Соня не сразу поняла, что он имеет в виду, а когда все же поняла, одобрила его идею. С собой у девушки бумаги не было, зато был целый скоп листов в комнате. Туда-то она и отправилась.

Все утро Витор следил за метаниями Сони. Поиски сестры заняли все ее мысли. На пустующие приборы по соседству за завтраком она смотрела чаще, чем на свои собственные. Чем вызвано такое беспокойство, он не совсем понимал. Майя часто отсутствовала на общих трапезах. Но вот волнение Сони, казалось, было заразным, потому что вскоре и он сам подсознательно начал обдумывать возможные варианты. За это утро уже трижды Витор проходил мимо этой комнаты, каждый раз проделывая одно и то же: стучал, смотрел на просвет, опять стучал, уходил. Ни в первый, ни во второй раз щеколда не была закрыта.

— Вот, — Соня вернулась, держа в руках листок. — Пишите.

Он улыбнулся. Небывалое доверие, поручить послание сестре ему. Глядишь, совсем скоро и враждебность в глазах пропадет.

— Напишите, что я жду до обеда, если она не явится, попрошу дворецкого поработать с ломом. Герцог дал согласие. Да, да, так и пишите. — Соня напоминала учительницу младших классов, так же дирижировала пальцем, пока он записывал под диктовку, и кивала на его вопросительный взгляд.

Когда записка была готова, Витор просунул ее под дверь, щель была достаточно большой, не стесняя движений. Поднялся, отряхнул ладони, хоть пола даже не касался. И протянул руку Соне:

— Ну что, напарник, думаю, первое наше общее расследование можно считать успешным, — улыбнулся. Соня увидела, что вокруг глаз у него собираются маленькие морщинки, как солнечные лучики. Это красиво.

— Посмотрим, — Соня сказала это серьезно, но потом тоже улыбнулась, протянув руку в ответ, — напарник, — еще ни разу в жизни ей не жали руку, как мужчине. Странное чувство. Как будто тебя признают равным. Тобой не восхищаются, смотря лукаво в глаза, целую руку, не вкладывают в простую любезность двойной смысл. Не возникает желания вытереть кисть о подол платья после лобызания или еще лучше помыть с мылом. Тебя посвящают в закрытый клуб. Говорят «ты свой». Да, теплое рукопожатие может быть намного приятней, чем подхалимское пускание слюней на нежную девичью руку.


***

Оказывается, чтобы разделаться с делом всей жизни, нужно не так уж и много времени. Превратить вчерашние рисунки в микроскопические клочки бумаги Майя смогла очень быстро. А потом просто рвала все мельче и мельче. Пока они не стали просачиваться сквозь пальцы. Теперь обрывки, а когда-то самое дорогое богатство. Все относительно. Прямо тут же, на покрывале из ошметков, Майя села за письмо домой. Как это, врать? Ведь легче врать в письме, чем в глаза. А значит, прежде чем посмотреть в глаза Соне, а это сделать придется, Майя должна опробовать себя в новой роли здесь.

«Мы скучаем… Погода вот уже второй день замечательная… Да, даже ночью я уже не мерзла… День рождения получился удивительный, не хватало только вас… Если Соня решит, то конечно вернемся… У меня все отлично… Рисую днями и ночами… Вряд ли привезу рисунки домой, хотела бы их подарить тем, кого изображала… И владельцу дома, герцогу, как благодарность за гостеприимство…»

Поднявшись, Майя отряхнула с платья миллион клочков. Содрала с кровати покрывало, расстелила на полу, сгребла туда весь мусор. Завязала противоположные концы. Получился объемный мешок. Ну и отлично, подумают, что свора грязного белья, а когда развернут в прачечной, уж тогда и удивятся. Но это уже не имеет значения. Если герцог сдержит свое слово, а он должен, через день или два они уже будут дома. Оттаскивая мешок, Майя заметила лежащий на полу конверт. Увлекшись своим занятием и мыслями, она не слышала ни стука, ни голосов за дверью. Не думала о том, что ее кто-то может разыскивать.

Наклонилась, взяла в руки записку. Почерк не Сони, значит писал Витор: «Мы ждем вас за обедом, если не придете, Соня обратится за помощью к дворецкому с ломом, с одобрения хозяина дома, конечно». О да, хозяин дома умеет обращаться с ломом. Отлично открывает им любую дверь и взламывает душу. Часы показывали без пятнадцати два. Уже пятнадцать минут, как началась трапеза. Ну что ж, где пятнадцать минут, там и полчаса. Майю жутко бесило это платье, она не могла появиться в нем опять, перед ним. Не могла. Недолго думая, она схватила со стола ножницы. На этот раз шнуровка поддалась очень быстро.

