Эвелина Пиженко - Когда осенние печали. Часть 1.

— Не прикасайся ко мне… — процедила та сквозь зубы, когда Аня попыталась положить ей на лоб мокрое полотенце, — Уйди… поняла?..

— Ну, хорошо… — видимо, догадавшись о причинах неприязни, Анюта тут же отошла от больной и улеглась на свою постель. Начавшийся вчера дождь так и лил, и поэтому все воскресные прогулки были отменены.

— Девчата! — в неожиданно отворившуюся дверь ввалилась грузная фигура Михалны, — Что же это такое… а?!

Судя по решительному виду бригадирши, пришла она не с благими намерениями. Подбоченившись, Михална встала посреди комнаты, пронзительным взглядом окидывая всех девчонок, включая и молоденькую преподавательницу.

— Марьмихална, что случилось? — преподавательница первой отреагировала на визит неожиданной гостьи.

— Нет, ну, я понимаю, что молодые… что мама с папой не научили… Так взрослые же кобылы, сами должны понимать!..

— Да что произошло?!

— А ну, признавайтеся, кто вчера последний мылся?! — Михална обвела всех очередным, не обещаюшим ничего хорошего, взглядом, — Сами признавайтеся, я ведь всё равно вычислю!

— Я последняя мылась… — заранее зная о своём «алиби», Аля подала с раскладушки больной голос.

— Я не про тебя, — бригадирша махнула на неё могучей рукой, — после тебя я заходила, всё было в порядке. Я спрашиваю, кто ночью ходил?!

— Марьмихална, я за наших девочек ручаюсь, — преподавательница приложила ладонь к едва заметной груди, — они после бани все ушли в село на танцы, вернулись вместе, ночью. Сразу легли спать… А что там, в бане?

— А там… — Михална недобро прищурила глаз, — Там сплошное безобразие! Тазы валяются, лавки сдвинуты, на лавках кровь… Я вас, как порядочных, пригласила… а мне — такая благодарность?!

— Нет-нет… Это какое-то недоразумение… Да и зачем им идти ночью в вашу баню, если они ещё с вечера помылись?!

— А вы их не выгораживайте… — взгляд женщины остановился на Анюте, — Тем более, что уже враньё.

— Я не вру!

— Врёшь. Не все они на танцульках-то были, некоторые кавалеров своих ко мне приводили…

— Каких кавалеров?!

— А таких, — Михална так и буравила Анюту взглядом, — ну, что смотришь?! Во сколько ты ко мне ночлежника привела? В девять?..

— Ну, и что… — залившаяся пунцовым румянцем Аня пожала плечами. — Вы же сами его пустили переночевать…

— Пустила! В дом, а не в баню! Я в баню только женщин пускаю, мужикам тама неча делать!

— Мы не были в вашей бане… — взяв себя в руки, Анюта гордо тряхнула волосами, — И, вообще… Такие вопросы, Мария Михайловна, обсуждаются с глазу на глаз, а не делаются достоянием всей общественности.

— Е-е-дри-и-ть твою в коре-е-ень… — всплеснув руками, бригадирша хлопнула себя по бёдрам, — Ты глянь! За собой убирать не научилися, а права качать — только в путь! Я, что ли, с твоим кавалером на веранде до утра сидела?! Кроме вас с ним некому было в бане бедокурить!

— Да я уже в двенадцать ушла, спросите у девочек!..

— И не собираюся! И мотоцикл евоный караулить целую неделю не собираюся!

— Вам что, места во дворе жалко?! — Аня возмущённо округлила глаза, — Вы же видели, какой ливень, разве можно несколько часов ехать под открытым небом!

— Может, вы мне объясните?! — преподавательница решила вклиниться в разговор, — Я ничего не понимаю! Какой ночлежник, какой мотоцикл?!

— Ко мне приехал знакомый, — стараясь не глядеть в сторону Александры, Аня неохотно решилась всё объяснить руководительнице, — на мотоцикле. Но пошёл дождь, и нам некуда было идти… Я попросила Марию Михайловну пустить его на ночь, а мотоцикл поставить во дворе… И всё. Она согласилась… напоила нас чаем, мы ещё телевизор у неё посмотрели, просидели часа два… Потом вышли на веранду… Я побыла с ним немного, и ушла. А он должен был утром рейсовым автобусом уехать, потому, что дождь сильный… И ни в какую баню мы не ходили!

— Ну, не знаю! — Михална сердито поджала губы, — Кроме вас там быть некому было. Так что давай… иди, убирай за своим… этим… как его…

— Виталиком, — Аля не смогла удержаться от язвительной реплики.

