто дней уже мог сносно говорить и понимать разговорный язык. Я практиковался с местными кубинцами, которые приходили в ужас от моего акцента.

Менее чем через год моя база отдыха была продана консорциуму Майами за двести восемьдесят пять тысяч долларов. Большую часть денег я положил на свой швейцарский счет, отдал Баскервилля другу и взял билет на рейс до Пуэрто-Валларты.

В самолетах редко проверяли багаж с помощью рентгена, поэтому я рискнул и положил в один из чемоданов револьвер и газовый баллончик.

Центральная часть Пуэрто-Валларты, в прошлом деревни, представляла собой лабиринт узких мощеных улиц с домами пастельных тонов, построенных в колониальном испанском стиле. Город быстро рос, расширялся к северу и к югу вдоль моря и карабкался на холмы на востоке. Холмы постепенно переходили в горы, покрытые непроходимыми тропическими джунглями. Говорили, что там водятся ягуары, попугаи и даже обезьяны.

На западе было море. Если взглянуть на карту, можно было подумать, что некий Гаргантюа откусил кусок земли, образовав Бандерасский залив с мысом Мита на севере и мысом Кориентес на юге. Ширина залива составляла около двадцати, длина — приблизительно двадцать пять миль.

Я остановился в роскошном отеле в нескольких милях южнее города, взял напрокат «джип» и весь день знакомился с окрестностями. Вилла «Мистик» располагалась в северном пригороде, давно облюбованном миллионерами, и представляла собой небольшой дворец на берегу моря. В этом районе было много вилл, не уступающих ей в роскоши; впрочем, были и менее шикарные, которые, как правило, располагались на холмах.

На следующий день я снял не очень дорогую виллу за триста долларов в день. В эту стоимость входили услуги повара, садовника, ночного сторожа и горничной. С балкона мне была видна часть сада виллы «Мистик». Лехман делал свои снимки откуда-то поблизости. Когда я ужинал в ресторане отеля, туда вошла графиня де Вилье в сопровождении девяти человек. Метрдотель проводил компанию к столу всего в нескольких ярдах от моего.