Соня фыркнула. Пустые разговоры на пустые темы. Она могла проводить часы, беседую ни о чем с милым ее сердцу герцогом, но уже первые минуты такого общения с Витором вывели ее из себя.

— Я знаю, какой сегодня день, и в связи с этим у меня к вам предложение, — поняв, что на шуточные подколки она реагирует никак не благосклонностью, Витор решил сменить тактику. — Я купил небольшой сувенир, подарок для вашей сестры, как вам кажется, он ей понравится? — Мужчина достал из кармана маленький темно-синий футляр, в каких обычно хранят кольца.

Соня пропустила один вдох. Неужели он собирается сделать сестре предложение? Если да, она даже готова простить его прямо тут, спланировать их свадьбу и взять на себя обязательства по воспитанию будущих детей.

Когда Витор открыл коробочку, план по прощению рухнул. На синем бархате лежала подвеска — ласточка, взмахнувшая крыльями, в полете, с глазками голубыми камешками. Легкая, светлая, почти прозрачная, как сама Майя. Несомненно, очень красивая, но не обручальное кольцо.

— Так что? Вам не нравится? — он специально вчера поехал в город с Дамианом, нашел антикварную лавку и уже в ней это сокровище. Собирался подобрать подарок девушке, которую смело мог назвать другом, особенно после того, как беспричинно обвинил ее в каких-то закулисных играх, а увидев подвеску, понял, что это лучший подарок, который он смог бы найти.

Витор и сам это прекрасно понимал, а в разговоре с Соней тема служила всего лишь предлогом. Предлогом не отпускать ее еще пару минут. Но вот разочарование в ее глазах, когда он открыл футляр, стало неожиданным.

— Нет, что вы, нет, она очень красива. — Соня спохватилась, справилась с не слишком приятной неожиданностью, одобряюще улыбнулась. — Да. Она великолепна, — взглядом спросив можно ли взять в руки и получив в ответ кивок, Соня приложила цепочку с подвеской к своей шее. На ней украшение смотрелось великолепно, но, наверное, только на Майе оно сможет обрести еще и смысл. Ласточка. — Спасибо Вам. — Соня вернула на место подвеску, захлопнула коробочку, вложила в руку владельца.

— За что? — Витор же просто следил за метаморфозами, творящимися с девушкой, еще каких-то несколько секунд тому она играла, а сейчас выглядела искренне, и совершенно серьезно, не зло, не пренебрежительно.

— За Майю. Я верю, вы желаете ей добра, а значит, она будет счастлива.

Витор опустил взгляд, он не мог оправдать ее надежд в этом вопросе и обманывать не хотел.

— Соня, вы все неправильно понимаете… — видимо, настало время объяснить ей, объясниться с ней…

— О нет, Витор, не нужно! Не поддакивайте сестре, я не хочу в очередной раз слушать о том, как заблуждаюсь, прошу вас! — и опять изменения, не осталось и следа от кротости, снова готова биться на смерть за свою правоту.

— Вы не верите сестре, мне, зато охотно поддерживаете сплетню, распущенную чужой вам глупой девчонкой? — он хотел лишь посеять в ней зерно сомненья, стремление к поиску истины.

И, похоже, ему это удалось, в упертом взгляде возник огонек неуверенности.


***

Она считала, что хороший день рождения возможен только дома? Глупости! Оказывается, такая роскошь возможна даже в данном месте, в компании этих людей. И для этого нужно не так много — прощение сестры, поздравления от первого в жизни настоящего друга, выглянувшее после полудня солнце и возможность уединения с очередным кладом-книгой.

Майя зацепила пальцем цепочку, провела вдоль шеи, ловя ласточку. Это был второй, после букета под дверью, но не менее приятный, сюрприз. Какое счастье — получать подарки от дорогих людей. Не дорогие подарки от людей, а букет, в который вложена частичка души, ласточку, которая символизирует тебя саму.

После завтрака Витор отвел ее в сторону, так, чтоб им не мешал ни шум, ни мельтешение, поздравил, вложил в руку коробочку, сказав, чтоб открыла в комнате. Конечно, не хватало только после вчерашней новости номер один, снабжать окружающих новыми подробностями их эфемерных отношений. Спрятав тайный сюрприз в складках платья, Майя поспешила исполнять приказ. Кроме поздравлений Витор сказал, что будь он художником, нарисовал ее именно так, несколькими штрихами.

