Энди, надо отдать ему должное, умел слушать. Его подвижные черты складывались в выражения, которым были подвластны любые оттенки эмоций. Когда она окончила свой рассказ, он просто взорвался:

— Невероятно! Поразительно! Ведь эти вспышки дежа вю идеально вписываются в общую картину! Нет, это даже чересчур!

— Не надо, Энди!

— Почему? Я только хотел…

— Мэри-Джо была права, ты — неисправимый романтик. Ты на ходу пытаешься сочинить из всего этого волшебную сказку. Видение прошлого вечера не было сказочно прекрасным, а в убийстве не может быть ничего романтического.

Ей хотелось сказать ему еще много, но она захлебнулась в резких словах. Энди не пытался защищаться или возражать. Он выслушал ее и заговорил сам:

— Я не предлагаю тебе никаких готовых решений, Диана, я все еще их ищу. Разве ты не хочешь помочь? Мне кажется, я начинаю видеть целостную картину. Не стоит списывать все на мое богатое воображение. Как юрист, ты должна рассмотреть любые доводы.

— Согласна.

— Спасибо. Слушай и попытайся свести все вместе. Танец восемнадцатого столетия, аромат старых роз, женщина в старинном костюме. И это она, я уверен, уберегла тебя от несчастного случая.

— Остановись. Неужели ты серьезно полагаешь, что это некое подобие ангела-хранителя?

— Ты сама назвала вещи своими именами. Именно ангел-хранитель.

— Который затем показал мне разлагающийся труп брата?

— И это верно, — лицо Энди недовольно скривилось. — Пожалуй, мне этого сразу не объяснить. Быть может, мы имеем дело не с одним, а с двумя…

— Нет! Если уж здесь присутствует призрак, он может быть только один.

— Но ты же прониклась ее чувствами и даже мыслями, — упорствовал Энди. — Она кого-то очень ждала. Мужчину, который уехал и не вернулся.

Диана заговорила не сразу. Она до мороза по коже вновь ощутила это непереносимое ожидание. И все же оно было следствием, скорее, ее собственного желания, чтобы Брэд снова был с ней. Наконец, она спросила:

— Когда ты говоришь «она», кого ты имеешь в виду?

— Ну, это всего лишь предположение…

— И почему ты назначил мне встречу здесь, среди кустов роз?

— Мне показалось, что тебе труднее будет разговаривать рядом с надгробиями, — ответил Энди с глуповатой улыбкой.

— Я не суеверна.

— Тогда пошли, — он встал и протянул ей руку.

На камни уже легли густые вечерние тени. «Джордж» лежал так же, как и в первый раз — лицевой стороной в коричневых прошлогодних сосновых иглах. Энди направился прямиком к третьему надгробию, где надпись была утрачена.

— Ей было девятнадцать, — сказал он. — Дочь хозяев дома. Незамужняя…

— Что за вздор? Опять ты начинаешь. С чего ты взял, что она не была замужем? Мы даже не знаем, женщина ли это. Имени не прочитать.

— Замужняя женщина была бы похоронена в фамильном склепе. Для взрослого сына изготовили бы более солидное надгробие.

— Это логично, — согласилась Диана, — но как доказанный факт не принимается.

— Значит, придется навести справки.

— Где и каким образом?

— Должны были остаться какие-то записи. В архивах хранятся книги регистрации рождений, браков, смертей, копии завещаний, контрактов, договоров. А возраст ее указан на камне.

— Перестань говорить в женском роде. Это давление на присяжных.

Энди рассмеялся и обнял ее за плечи, что получилось естественно по-дружески.

— Наоборот, мне необходим весь твой скептицизм.

— Не забывай, что двое скептиков у тебя уже есть, — сказала Диана.

— Мне кажется, нам лучше держать свои теории при себе. Уолт даже слушать не станет, а Мэри-Джо…

— Тс-с-с, — прервала его Диана, освобождаясь от его руки. — Сюда кто-то идет.

Откуда-то неподалеку донесся голос Мэри-Джо:

— Диана! Где ты?

— Иду! — откликнулась Диана.

Они встретились у розария. Мэри-Джо так запыхалась, что было понятно — она бежала от самого дома.

— Там тебя к телефону!

— Почему ты не сказала, что я перезвоню? — Диана покачала головой. — Не было никакой необходимости бегать меня искать.

— То же самое сказал ей я, — следом показался неторопливо идущий Уолт. Лицо его выражало явное неудовольствие.

