— Привет… — приглядевшись, Аня узнала своего случайного знакомого, — Действительно… Саша?..

— Так точно! — парень рассмеялся и протянул ей руку, — Потанцуем?

— Потанцуем… — пожав плечиком, Аня улыбнулась в ответ и сделала шаг навстречу.

— А я смотрю — знакомое лицо, — его улыбка, как и в прошлый раз, была удивительно светлой и доброй, — сразу имя вспомнил…

— Аля?.. — Анюта почему-то решила пошутить.

— Не-е-е-т!.. — Саша снова рассмеялся, — Аня!


…Саша не отходил от неё весь вечер. Анюте казалось, что она знает его уже очень давно — парень располагал к себе, но совсем не так, как Виталий… он, действительно, казался близким другом, близким и надёжным. Это было написано у него на лице, это сквозило в его голосе, жестах, интонации… Он не задавал дежурных вопросов, не звал её «погулять» или покурить… Он был немного смущён, и, в то же самое время, вёл себя естественно, без излишней скромности.

Несколько часов веселья пролетели незаметно. Аня даже не успела соскучиться в обществе своего нового знакомого. Ей даже стало немного жаль, когда Саша сказал, что им с товарищами пора возвращаться — отпущенное время заканчивалось.

Попрощавшись с ним у выхода, она тут же вернулась в свою комнату. День был довольно насыщенным, и ей хотелось поскорее лечь в постель…

Добравшись до своей кровати, она разделась и легла, с головой укрывшись одеялом. Девчонок ещё не было, и Аня попыталась уснуть. Закрыв глаза, она вспоминала сегодняшний вечер… курсанта Сашу… но вместо лица Саши всплывало другое лицо… до боли знакомое, и до боли любимое…

…Виталик… Что он делает сейчас?.. Наверное, обнимает свою Сандру… Вспоминает ли он о ней, Анюте?..

…Слезинка, скользнувшая по ресничкам, растворила тушь, отозвалась резью в глазу… Нет… Никто и никогда не заменит ей Виталия…

Никто и никогда.

* * *

Сашу Анюта увидела на следующий день: он поджидал её у общежития после занятий. Оказалось, что у него всего полчаса времени, и он прибежал лишь затем, чтобы позвать её вечером в кино.

…Думала Анюта недолго. Предстоящий праздничный вечер в институте предполагал всё те же танцы… Подумав, что вчера она натанцевалась на целый год вперёд, Анечка, совершенно неожиданно для самой себя, выбрала поход в кино. Ей почему-то было так спокойно рядом с этим парнем… Что это было на самом деле — искренняя симпатия, или желание вышибить «клин клином», она в тот момент не задумывалась. Ощущение чего-то нового освежило душу… К тому же, Саша внушал доверие, и Анюта абсолютно безбоязненно вышла вечером к нему навстречу.


Они с удовольствием посмотрели фильм. Парень вёл себя вполне прилично, он даже не попытался обнять девушку, пользуясь темнотой… Анюте это понравилось. Меньше всего сейчас ей хотелось бы отбиваться от чьих-нибудь объятий… Она ловила себя на мысли, что, будь на месте Саши кто-нибудь другой, она ни за что не пошла бы с ним ни в кино, ни на танцы. Ей сейчас ни до каких отношений… Виталик до сих пор живёт в её сердце… Там нет места для другого, и вряд ли когда-нибудь будет.


…Но Саша… К нему Анечка сразу почувствовала безграничное доверие. Она не могла понять, как такое могло случиться… Она не представляла, что между девушкой и парнем могут быть вот такие отношения… Правда, они встречались всего второй раз в жизни, но она была уверена, что так будет всегда.


…К концу марта они встречались в каждую увольнительную Саши, а к концу апреля Аня уже сама ждала его увольнительных… У неё не было близкой подруги, но теперь она не испытывала по этому поводу никаких сожалений. Потому, что у неё был Саша.

Он отлично изучил её вкусы, и знал, какое мороженое предпочитает Анюта, какие конфеты или шоколад. Идя с ним на прогулку, девушка знала, что её ждут небольшие, но приятные сюрпризы. Саша приходил к ней в общежитие, и Люба с Олей уже привыкли к его визитам, каждый раз ожидая его с очередной просьбой — прикрутить ли лампочку, починить ли розетку или электрическую плитку, которую, вопреки запрету комендантши, прятали у себя в комнате.