Тут же ее застала и Соня. «Простить тебя? Глупышка, мне не за что тебя прощать!» Лучшей музыкой для ее ушей стал смех сестры, теперь-то она поступила по традиции, чуть не сбила с ног Майю, подлетев и сжав ее в своих крепких объятьях, целовала за маму, за папу, за себя, и за уши тоже пыталась оттаскать за всех, но после неуверенных протестов, отказалась. Рада примирению была не только Майя, но и младшая Дивьер. Спохватившись, что настоящего подарка она так и не вручила, услышав мольбы Майи, чтоб никто не узнал о празднике, Соня поразмыслив, сообщила, что бежит на кухню заказывать кекс, который они вечером перед сном вместе отведают, и свечки она тоже найдет. В ее порыве было столько энтузиазма, что перечить Майя не осмелилась. Кекс, так кекс, главное, чтоб Соня была довольна.

Снова посмотрев в окно, она поняла, что солнце наконец-то вышло из-за туч, и на душе вмиг стало тепло.

Когда сморенные жарой обитатели дома разошлись по покоям, Майя решила совершить вылазку, которые уж давненько себе не позволяла — зашла в тайную библиотеку. Раз до этой минуты все складывалось так благополучно, что же может стать препятствие сейчас? Девушка водила пальцем по переплетам, особенно придирчиво выбирая книгу. Хотелось чего-то невообразимого. Такое чувство возникает, когда попадаешь в кондитерскую, полную разных вкуснейших пирожных, и тебе нужно выбрать, а как выбрать, если одно лучше другого? Так и тут, каждую книгу хочется взять в руки, открыть первую страницу и начать читать, но проблема в том, что действительно каждую! И как решить? Не иметь выбора — грустно, но иметь его — сущее мучение. Зажмурившись, Майя наконец-то уверенно взялась за один из переплетов, ведь в сомненьях можно потратить все драгоценное время.

Кто-то взялся за ручку с той стороны двери. Кто это мог быть, сомнений у Майи вопрос не вызывал. А вот то, что она сделала дальше… Девушка поступила как воришка, просто испуганный воришка, пытающийся скрыться от расплаты. Единственная оставшаяся в голове мысль, кричала о том, что нужно бежать, а так как бежать было некуда, то хотя бы спрятаться. Подхватив подол платья, Майя скользнула за стеллажи, в нишу, как казалось девушке, способную полностью скрыть ее от постороннего человека, даже если он решит пройти в центр комнаты, но главное — не к окну.

Потом она много раз корила себя за этот поступок, и не меньше благодарила небеса за свою же трусость. Поступи она по-другому, и как сложилась бы ее жизнь? Скольких минут отчаянья можно было избежать, и сколько мгновений счастья потерять?


***

— Друг, ты хотел со мной поговорить? — Дамиан поймал Дэррека в тот момент, когда он взялся за ручку двери ведущей в библиотеку. В последнее время эту комнату он предпочитал для работы и отдыха даже своему кабинету.

Герцог обернулся на звук голоса, встретился взглядом с размашисто шагающим к нему другом.

— Да, хотел, проходи… — он открыл дверь, пропуская вперед товарища. — Налить чего-то? — пока Дамиант устраивался в кресле, Дэррек прошел к столику с напитками.

— А у тебя богатый выбор? — он осмотрел комнату, не смог припомнить, чтобы бывал здесь раньше. Уютно, красиво, впрочем, как и во всем доме. Ничего особенного. Разве что красивейший глобус у окна.

— Ну не настолько богат… Для некоторых посетителей не находится достойного напитка, но думаю, тебя устроит ассортимент.

— Тогда давай.

Налив в стаканы янтарную жидкость, он подошел к Дамиану, вручил ношу и устроился на своем привычном месте — лицом к стеллажам, ближе ко входу.

— Что тебя гложет, друг мой? Неужели требуется моя помощь, или, возможно, поддержка моральная? Я весь внимания, к твоим услугам! — он картинно развел руки, призывая к откровению.

— Старый Винсент уже предлагал тебе место своего помощника? — Дэррек не любил получать такую информацию из третьих рук, а тут получилось именно так. Он был уверен в друге, но не собирался делать вид, что ничего не произошло.

Улыбка сошла с лица Дамиана, мужчина вмиг стал серьезным, поставил стакан на стол — такие разговоры не вяжутся с легкомысленным потягиванием чего покрепче.

— Нет. Официально нет. Но это пока, — тон серьезный, не в пример обычному.

— А почему я узнаю о такой возможности не от тебя, друг? — Дэррек сделал ударение на последнем слове, друг или не друг? — А от вездесущего Винсента младшего. Который этим еще и шантажировать меня пытается?

