— Который час? — голос после сна был хриплым.

— Через полчаса полдень, — обычная интонация, спроси она это вчера за завтраком, он ответил так же. И как бы абсурдно это ни звучало, она была ему благодарна.

— Мне нужно… — ей нужно побыстрее уйти отсюда, убежать подальше, желательно пропасть с лица земли в принципе, но сказать это не так-то просто.

— Ванная за той дверью, вы найдете там все необходимое, — лишь после этих слов Майя подняла глаза на собеседника. Впервые за утро. Ее поразило это «вы». Когда он начал называть ее на «ты», она не смогла бы сказать наверняка, но это «вы»… Майя не знала радоваться ей или плакать. Это значит, что долг уплачен, в ее услугах больше не нуждаются, она может собрать свои вещи с пола и уйти?

— Спасибо, — стянув с кровати огромное покрывало, в которое она так искусно замоталась, Майя скрылась за дверью.

Платье висело на вешалке в ванной комнате.

Только оставшись наедине с собой, девушка позволила себе ту слабость, которой была лишена в его присутствии, спустившись по стене на пол, она дала волю слезам. Теперь уж жалея себя, а не коря за то, что совершила, не думая о том, скольким людям сделала плохо, а просто обняла себя руками, тихо плача.

Через каких-то пятнадцать минут оказалось, что не так-то много у нее слез на жалость к себе. Поднявшись, Майя почувствовала саднящую боль внизу живота и ломоту во всем теле. Сбросив покрывало, девушка подошла к ванне. Она была наполнена еще теплой водой. Собрав повыше волосы, Майя опустилась в воду. Даже от соприкосновения с водой кожу саднило. Такое впечатление, что по каждому миллиметр тела прошлись наждачной бумагой. Но это не помешало взять в руки мочалку. Отмыть душу от воспоминаний ей не удастся, но вот с телом она справится. Если бы могла, Майя, наверное, содрала бы кожу. Да вот только желанного результата это не принесло. Предательница-память снова и снова подбрасывала ей картинки, о которых она пыталась не думать — как он касался тут, как целовал там, как гладил здесь. Не выдержав этих мучений, Майя выбралась из воды.

Взглянув на аккуратно висящее платье, Майя вспомнила и то, как просто поддалась натиску шнуровка. С мстительной самоиронией Майя подумала, что наверняка у герцога хорошо набита рука в борьбе с платьями. А потом удивилась его целости. Ведь когда оно оказалось на полу, девушка еще сопротивлялась. «Значит, не так хорошо сопротивлялась», опять зло посмеялась над собой девушка.

Но только платье не хотело поддаваться ее пальцам и сейчас, то ли потому, что Майя надела его на голое тело (сорочка пропала без вести), то ли потому, что руки элементарно не слушались, долгие минуты мучения со шнуровкой закончились фиаско.


***

Пробил полдень. Майя закрылась в ванной больше получаса тому. Сначала она плакала, ведь дверь слишком тонка, а всхлипы, хоть и заглушенные одеялом, были слышны. А потом Дэррек услышал плеск воды. Но теперь опять из ванной не доносилось ни звука, что заставляло заволноваться. Уже несколько раз он хотел постучаться, проверить все ли в порядке, но каждый раз решал сделать отсрочку, на пять минут, потом опять на пять. Откуда же ему знать, сколько времени ей нужно, чтобы успокоиться?

Увидев ее испуганное выражение лица сутра, Дэррек понял, что простым начало их нового общения не будет. Поэтому сам же и дал возможность забыть о том, что произошло, обращаясь на вы, не заставлял задавать вопросы, и не мучил длинными ответами на них. Если ей так легче, он подождет. Теперь-то, зная, чего ждет, он наберется терпения.

Наконец дверь открылась. Как Майя ни пыталась, зашнуровать платье ей не удалось. А потому выбор перед ней не стоял. Единственный человек, к которому она могла обратиться, находился в соседней комнате, и как бы она ни хотела этого избежать, ей придется попросить его о помощи.

Она выплыла в комнату неспешно, продолжая избегать его взгляда.

— Не могли бы вы… — Майя запнулась, а ведь репетировала в ванной шепотом фразу несколько раз, лишь бы выглядеть достойно, а в реальности ком стал в горле на четвертом слове. — Шнуровка, — отвернулась к камину.

Не говоря не слова, Дэррек поднялся с кресла, отложил на столик очередной конверт. Подошел.