— Да каким Виталиком… — махнув рукой, женщина старательно вспоминала имя парня, — этим… как его… Вспомнила!.. Вадиком!

Услышав произнесённое Михалной имя, Анюта испытала некоторое облегчение — сама того не ведая, бригадирша обеспечила ей алиби перед Александрой. Вернее, это сама Аня второпях назвала Виталика именем своего жениха — вчера оно первым пришло ей в голову, когда ливень загнал парочку под вынужденный кров. Сделала она это нарочно, чтобы в понедельник Михална случайно не проговорилась, с кем на самом деле заявилась к ней Анюта субботним вечером.

…Ливень, заставший их в лесу, сначала только развеселил — попытавшись укрыться от него под разлапистой елью, Аня с трепетом прижималась к широкой груди парня. Виталий натянул полы своей болоньевой куртки на её плечи и, обхватив руками, собой закрывал от упругих, холодных струй. Его объятия были тёплыми, и девушка поймала себя на мысли, что ей не хочется, чтобы дождь прекращался.

Дождь и не думал прекращаться — как по заказу, он только усиливался с каждой минутой, так, что Анюта почувствовала, как её ноги в лакированных туфельках начинают замерзать. Каблук одной туфли был сломан, но, несмотря на это, ни она сама, ни Виталий не подумали сначала поехать в деревню, чтобы Аня смогла переобуться.

Выехав из соседнего села, они свернули на первой же развилке — ночной лес так и манил влюблённую парочку… Виталий собирался развести костёр, но не успел из-за ливня. Постояв немного под деревом и основательно промокнув, он предложил Анюте поехать в деревню — переждать ненастье.

«Сандра узнает, что ты приезжал…» — сразу подумав о своей подруге, Аня пробормотала эти слова куда-то ему в ключицу.

«Я не могу допустить, чтобы ты заболела», — наклонившись, он в темноте отыскал губами её губы…

Анюте снова показалось, что земля уходит из-под ног… Даже несмотря на холодный дождь она была готова стоять вот так всю ночь — в его крепких объятиях, чувствуя, как сладкая истома наполняет её с головы до ног…

Как и в прошлый раз, Виталий не переходил границ дозволенного, он только целовал её, и Аня чувствовала себя в полной безопасности.

…По дороге в деревню они обогнали двух человек, и Ане показалось, что в девушке она узнала Александру…

Доехав до клуба, она решила не рисковать и не тратить время на переобувание — Сандра за это время могла добраться сюда и увидеть своего жениха, приехавшего вовсе не к ней. Крикнув Виталику, чтобы он ехал дальше, Аня крепче прижалась к его спине.

Она понимала, что, приведи она Виталика к себе, то вернувшаяся Александра сразу заявит на него свои права. И неизвестно, как поведёт себя он в этом случае — ведь он ещё не порвал с Сандрой, и не успел сказать важных слов ей, Анюте…

Особого выбора у неё не было, у Виталия — тем более, он вовсе никого не знал в этой Богом забытой деревне, поэтому единственным местом, где они сейчас могли обсушиться, не рискуя быть «пойманными за руку», был дом бригадирши. Виталик был мокрым с ног до головы, а ему ещё предстоял обратный путь…

…Михална жила через два дома от «общежития» студенток, и уже через минуту Виталькина «Ява» притормозила возле её калитки. Помня о том, что бригадирша обещала не закрывать ни калитку, ни баню, Анюта решительно шагнула в уже знакомый двор. Ей даже в голову не пришло тащить Виталика в баню — во-первых, это было неприлично, учитывая их короткое знакомство, а, во-вторых, туда могла прийти сама хозяйка, или какие-нибудь её запоздалые гости, поэтому девушка сразу направилась к дому.

На стук женщина открыла сразу и, увидев промокших и продрогших молодых людей, впустила их в дом. Представляя своего спутника, Аня в последний момент решила не называть его настоящего имени.

«Это мой друг, одноклассник, — от того, что ей пришлось соврать, девушка слегка покраснела и часто-часто заморгала, — его зовут Вадик. Он привёз мне посылку от мамы… а теперь не знает, как ехать назад, ливень никак не кончается. Можно, он у вас переночует, а то ехать сейчас очень опасно».

