— У меня был приказ твоей мамы.

— Ну, и что?! Ты могла сказать мне потихоньку! Я тебя просил… я просил тебя всё мне рассказывать!..

— Интересно… — Фаина заговорила насмешливо, — Как я могла ослушаться твою мать?..

— Ты?! — видимо, возмущение захлестнуло молодого человека, и он запнулся на слове, — Ты… ты боялась её ослушаться?!

— Да… а что?..

— А наставлять ей рога с моим папенькой ты не боишься?..

— Уж не ты ли ей об этом хочешь рассказать?..

— Надо будет — она обо всём узнает! И ты вылетишь из этого дома со скоростью звука! И прощай красная икра… и контрамарки на спектакли, которые мать тебе дарит от чистого сердца… и неплохое жалованье…

— А ты не боишься, что твой отец узнает, что ты склоняешь меня к сожительству?..

— Я?! Послушай, ты… — для пущей убедительности Виталик назвал женщину нецензурным словом, — А кто меня совратил ещё в шестнадцать лет?.. не ты ли?..

— А ты не отказался… — Фаина не оставляла дерзкого, насмешливого тона, — Зато какая школа… пусть теперь твоя молодая жена меня благодарит… Хотя… по-моему, ты с ней совсем не спишь… разве нет?

— Не твоё дело. Твоё дело выполнять мои прихоти, если не хочешь вылететь с такого сытного места.

— Ну, что ты, мальчик… — Александре показалось, что она услышала звук поцелуя, — Твои прихоти мне очень нравятся… Хорошо, что ты женился на Сандре, а не на этой своей Ане…

— Не произноси даже её имени своим языком… поняла? — несмотря на смысл фразы, Виталий произнёс её томным голосом, и Аля окончательно поняла, что её муж обменивается ласками с любвеобильной домработницей.


Сначала она остолбенела… Она совершенно не ожидала такого поворота… Видимо, права была Вероника Григорьевна, когда, услышав от дочери жалобу на то, что Виталий не притрагивается к ней и пальцем, сказала: «Значит, у него кто-то есть… Молодой мужчина, имея под боком молодую жену, не обращает на неё внимания лишь в двух случаях: либо он импотент, либо у него есть любовница».

…Как она сразу не догадалась?! Вот откуда все недобрые взгляды этой твари! Виталик спит с ней… В последние дни он приезжает домой чуть раньше, чем она, Александра… Видимо, в это время всё и происходит… Судя по их разговору, сын делит любовницу с родным отцом, и тот пока не в курсе… и всё это происходит уже не первый год!..


— Я не помешаю?.. — рванув на себя ручку двери, Александра стремительно шагнула в комнату.


Сердце бешено колотилось, от услышанного и увиденного бросило в дрожь…


— Сандра!.. — мгновенно оттолкнув от себя Фаину, Виталий растерянно стоял перед женой, в расстёгнутой рубашке, и с торчащим из пояса, наполовину расстёгнутым ремнём, — Ты откуда?!

— Ну, ты и сволочь… — подскочив к нему, девушка со всего размаху ударила его по щеке, — Скотина!.. Тварь!.. А ты!.. — повернувшись к Фаине, Аля схватила ту за волосы и с силой потянула на себя, — Сучка!.. Проститутка!.. Я всё про вас расскажу!..


…Виталику не сразу удалось оттащить свою жену от домработницы. Дралась Александра яростно. Вкладывая в свои движения и обиду, и боль, и оскорблённое достоинство, она мотала руками голову любовницы мужа из стороны в сторону… Ей удалось изрядно потрепать Фаину, так, что та даже не смогла достойно ни ответить, ни защититься.

Отцепив, наконец, Алькины руки от белокурых, растрёпанных волос домработницы, Виталий схватил жену в охапку и силой утащил в их комнату. Бросив её на кровать, запер дверь изнутри на ключ. Аля никак не могла успокоиться, и снова попыталась накинуться на него, но парень перехватил её руки и прижал к телу крест-накрест.


— Успокоилась? — он смотрел на неё сверху, чуть прищурив свои красивые серые глаза, — Я ещё раз спрашиваю… Успокоилась?!

— Подонок… — глядя на него, Аля расплакалась, — Какой же ты подонок… Ты… с этой старой щлюхой…

— А ты что думала… — он заговорил каким-то зловещим тоном, — Пока ты из себя недотрогу строила, я тебя ждал?.. Не ломалась бы целый год, я давно бы с ней завязал… Я — мужчина… понятно?..