Отдав концы шнуровки, Майя сжала и разжала ладонь, как будто обжегшись теплом его пальцев. Это не укрылось от глаз герцога, но и как все прошлые странности, он упустил эту. А дальше началась сущая пытка. Майя проклинала портниху, которая сделала такую длинную корсетную линию. Каждый раз, втягивая ленту в отверстие, все те же руки касались обнаженной кожи спины. Девушку било как молнией. Каждый раз, как бы она ни пыталась справиться с собой, это не помогало. Дрожь проходила по коже, она опять покрывалась мурашками, а в голове мелькали образы. Чем выше поднималась шнуровка, тем больше Майя дрожала.

Когда лента была вдета в последнюю петлю, Майя смогла наконец-то выдохнуть облегченно. Но только сделала это рано. Тяжелая рука легла ей на живот, Дэррек потянул ее назад, остановившись лишь тогда, когда девушка не уткнулась спиной в мужскую грудь. Шею вновь защекотало дыхание:

— Все было настолько ужасно? — вкрадчивый шепот и легкое прикосновение губ к ямочке за ушком, предательское тело опять отозвалось на нежеланную ласку. Вот только в отличие от ночи, сейчас чувство стыда и хоть и потерпевшего крах, но еще живого собственного достоинства, одержали победу. Майя высвободилась из объятий, развернулась лицом к собеседнику:

— Нет. Не нужно больше… — она опять не смогла договорить, неужели так будет всегда? — Я не хочу. Свою часть уговора я выполнила. Теперь дело за вами.

Часть уговора… Ночь, как часть уговора. Ну что ж, в конце концов, именно так он это ей и преподносил. Пусть думает так. Скорее успокаивает себя так. Ей нужно успокоиться.

— Я сдержу слово. Вашей сестре с моей стороны ничего не угрожает, будьте спокойны.

— Нет. Я хочу быть уверена в этом. Мне недостаточно слова, — такое недоверие укололо его, но возражение, так и норовящее сорваться с губ, он сдержал. Сегодня она имеет право говорить все, что вздумается. Полная амнистия.

— А чего же вы хотите? Расписки?

— Скажите Соне о своем решении. Скажите, что она неправильно все поняла, что вы всего лишь ее друг. Не больше. Что ей не стоит рассчитывать на вашу благосклонность.

Он смотрел на нее дольше, чем требуется для размышления над этим вопросом. И, что не могло его не радовать, она отвечала на взгляд, не потупилась, не отвела глаза. Вот только причина такой уверенности его совсем не воодушевляла. Она считала его недостойным своей идеальной сестры. И себя, тоже недостойной.

— Хорошо. Я сделаю это.

— Сегодня, — не оставляла пути для отступления, возможности для последующего шантажа. Вот только он и не собирался больше к нему прибегать.

— Сегодня.

Майя развернулась, направляясь к двери.

— Ваша сестра подходила ко мне за завтраком, спрашивала, не знаю ли я, куда вы пропали. Я сказал, что вы отправились за какими-то травами.

Майя застыла, слушая, но не повернулась. Собранной в кулак силы воли хватило лишь на то, чтоб отстоять безопасность сестры.

— Спасибо, — Майя взялась за ручку, стоит ли выглядывать? Вдруг кто-то забрел сюда и сейчас станет свидетелем любопытной картины. Из раздумий ее выдернул все тот же низкий чуть хрипловатый голос:

— Майя… — что он хотел сказать, она не узнала. Как боязливый заяц, который убегает, прижав уши, не заботясь о безопасности, распахнула дверь.

Ей повезло. Свидетелей ее бегства не было. По дороге в свою комнату она не встретила ни души, фортуна иногда улыбается и таким «везунчикам», как она.

Закрыв дверь на ключ, пройдя от двери до кровати по большому кругу, Майя рухнула лицом в подушку. Слез не было. Лишь всепоглощающая апатия. А еще желание мстить самой себе, делать больно, рвать свою душу. Встав с кровати, Майя направилась к шкафу. На верхней полке она держала коробку со своими работами. Девушка достала их, села на пол.

В открытое окно врывался легкий ветерок, он поднимал в воздух мелкие обрывки бумаги, носил их по комнате. У снега есть летний брат близнец — тополиный пух. Но теперь Майя знала, что есть у них и третий брат. Предав всех своим поступком, она утратила право рисовать. Черная душа не должна касаться белых, даже через рисунки, как и анибальт не имеет права унижать общество своим присутствием.


***

— Черт бы ее побрал! — бокал отлетел от стены уже в виде осколков. А виноват был лишь в том, что подвернулся под руку.

Дэррек взял оставленный на спинке стула жакет, вышел из комнаты. Почему же все так сложно? Почему с ней так сложно? Почему он взялся не за соблазнение, как обычно с другими, а за шантаж? Почему теперь, заполучив желанное, не пришло привычное утоление, скука? Почему ее слезы не вызвали раздражения, как любые другие, почему именно их хотелось стереть с лица и души поцелуями? О Ях, зачем ты послал эту девчонку сюда? Зачем ты поставил ее на моем пути? Знал же, во что это выльется. Знал.