Легко согласившись, женщина сразу согрела чайник и выставила на стол свежеиспечённые оладьи. Жила Михална совершенно одна, поэтому восприняла поздних гостей чуть ли не как подарок судьбы. За столом она долго и пытливо расспрашивала Виталика и Аню про их родителей, про учёбу, и, слушая Анютины правдивые ответы, сам Виталий включился в невольную игру. Судя по выражению его глаз, роль «Вадика» он играл с артистическим азартом и очень ею увлёкся, так, что Анюта едва сдерживала себя, чтобы не расхохотаться.

Телевизор у Михалны был старый, чёрно-белый, но Аня была рада и такому — она чувствовала себя почти одичавшей без телевизора, без походов в кино или кафе, без шумных городских улиц и танцев под кассетный магнитофон.

Мокрую куртку Виталика и Анютин плащ Михална повесила на протянувшейся через всю кухню бельевой верёвке, прямо над горячей печкой, и, дав обоим по паре шерстяных носок, поставила сушиться мокрую обувь.

Согревшись домашним теплом, Анюта совсем не хотела покидать уютную комнату с незатейливой деревенской мебелью, и, усевшись рядом с Виталием на старом низком диване, уставилась на экран телевизора. Парень обнял её, и, положив ему голову на плечо, Анюта невольно закрыла глаза.

«От чё делает, а?.. — сидевшая к ним спиной на стуле Михална хлопала себя по толстым ляжкам и укоризненно прицокивала языком, — Ты ж смотри, ни стыда, ни совести… Да бросит он тебя, дура ты безмозглая… Поматросит, и бросит!»

Сквозь сладкую полудрёму слушая комментарии бригадирши к французской мелодраме, Аня невольно улыбалась. Ей было так хорошо сейчас… она подумала, что так хорошо ей ещё никогда не было.

«Мария Михайловна, у вас на веранде можно курить?» — неожиданно Виталик отвлёк женщину от переживательной картины.

«Можно, Вадик, можно, — не отрывая глаз от экрана, та согласно закивала, — там и спички есть, на окошке».

…Выйдя с Виталиком на веранду, Аня не смогла сдержать улыбки, вспомнив, как он изображал «Вадика». Тусклый свет лампочки-двадцатьпятки едва освещал сбитое из деревянных досок помещение с двумя небольшими окнами по обеим сторонам, завешанными хлопчатобумажным тюлем с вытянувшимися краями. Под тюлем угадывались короткие занавески-задергушки, закрывающие обзор двора, и придающие окружающей обстановке эффект уединённости.

«Слушай, ты так правдоподобно говорил о своих родителях, — усевшись на стоящий возле стены сундук, покрытый плюшевым покрывалом, Анюта подняла взгляд на Виталия, — мама — прачка, папа — шофёр… А кто они у тебя на самом деле?»

«Я не похож на сына прачки и шофёра?» — присев рядом, парень тут же заключил девушку в объятия.

«Не похож…»

Кокетливо закусив нижнюю губу, Анюта смотрела в его серые глаза — они были так близко…

Они снова целовались… целовались…

…Его дыхание становилось прерывистым, а руки ещё крепче сжимали девичье, прикрытое тонким батником тело, так, что в какой-то момент Аня вдруг испугалась — ей не показалось, она явно почувствовала, как тело парня напряглось… пробежав губами по её лицу, он спустился к шее… плечу…

«Не надо — так…» — девушка смущённо отстранилась и поправила расстёгнутый Виталиком ворот батника.

«Чего ты боишься?..» — всё ещё тяжело дыша, он не стал настаивать и разжал руки.

«Я не боюсь… — Анюта опустила вниз глаза — длинные ресницы трепетно задрожали, — Я не боюсь, но… нет».

Наступило неловкое молчание. Видимо, ожидавший другого, Виталий рассматривал коробок спичек, едва улыбаясь уголком губ. Анюта сидела рядом молча, не зная, что сказать… Да и как можно объяснить свои чувства парню, с которым едва знакома? Пока они только целовались, она не ощущала никакой опасности… но всё оказалось намного сложнее. Ну, как объяснить ему, что она совершенно не готова к «этим самым» отношениям? Она свято верит, что они должны наступать только после свадьбы. Если она ему сейчас скажет об этом, не подумает ли Виталик, что Аня намекает именно на свадьбу?

…Глупости. Она вообще ни о чём таком не думает. Просто Виталик ей очень нравится… Даже больше, чем нравится… Но ей вполне достаточно его объятий и поцелуев.

«Знаешь, я, наверное, пойду…»

Сказав эти слова, она вдруг поняла, что не в силах сдвинуться с места. Нет, она решительно не хочет уходить от него…

«Подожди… — он положил свою ладонь ей на руку, — Обещаю, что не сделаю тебе ничего плохого. Только не уходи…»