— А сейчас?! Сейчас!.. мы же с тобой женаты!..

— А что сейчас? Ты меня в постели застала?..

— Я всё слышала! Ты с ней, оказывается, уже давно!.. И не только ты, а и твой отец!..

— И — что? Расскажешь матери?!

— Расскажу! Я всё про тебя расскажу!..

— Тогда я подам на развод. Я свою роль сыграл. К тому же, тебе придётся признаться, что ты соврала насчёт беременности.

— Я соврала ради тебя! — всё ещё плача, Аля оттолкнула его руки и присела на кровати, — Чтобы тебя не посадили! Отец тебя спас!..

— Спасибо ему за это, — Виталик отвернулся и, положив на колени локти, сцепил пальцы рук, — никогда не забуду. Но время вышло… тот протокол уже никуда не пришьёшь, иначе твоему папе первому шею намылят за использование служебного положения.

— Ничего себе, ты заговорил… — Аля медленно подняла на него глаза, — Ну, ты и га-а-а-д…

— А ты что думала? На войне, как на войне. Поэтому, если ты хоть слово сболтнёшь отцу или матери, я просто-напросто подам на развод. И мы тихо-мирно с тобой разойдёмся, как в море корабли…

— А, если я буду молчать?.. — глядя куда-то вперёд, Аля горько усмехнулась.

— Тогда ещё поживём… какое-то время… Но ты должна мне ответить ещё на один вопрос.

— Какой?

— Это правда, что Аня уехала?

— У тебя хватает наглости спрашивать про эту дрянь?!

— Заткнись. И отвечай на вопрос. Это — правда?

— Я не знаю. Она не ходит на занятия уже несколько дней…

— Врёшь. Сегодня приезжал твой отец.

— Папа?.. Когда?

— Перед твоим приходом. Он спрашивал, что у меня с Аней… А потом проговорился, что она уехала… Из-за того, что её вынудил Олег.

— Я ничего не знаю, — Александра упрямо смотрела перед собой, — у Олега и спрашивай.

— Он сделал это по твоей просьбе… Так?

— Нет… — ответ получился не совсем уверенным, — Я тут ни при чём.

— Опять врёшь… Послушай, Сандра… — парень чуть подался вперёд, — Пойми одно… Я женился на тебе только потому, что у меня не было выхода. Я благодарен тебе за то, что ты всё это придумала… что убедила Семёна Ильича помочь мне… Да, ты спасла и меня, и моих родителей… Но… но я не люблю тебя… Это ты можешь понять?!

— А раньше любил…

— То было раньше. Я не могу обманывать себя. Я люблю Аню… Если тебя устраивает такой расклад, значит, мы будем как-то жить… Если ты захочешь рассказать о том, что услышала сейчас, моим родителям, я подам на развод. Решай сама. Тем более, что скоро все узнают, что никакой беременности у тебя нет, и не было.

— Есть…

— Что?!

— Виталик, я беременна… по-настоящему. Уже целый месяц.


…Аля именно сегодня собиралась «признаться» в своей беременности Виталику… По дороге домой она придумывала разные варианты, как лучше сообщить эту новость своему мужу, но, услышав его разговор с домработницей, забыла обо всём на свете. Теперь же, снова вспомнив, решила воплотить задуманное в жизнь. Как ни крути, а быть отцом её ребёнка должен именно он — Виталий…

* * *

Альке удалось настоять на том, что они с Виталиком должны переехать к её родителям. Причин для этого было несколько. Одна из них была озвучена именно Виталию: Аля больше не могла находиться под одной крышей с Фаиной. Она пообещала, что не будет ничего рассказывать Мясниковым-старшим о связи их сына с домработницей, и в обмен на это Виталик пообещал не подавать пока на развод, и согласился временно пожить у тестя с тёщей. Другая же, и наиболее важная для Александры причина была в озвученном для всех сроке её беременности. Если для родителей он соответствовал настоящему сроку, то для Виталика не сходился с ним ровно на два месяца. Пока живота не было видно, но ребёнок рос, она уже прощупывала небольшое уплотнение внизу живота…

Але казалось, что ей будет легче вести двойную игру в родном доме, имея мощную поддержку в виде Вероники Григорьевны.

Сам Виталий воспринял новость о том, что Аля, действительно, беременна, неоднозначно. Зная заранее, что это — часть сценария его собственного спасения, он, в то же самое время, не выказал никакой радости, а, напротив, на несколько дней ушёл в глубокую депрессию.