Саша был поистине безотказным — он всегда приходил на помощь, по первому зову. Анечка воспринимала его как что-то неотъемлемое от самой себя… Она могла рассказывать ему обо всех своих проблемах, делиться любыми своими секретами… Он слушал её, давал советы, утешал и успокаивал… Анюта ловила себя на мысли, что у неё ещё никогда не было такого друга, как Саша…

Виталик… его она любила, и любит до сих пор… Но он теперь для неё недосягаем. А Саша — вот он, всегда рядом… и вовсе не напрашивается на роль любимого парня… Иногда ей даже становится интересно — почему Саша за эти два месяца не сделал ни одной попытки хотя бы поцеловать её… Неужели и с его стороны их отношения — не больше, чем обыкновенная дружба?!


…Стоя на крыльце общежития, Анюта с улыбкой смотрела на Сашу. Летняя сессия подошла к концу. Сдав все экзамены, она перешла на второй курс, и завтра утром уедет домой… Сегодня — вечер прощания… прощания с однокурсниками, с городом, с общагой, и… с Сашей.

Она так привыкла к нему за эти три месяца, что не представляет, как будет без него целое лето… Он для неё, как рука… как глаза… В его взгляде она видит своё отражение…

…Он так и не поцеловал её ни разу… Удивительно, но Аня не находила этому объяснения… Нет, ей вовсе не нужны его поцелуи… совсем не нужны!..

…Но это как-то странно… лишь иногда он позволяет себе обнять её за плечи — когда ему кажется, что она замёрзла…


— Может, пройдёмся ещё немного?.. — его голубые глаза смотрели на неё с такой грустью, что Аня, не задумываясь, кивнула.


…Ночь была светлой, тёплой, и девушке самой не хотелось заходить в душное помещение. Они прошли до расположенного неподалёку парка. Остановившись под высокой елью, Саша долго всматривался в её лицо… Аня подумала, что он впервые смотрел на неё — вот так…


— Знаешь, у меня ещё никогда в жизни не было такой девушки, как ты…

— У тебя было много девушек? — она улыбнулась его словам.

— Нет, — он, напротив, был как никогда серьёзен, — если честно… у меня ещё не было любимой девушки… по-настоящему любимой.

— Значит, будет… — Аня нарочно отвела взгляд.

— Уже есть…

— Поздравляю…

— Аня… — он неожиданно повернул её к себе за плечи, — Я хочу, чтобы ты знала…

— Саша, подожди… — мысль о Виталике вдруг пронзила мозг, — Я должна…

— Нет, это ты подожди… — он притянул её к себе, провёл рукой по мягким, шелковистым волосам, — Сначала я скажу… Я хочу, чтобы ты знала… Аня… Я тебя люблю.


…Она не стала сопротивляться его поцелую… Она просто не смогла… как и не смогла сказать ему о любви к другому человеку… Его слова были настолько искренними, а поцелуй настолько чистым, что Анюте ничего не оставалось, как закрыть глаза и довериться его объятиям…

Глава 18

Выйдя из ванной, Аля на ходу завязала лёгкий шёлковый халат, но сделала она это скорее по привычке. Особой нужды в этом не было — халат давно уже не сходился на её до предела округлившейся фигурке, и даже концы пояска еле-еле завязывались в слабый узелок. Войдя в свою комнату, она застала там Виталия — муж, как обычно, лёжа читал конспект.


— Ой… — схватившись рукой за поясницу, она на секунду застыла, потом снова шагнула вперёд, к кровати.

— Чего? — оторвавшись от чтения, Виталий скользнул по ней быстрым взглядом.

— Нет, ничего… — не скидывая халата, девушка тяжело опустилась на край кровати, — Показалось.

— М-м-м… — равнодушно отозвался муж и снова углубился в чтение.


Александра уже привыкла к тому, что Виталий почти не обращает на неё внимания. Она была счастлива уже тем, что, узнав о её беременности, он немного изменился. Он перестал говорить с ней издевательским тоном, и даже иногда интересовался её самочувствием. После того, как Аня Свиридова бросила учёбу в их институте, Александре стало спокойнее на душе. По слухам, Аня уехала из города к себе домой, и у Виталика не оставалось никаких шансов возобновить с ней отношения.

Александра даже чуть повеселела, но, чем ближе становился день появления на свет ребёнка, тем больше уходил в себя его «отец». Але очень хотелось делиться с ним своими ощущениями, но, только взглянув на его отрешённое лицо, она отказывалась от этой мысли и шла к матери.