— Тебе звонит отец, — сказала Мэри-Джо.

У Дианы перехватило дыхание.

— Он ничего не сказал о маме? Она была не совсем здорова.

— Нет. И вообще он говорил совершенно спокойно.

— Он всегда такой, — пробормотала Диана и направилась к дому, остальные — следом.

— Ничего страшного не случилось, я уверена. Твой отец даже не сказал, что это срочно. Просто не знаю, почему я побежала.

— Его голос часто действует на людей подобным образом.

«Не похоже на него, однако, — подумала она, — тратить время и деньги, ожидая, пока кого-то позовут к телефону. В воскресный вечер… Правда, вполне вероятно, что он в офисе. Он нередко проводил на работе все семь дней в неделю».

Ей стоило некоторого усилия говорить спокойно.

— Здравствуй, папа.

— Где ты была?

Она готова была прикусить язык, только бы не извиняться за задержку.

— Я была в саду и вполне могла тебе перезвонить.

— Не люблю дожидаться, когда мне перезвонят. Завтра я буду в Вашингтоне. Если тебе не к спеху эти письма, ты могла бы подъехать туда и забрать их у меня.

— Ты сделал копии?

— Разумеется.

— Спасибо. Я очень ценю…

— Для меня это не составило труда. Значит, в «Мей сон Бланш», час дня.

— Да, очень хорошо. Как там…

Но он уже положил трубку.

Диане осталось только сделать то же самое.

На время разговора Мэри-Джо увела Уолта из кухни, но уговорить Энди проявить деликатность она не смогла. Он стоял у холодильника спиной к ней, но не скрывал, что все слышал. Достав банку пива, он открыл ее и невозмутимо поинтересовался:

— Что за копии?

— Копии писем Брэда, — ответила Диана со вздохом. Потом повысила голос: — Идите сюда, вы двое, мне вовсе не хочется потом все повторять.

— Выпейте пива, — радушно предложил Энди, когда они вернулись в кухню.

— Я и не думала подслушивать, — сказала покрасневшая Мэри-Джо.

— А я подслушивал, — признался Уолт, — но ты говорила слишком тихо. О каких копиях шла речь?

— О письмах, которые Брэд писал мне, когда ушел из дома. Мама с ними не расстается. Она убеждена, что его нет в живых, и у нее… глубокая депрессия, так, кажется, это называется. Я подумала, что могла пропустить что-нибудь важное при первом прочтении, и попросила папу снять для меня копии.

— Неплохая мысль, — одобрил Уолт, принимая из рук Энди банку пива. — Он пришлет тебе их по почте?

— Я просила его об этом, но теперь выяснилось, что завтра он будет в Вашингтоне. Он привезет их с собой. Мы договорились пообедать вместе.

— Разумно, — сказал Уолт, но его тон противоречил смыслу сказанного.

— Не будь таким циником, Уолт, — сказала Мэри-Джо. — Само собой, он сделает все возможное, чтобы помочь Диане прояснить ситуацию, — она с сомнением посмотрела на Диану, — верно ведь?

— Задай ты мне этот вопрос час назад, я бы сказала — нет. До вчерашнего вечера он ничего не знал о моих планах и даже о том, что я здесь. С самого начала он предпочитал считать Брэда погибшим. Но, быть может, я не понимала его. И сейчас до конца не понимаю, что у него на уме.


До Вашингтона было два часа езды. Диана поднялась рано после беспокойной ночи и оделась под ставший привычным шум машин и громкие голоса рабочих. Спустившись вниз, она застала Энди в кухне одного. Он оторвался от газеты, посмотрел на нее и присвистнул.

— Очень элегантно. Так вот как выглядят молодые привлекательные юристы! Но лично мне больше по душе, когда у тебя простой хвостик, а не этот узел.

— Хвостик атрибутом профессии не является, — Диана налила себе чашку кофе. — Ты, я вижу, тоже вырядился вполне официально. Только галстук ужасный.

— Ты что, это же последний писк моды! — запротестовал Энди, разглядывая в зеркало ярко-красную полосу, спускавшуюся от шеи до брючного ремня. — Я подумал, что мне надо приодеться, ежели предстоит отобедать в таком классном заведении, как «Мейсон Бланш».

Диана вздохнула, чувствуя, что дело безнадежное. Они чуть не повздорили по этому поводу вчера вечером. Их остановила только настоящая ссора, вспыхнувшая между Уолтом и Мэри-Джо, когда та заявила, что отправится назавтра работать как обычно.