Теперь выбор Майи пал на светло-серое, с высоким воротом, рукавами три четверти платье. Без кружев, рюш и ленточек. То что нужно. Посмотрев на себя в зеркало, Майя была довольна как никогда. Еще ни разу она так не упивалась своим уродством. На фоне серого кожа казалась еще бледнее, хоть глаза уже не были такими красными, как после рыдания, под ними залегли тени. Та еще красавица. Вот как выглядит любовница его светлости. После лучших модниц государства — вот до чего опустился образец для подражания мужчин и предмет вожделения женщин.

Спустившись в фойе, Майя услышала обычный стук приборов, гомон голосов, взрывы смеха. Да, мир за ночь не изменился, изменилась она, и знает об этом тоже только она. Открытая двустворчатая дверь, войти, преодолеть обычный путь, сесть. Пройти, сесть, взять в руку приборы, улыбнуться. Майя, не забудь улыбнуться. Соне, улыбнуться Соне. Все отлично, просто не слышала, была в ванной, развешивала цветы, решила сделать икебану. И не смотреть туда… Туда, на ту сторону стола, не прислушиваться к происходящему там.


***

— Еще пять минут, и я пойду осуществлять обещанное, — Соня третий раз за обед брала в руку и клала обратно вилку. Под дверью сестру она больше не караулила, но вот войдя в столовую и увидев, что ее стул еще пустует, расстроилась окончательно.

— Не надо. Всего лишь два часа по полудню, на то вы и леди, чтобы опаздывать. Поверьте, наша записка сделает свое дело, даже если Майя засела за интереснейшей книгой, не посмеет ослушаться.

Соня тяжело вздохнула, покачала головой, но отброшенный прибор опять оказался в руках.

— Она бывает просто несносной, — жертвой раздражения стал лежащий на тарелке салат. Ему пришлось несладко.

— А Майя говорит о вас, что лучше характера не найти на белом свете. — Витор смотрел на четкий профиль девушки. Экзекуция салата прекратилась.

— Это ложь. Хотя нет, Майя может и вправду так думает, но только это неправда. А вот она действительно лучшая, — Соня улыбнулась смотрящему на нее Витору, который пытался в сотый раз понять, что же именно, какая черта, голос, осанка, глаза, что в ней заставляет сердце биться чаще. — Лучшая, но просто несносна! — охота на листы салата продолжилась с новой силой.


***

Что она себе думает? Собирается просидеть взаперти весь день? А может неделю? Если так хочет страдать, он даст ей такую возможность. Вот только придется это делать у него на виду. Еще пять минут и он и вправду отправится лично стучать в эту чертову дверь. Проходя мимо полчаса назад, он прислушался, там велась какая-то деятельность, разносилось шуршание. Чем она там занимается, ему даже сложно было предположить, вот только тишина пугала еще больше.

За время, проведенное тут, жильцы уже привыкли к тому, что поведение хозяина прямо зависит от настроения. А вот от чего зависит настроение — осталось загадкой. Сегодня он был не в настроении, а значит пытаться завлечь его беседой, ждать ответной реакции на удачную шутку — пустая трата времени. Дамиан не делал попытки выведать у друга, что случилось, полагая, что тот еще не забыл его прокола с Винсентом старшим. Да, он действительно прокололся и сам прекрасно это понимал, вот только как вернуть доверие пока что не придумал. Друг постоянно скользил тяжелым взглядом по тому краю стола, где сидела одна из сестер Дивьер и Винсент.

Отсчитывая последние десять секунд, перед тем как раскланяться, подняться наверх, открыть дверь и встряхнуть хорошенько эту несносную девчонку, Дэррек поставил на стол бокал, взялся за ручки кресла.


***

Пройти, сесть, взять в руки приборы. Шаг, еще шаг, опять шаг. Небо над головой не разверзлось, гул голосов не прекратился, как это было во время первого ее появления, солнце не упало на землю. Вот только щеку жег взгляд. Зачем он смотрит? Пожалуйста, не нужно.

— Простите, что опоздала. Увлеклась занятием, даже не слышала, что кто-то стучал, — Майя села на положенное ей место, пролепетала извинения скорее своей же тарелке, а не ждавшим ее людям.