Виталий по-прежнему никуда не уходил по вечерам, лишь иногда навещал родителей. Нельзя было сказать, что Александра отпускала его к ним с лёгкой душой — она не могла забыть о связи мужа с домработницей Фаиной… Сама она редко посещала свёкра и свекровь, и вообще старалась как можно реже попадаться на глаза Софье, после того, как та, приехав с очередных гастролей, вытаращила радостный взгляд на огромный живот невестки.


«Алечка, это двойня! Я уверена, и не надо со мной спорить! В моём роду бывали двойни, так что ничего удивительного!»


Напрасно Александра убеждала свекровь, что у неё никакая не двойня, а просто крупный плод, та всё равно твердила своё. С одной стороны, Альке было выгодно, чтобы её раздавшиеся формы посторонние оправдывали наличием двух младенцев, но, с другой стороны, Софья лишний раз обращала внимание Виталика на то, что срок её беременности не соответствует действительности. Виталик был единственным членом семьи, для которого этот срок в настоящее время оговаривался семью месяцами.


Сразу после Нового года Аля попала в больницу — так устроила Вероника Григорьевна, чтобы растущий не по дням, а по часам живот дочери не мозолил глаза Виталику. Даже не будучи искушённым в этих делах, парень не мог не догадаться, что в два месяца беременность не может быть настолько заметной.

В стационаре Аля пролежала до середины апреля. Свекровь со свёкром навещали её редко, в виду своей занятости, но она была этому рада. Виталий тоже не баловал жену посещениями, и, если приходил, то ненадолго. Алька скучала по нему, даже несмотря на его холодность, и всегда ждала с нетерпением. Она ужасно ревновала его, мучилась, плакала, но при встрече из последних сил сдерживала себя от истерик. Беременность протекала тяжело, ребёнок, судя по всему, был очень крупным, и хрупкая от природы Александра испытывала сильный дискомфорт. Её хорошенькое личико изменилось до неузнаваемости — теперь оно казалось опухшим, нос и губы увеличились до нелепых размеров, кожа покрылась пигментными пятнами, и девушка даже боялась лишний раз поглядеть на себя в зеркало. Она очень переживала по этому поводу, в основном, из-за Виталика. Ей казалось, что он не хочет видеть её — такую, и поэтому так редко приезжает к ней в больницу. Он снова вернулся к родителям — до возвращения жены, и этот факт никак не добавлял хорошего настроения Александре.


«Аля, чем реже он тебя сейчас видит, тем лучше, — утешала её Вероника Григорьевна, — так что, потерпи. Родишь, похорошеешь! А он ребёночка увидит, и растает… Мужики все — такие, им надо увидеть, руками пощупать…»

«Мне очень этого хочется… — Александра грустно смотрела на мать, — А, вдруг, он догадается, что это не его ребёнок?»

«Ты же говоришь, тот парень русоволосый, голубоглазый… так?»

«Ну… так…» — пожимая плечом, Алька с тоской думала, что, по правде говоря, не очень запомнила этого Сашу…

«Маленькие дети в большинстве своём непонятно на кого похожи. Особенно, если у родителей отсутствуют какие-то отличительные черты, например, какая-нибудь особая форма носа, или разрез глаз».

«У него… — Аля нехотя напрягла память, — У него родимое пятно на груди…»


…Ей, действительно, врезалось в память родимое пятно — единственное, что она разглядела очень хорошо… тёмно-коричневое овальное пятно размером с пятикопеечную монету красовалось на левой стороне груди её первого парня…


«Подумаешь, пятно. Даже если и будет у малыша это пятно, Виталику это ни о чём не скажет. Мало ли, от какого предка оно досталось! За это даже не переживай!»


Не переживать Алька не могла. Чем ближе были роды, тем больше ей казалось, что Виталий начинает догадываться об обмане… Она думала об этом каждый раз, когда оставалась с ним наедине. Эти дни превратились для неё в настоящую пытку.

Сам Виталик ни о чём не спрашивал, но, глядя на свой поистине гигантский живот, Александра чувствовала, как сжимается её сердце… Она очень боялась, что муж бросит её, как только увидит ребёнка… Вечерами, закрывая глаза, она пыталась представить своего будущего малыша… Она мечтала, чтобы он родился рыжим — мать Виталика, Софья, была от природы рыжеволосой, и, хотя сам Виталик был похож на отца, его дети вполне могли унаследовать от бабушки цвет волос… Но ожидаемый внук был Софье не родным, а в роду самой Александры рыжих, увы, не было…