Он уже был готов всё бросить и снова уйти к родителям, но этим планам помешал тесть. Сам того не зная, он сообщил Виталику, что ремонт в их с Алькой квартире уже начат, и что к весне, возможно, молодые супруги обзаведутся собственным «жигулёнком». Эти приятные вести немного примирили Виталия с собственной участью, к тому же, Вероника Григорьевна пообещала зятю после окончания института добиться распределения в свой же город, в её престижное учреждение, на престижную должность. Это была вполне достаточная «компенсация»…

Единственное, что не давало ему покоя, был отъезд Анюты. Он не знал ни её адреса, ни домашнего телефона, и узнать их оказалось делом отнюдь не лёгким. Можно было всё узнать у Анютиной соседки по комнате, Нелли, но Виталик опасался появляться в общежитии. Один из вахтёров был знаком с Олегом, и мог рассказать о его визите. Кроме того, его могли увидеть Алькины сокурсницы, и сдать его «с потрохами». Если на ссоры с Алькой Виталик внимания не обращал, то ссориться с Семёном Ильичом ему было пока не с руки.


Во время последнего откровенного разговора тесть ясно дал понять, что не позволит зятю обижать свою дочь.


«Узнаю, что гуляешь от Александры, пеняй на себя. От прошлого дела отмазал, новое заведу… А причина всегда найдётся. Ты меня ещё не знаешь».


Тестю Виталик поверил, спорить и оправдываться не стал. Злость же предпочёл сорвать на своём товарище.


— Я тебя просил Аньку не трогать?! — улучив момент, когда в квартире они оказались вдвоём, Виталик схватил Олега за грудки, — Ты что наделал, сука?!

— Что-то я не понял… — отталкивая от себя друга, Олег подозрительно прищурился, — Виталя, твою жену зовут Сандра… Какая Анька?..

— Всё ты понял! А я всё знаю! Она из-за тебя уехала!

— Да «простигосподи» она, твоя Аня… Ты ещё не понял?!

— Заткнись!

— Не веришь?! Спроси у Альки! Она тебе расскажет, как твоя Аня с мужиками в бане мылась.

— Врёшь, с-сука! — крепкий кулак Виталия впечатался в скулу Олега, — Убью!

— Я думал, мы друзья… — держась за скулу, Олег зло сверкнул глазами, но отвечать не стал, — Для тебя же старался… Потом ещё спасибо скажешь…

— Да пошли вы все! — Виталий ногой толкнул дверь из комнаты, — Благодетели… Анька всё равно будет моя… Понял?! Моя!

— Опоздал ты, Виталя. Говорю же, спроси у Альки. Или сам проверь, если вернётся.

— Вернётся… А сунешься к ней — убью.

Глава 17

Боль притупилась, обида немного улеглась в душе, уступив место печали. Эту печаль Анюта тщательно скрывала от окружающих, стараясь быть прежней, и лишь глаза выдавали её истинное состояние. Заглушая в себе чувства, она вновь старалась думать только об учёбе. Уезжала Анюта в такой спешке и в таком страхе, что не успела забрать все документы, а лишь оставила в канцелярии заявление, попросив, чтобы ей всё выслали по почте. Она очень боялась, что Олег с дружками будут караулить её возле института, и поэтому спешила уехать первым же поездом, идущим в сторону её родного города.

Приехав к себе домой, она в тот же день позвонила своей руководительнице и всё объяснила, как смогла. Справедливо упрекнув её в торопливости принятия решения, Вера Андреевна посоветовала прислать другое заявление — на академический отпуск, чтобы не терять место в институте, и пообещала всё уладить. Понимая, что Вера во всём права, Анечка уже на следующий день отправила заказное письмо с заявлением на академку. Понимая, что, в любом случае, она не сможет продолжать учёбу именно в этом учебном заведении, она обратилась в местный педагогический институт с вопросом о переводе на факультет иностранных языков, но, на её удивление, свободного места на этот год не нашлось.


«Если только с первого сентября следующего учебного года… — развела руками сотрудница деканата, — Мы возьмём вас с распростёртыми объятиями! А сейчас, увы…»


По всему выходило, что учёбу она сможет продолжить лишь на следующий год, практически заново поступив в новый ВУЗ — первую сессию Аня сдать не успела. Она очень переживала по этому поводу, и даже корила себя, что сама своими руками разрушила своё будущее — девушке казалось, что она уже никогда не сможет получить высшее образование. Елена Ивановна, как могла, поддерживала и успокаивала дочь.