— Чего он хотел? — ответа на вопрос у него не было, может просто ждал официального обращения с предложением, может не был уверен, что такое поступит, а может на самом деле решил приберечь новость на всякий случай, никто ведь не знает, что принесет завтрашний день.

— Поручиться моим голосом, как и остальные участники выборов. Чего еще он мог хотеть? Я ведь не симпатичная девка, чтоб хотеть от меня лобзаний! — когда Дэррек ставил и свой стакан на стол, ему показалось, что он уловил какое-то движение на противоположной стороне комнаты. Наверное, солнечный зайчик, отблеск от стекла.


***

Если сначала у Майи еще возникали самоубийственные мысли выдать себя, сделать вид, что у нее упала сережка, закатилась за стеллаж, и она ее так разыскивала, то теперь, после услышанного, она понимала, что это невозможно. Она не просто подслушала, она подслушала то, что ее ушам не предназначалось ни при каких обстоятельствах. Ее отец тоже восседал в Палате, пару раз обронил замечание о том, что в следующем году предстоят выборы, что от них будет зависеть многое. Но Майя и подумать не могла, что все настолько повязано.

— И что ты ему сказал? — девушка опять затаила дыхание, боясь выдать себя малейшим шорохом.

— Ничего, послал подальше. Он пришел не в то время. Ты-то понимаешь, что подставляешь меня?

Дамиан опять не ответил. Конечно понимал, ведя какие-то, пусть даже и очень окольные разговоры с председателем палаты за спиной Дэррека, он ставил того перед выбором, поддержать друга, по сути, лишь потому что это его друг или сделать реально свой выбор.

— Поверь, как только он официально предложит, ты узнаешь об этом первый. Я-то прекрасно понимаю, что меня туда берут как не совсем желательный придаток к твоим голосам. Залог твоей поддержки, — он горько усмехнулся, такое осознавать было крайне грустно, а соглашаться, невзирая на это понимание, — унизительно.

— Неплохой залог. Метящий на место в созвездии государственных лидеров. Лично я бы сто раз подумал, стоит ли кровь, которую ты попьешь в правительстве, моей жалкой поддержки.

— Дэррек, тридцать, у тебя минимум тридцать голосов, ты шутишь? — хоть осадок от понимания своей мелочности остался, комплимент друга достиг цели. Дамиан в сотый раз поверил в свои силы. — Кроме того, если все сложится хорошо, к осеннему собранию получим еще пару голосов. Может Дивьера? — мужчина усмехнулся.

Как Майя ни пыталась не дышать, не двигаться, не шевелиться, услышав свою фамилию, она дернулась. Нет, теперь-то лучше прямо тут повеситься на поясе от платья, чем выйти пред ясны очи беседующих.

Уловив это движение, Дэррек хмыкнул. О нет, ему не показалось, это был не солнечный зайчик, это мышка, мышка, облаченная в бабочек. Он прекрасно запомнил этот узор. Когда Майя утром вплыла в столовую, он даже потерял на мгновение дар речи. А теперь подол платья отчетливо выглядывал из-за дальней полки. Сколько еще раз ему суждено застать ее за слежкой? Что за удача у этой бедолаги?

— А что Дивьер? — Дэррек продолжал изучать выглядывающий из-за угла лоскуток ткани.

— Не притворяйся! Бедняжка Соня смотрит на тебя такими глазами, что я иногда сомневаюсь, влюблена ли она в тебя или ты — ее религиозный культ.

Дэррек усмехнулся, ну что ж, похоже, добыча сама добровольно лезет в капкан.

— Пока что по мне рано отправлять службу, но когда придет пора — я не против, чтобы грехи мне отпустил такой ангел, как Соня.

— Не заговаривай мне зубы! Когда ждать свадьбы? Не думал, что тебя сможет задеть она. Признаюсь, ставил на Розу, а вот как оно получилось…

— Не разбрасывался бы ты ставками. Я не собираюсь на ней жениться.

Обухом по голове, это как? Майя бы сказала, что это когда глохнешь на мгновение, а сердце стучит даже в ушах.

— Почему? — вопрос прозвучал так, будто этого варианта Дамиан не рассматривал в принципе.

— Меня не интересует женитьба.

— Но ведь она-то тебя интересует! — Дэрреку так и хотелось сказать «такой взрослый мальчик, а ничего не понимаешь», но, с другой стороны, благодаря наивным вопросам Дамиана, еще один зритель, а скорее даже слушатель, уж точно поймет, о чем идет речь.