— Тогда, быть может, ты нарисуешь заодно и мишень у себя на спине! — заорал Уолт. — Тебе нельзя выходить из дома, пока мерзавца не поймали. Ему прекрасно известно, когда и где ты бываешь…

— Он опасен только, когда пьет.

— А почему ты думаешь, что он не пьет сейчас?

Этот спор Уолт безнадежно проиграл, хотя сумел стоять, что он отвезет Мэри-Джо на работу и заберет вечером. Что касается перепалки Дианы с Энди, то ей хотелось верить, что победительницей вышла она. Поэтому сейчас она сказала:

— Ты не обедаешь в «Мейсон Бланш». Это было решено вчера.

— А мне так хочется вкусно покушать за счет твоего старого брюзги!

Диана не сдержала улыбки.

— Соблазнительно, я понимаю, но нет, Энди, не надо.

— О'кей, о'кей! Я поем в одиночестве в каком-нибудь не менее классном месте типа «Макдональдса». Но позволь мне хотя бы поехать с тобой. Я мог бы начать архивные изыскания, о которых мы говорили вчера.

Она прекрасно знала, что он лукавит. Документы, которые им были нужны, следовало искать прежде всего в местном суде и историческом архиве. Энди, видимо, хотелось изобразить из себя ковбоя, скачущего по прерии и в любую минуту ожидающего засады. Полная ерунда, но вполне в духе Энди. Она терялась, должна ли ей быть приятна его забота или оскорбительно мнение, что она не в силах за себя постоять.

— Хорошо, — она отмахнулась от ненужных сомнений. — Поехали.

В этот раз он и не пытался сесть за руль. Развалившись на сиденье рядом, он лениво, но внимательно следил за потоком встречных машин. Только когда они выехали на 29-ю магистраль, он прервал необычно долгое (для него, разумеется) молчание, а затем говорил без перерыва о чем угодно, только не о самом важном. К концу их поездки у нее звенело в ушах.

— К «Мейсон Бланш» туда, — сказал Энди, ткнув пальцем вправо, заметив, что она включила левый указатель поворота.

— Спасибо, я знаю.

— Тогда куда же ты едешь?

— К ближайшему «Макдональдсу».

Энди усмехнулся.

— Это я хохмил, как говорят парни в «Лисьей норе». Подбрось меня до станции метро. Где и в котором часу мы встретимся?

— В три часа я тебя подберу. Где ты будешь? В библиотеке Конгресса?

Он так поспешно закивал, что она поняла: посещение библиотеки не входит в его планы.

Она оставила машину на стоянке в квартале от ресторана. «Почему я так нервничаю?» — спрашивала она себя. Последний раз ей доводилось испытывать подобную робость перед встречей с отцом еще ребенком. Не потому ли это, что она пыталась изменить сами основы их взаимоотношений? Они не были слишком теплыми и близкими, но им была свойственна по крайней мере стабильность. Она давно научилась избегать ситуаций, при которых он мог вспылить, разозлиться, выйти из себя. Для этого нужно было немного — поступать так, как хотел он.

Диана вошла в ресторан за десять минут до назначенного времени, но отец уже ждал ее. Когда в сопровождении метрдотеля она подошла к столику, он учтиво привстал, приветствуя ее. Она даже не подозревала, насколько другим человеком стала за последние несколько дней — она смотрела на отца как на незнакомца, с которым прежде не встречалась, но много о нем слышала.

«Представительный мужчина» — так отзывались о нем многие. Слово «привлекательный» не совсем к нему подходило: черты лица были немного грубоваты, глаза слишком глубоко посажены под густыми бровями, губы постоянно сжаты в напряженную линию. Однако же представительный. Он был высок, прям и все еще строен. Волосы не тронуты сединой, за исключением проблесков на висках. «Интересный мужчина» — еще одна характеристика его внешних данных употреблялась по отношению к нему.

Он по своему обыкновению прикоснулся губами к ее Щеке и дал официанту усадить ее прежде, чем сел сам. Диана почувствовала, что внутреннее напряжение спадает. Если бы он на нее сердился, уже дал бы понять. Не поцеловал бы — это точно.

— Хорошо выглядишь, — сказал он так, словно встретил знакомую, с которой сто лет не виделся. — Деревенская жизнь тебе, пожалуй, на пользу.

— Рада, что тебе так кажется, — Диана углубилась в меню. Папа теперь будет говорить ничего не значащие банальности, пока официант не примет заказ и не удалится. Его привычки она изучила прекрасно.