— Герцог, — на встречу опять неслась взволнованная Соня, — вы не слышали, Майя уже вернулась?

— К сожалению, ничем не могу вам помочь, если хотите, попрошу слугу отправиться на ее поиски и сообщить, что вы ищете. Но думаю, вам стоит еще раз наведаться в сторону ее комнаты, скоро обед, она должно быть вернется с минуты на минуту, — да, пусть кто-то побудет с ней, наедине с собой она может наделать сотни глупостей. Если бы Дэррек не видел насколько ей тяжело находиться с ним, запретил бы покидать свои покои. Запер бы и сидел надзирателем. Чтоб не сглупила.

— Не знаю, почему так волнуюсь. Просто Майя никогда не отличалась умением просыпаться ни свет, ни зоря. Да еще и идти куда-то. И вчера она вела себя как-то странно. — Соня говорила скорее с собой, чем с собеседником, в очередной раз анализируя всю информацию, которой располагала. — Если встретите ее раньше меня, пожалуйста, передайте, что я ее ищу.

Девушка бросила рассеянный взволнованный взгляд на мужчину, получила кивок в ответ, а потом направилась в сторону комнаты сестры.

Провожая взглядом Соню, Дэррек искренне надеялся на то, что младшей сестре удастся прекратить то самобичевание, в которое, он был уверен, Майя собирается погрузить себя с головой.:

— Соня, — он окликнул ее, когда девушка практически завернула за угол, вспомнил, что должен сделать еще одну вещь, — не планируйте ничего на послеобеденное время, пожалуйста, нам нужно поговорить, — она улыбнулась, забыв на миг о своих волненьях за сестру, и помчалась на ее поиски с новой силой. Возможно… возможно, о нет! Вряд ли, конечно, но возможно он признается ей в симпатии… Борясь с зашедшимся сердцем и улыбкой в уголках губ, Соня помчала в сторону покоев сестры еще быстрей. Теперь она просто обязана была найти ее как можно скорей — ей очень нужен совет.

Соне вспомнился тот разговор, больше месяца назад, еще в их саду, когда Майя пообещала, что когда-то из розовых кустов с предложением руки и сердца к ней вынырнет я и ее герцог. Тогда-то они посмеялись. А теперь? Посмеялась бы она так беззаботно теперь? Когда этот самый герцог уже не эфемерный, а самый живой из всех живых. Нет, конечно, о предложении пока говорить рано, но попроси он ее локон, скажи, что думает о ней неустанно, она была бы счастлива.

За этими раздумьями Соня добрела до сестриной комнаты. Стук, пауза, тишина в ответ. Опять стук, опять ожидание, опять тишина. Тройной стук. Все тот же результат.

— Майя, это я, ты тут? — Соня даже приложила ухо к двери, чтобы различить есть ли там кто-то, может Майя опять засела за какой-то книжкой и так увлеклась, что окружающий мир для нее перестал существовать? Девушка не могла сказать точно, но, кажется, какое-то движение все же различила.

— Леди Соня, леди Майя у себя? — Витор приблизился незаметно, или просто Соня была слишком сосредоточена на другом, девушка так и не поняла. Он подошел сзади, встал слишком близко. Ближе, чем Соне бы хотелось. Как бы лестно о нем ни отзывалась Майя, младшая Дивьер не могла расслабиться, когда он находился близко. Девушка чувствовала опасность. Причем, что было еще непонятней, за Майю она не боялась, сестру могла доверить ему без малейшего сомнения, а вот сама чувствовала себя ходоком по канату над пропастью.

— Не могу понять. Но если была бы у себя, почему не открыть? — Соня отодвинулась на безопасное, по ее мнению расстояние, искоса посматривая на мужчину.

— Давно вы ждете ответа? — Витор посмотрел в щель между дверной рамой и самой дверью. Во многих комнатах кроме обычных замков были еще и крючки, на которые можно было закрыть дверь, когда ключ утерян. В этой комнате такой был, и он был закрыт. Правда и на ключ тоже закрыто. Зачем? Непонятно, но зато можно с уверенностью сказать, что Майя вернулась. Наверное, просто отправилась в ванную и не слышит сестру. — Дверь закрыта на щеколду изнутри. Майя у себя, наверное, просто не слышит. Предлагаю поступить по вашему же сценарию, нет ли случайно лишней бумажки? — Витор полез во внутренний карман за хранящимся там карандашом — подарком Майи.