— Вот, я же говорила! Она всегда такая! Стоит чем-то увлечься, и хоть дуди ей в ухо, не услышит, даже если война начнется, не пошевелится! — Соня продолжала бы и дальше, но ее локтя коснулась чужая рука, девушка оглянулась, Витор кивнул на Майю, а потом покачал головой, призывая не нападать на бедняжку. На немой вопрос Сони, он произнес одними губами: «не надо». Почему «не надо» Соня так и не поняла, но согласилась подчиниться.

Следующих несколько минут в их компании царила тишина. Все были поглощены изучением содержимого своих тарелок. Вот только аппетита это не прибавляло. Майя пыталась вспомнить, когда ела в последний раз. Это был вчерашний сестрин кекс, большая часть которого так и осталась в комнате нетронутой.

— Ты уже написала маме? У меня тоже есть пару слов, хочу отправить одним письмом.

Майя утвердительно кивнула. И опять лишь стук приборов. Все ощущения у девушки были запредельно напряжены. Кожу жег взгляд, который заставлял натянуться тело и нервы как струны, Майя не могла найти в себе силы посмотреть в ответ. А может всего лишь кажется, может он и думать о ней забыл, а ей мерещится? Ведь свою часть уговора она действительно выполнила. Если он искал экзотики, он ее получил. Не каждый лорд может похвастаться тем, что у него в постели побывала анибальт. Только не каждый и захочет этим хвастаться, но вдруг у них мода на уродства? И что же он расскажет? Как это было? Так же как и с другими или неправильно? Или и в этом она тоже была уродом?

— Я слышала только что такой любопытный разговор… — Майя уловила шепот на противоположной стороне стола, — горничная, которая собирает постели, спрашивала у дворецкого, неужели приехала мисс Смитт…

— Та самая Смитт? — ответный заинтересованный шепот. Говорили две девушки, сейчас Майя даже не смогла вспомнить их имен.

— Да, Роза Смитт, — собеседница многозначительно посмотрела на подругу. — Та самая…

— Оооо…

— Так вот, дворецкий сказал, что ничего подобного, мисс Смитт не приезжала, и в ближайшее время ее визит не предвидится.

— И что же тут интересного? — одна из девушек разочаровано надула губы.

— Ты ведь не даешь мне договорить… Слушай. Он, дворецкий, спросил, с чего она, служанка, взяла, что она, Роза, приехала. И знаешь, что она сказала?

Собеседница мотнула головой.

— А то, что когда пришла утром убирать в комнату герцога, застала там такой беспорядок, что не поверила глазам. Сказала, что видала подобное только когда мисс Смитт приезжает. И после долгого отсутствия. Или после очередного расставания. Ты поняла? — девушка посмотрела на собеседницу широко открытыми глазами.

— Да!.. — вторая ответила ей тем же, но через полминуты смутилась. — Нет.

— Ну как же! Подумай, в комнате кавардак, Роза Смитт не приезжала… А значит…

— А значит…

— А значит, кто-то был сегодня у него. И не просто был…

— О…

— Только ты никому не проболтайся! Не хочу, чтоб эта несносная Кэрри опять рассказывала всем, что из надежных источников ей стало известно. Пусть подавится. Она-то узнает мою новость последней.

На большее собеседницы не хватило. Как и Майи. Лучше б она этого не слышала. Лучше б оставалась в неведении. Не прошло и дня, а в доме уже гуляют слухи о ней. Вот только вряд ли когда-то кто-то поймет, что о ней. Но щеки от этого гореть не перестали.

Принесли десерт, а значит осталось не так долго.

— После обеда герцог предложил прогуляться, я согласилась, ты подождешь пока я освобожусь? А потом допишем письмо и отправим?

— Уже? — не ожидавшая такой прыти Майя выпалила мысль вслух.

— Что уже?

— Нет, ничего. Хорошо, я подожду, — в голове Майи пронеслась мысль, что бедная Соня совсем скоро узнает, на что пошла она, ее сестра. Хотя нет, узнает лишь часть того, на что пошла Майя. Мотивы, но не способы. А пока что сестра выглядела совершенно спокойно и безмятежно. А что будет через несколько минут, часов, дней? Стоит ли рушить ее надежды так? Резко, в один момент?


***

Через несколько минут он встанет из-за стола, подойдет к Соне, предложит прогуляться. Что будет ей говорить, Дэррек знал. Не придется даже врать. У него и вправду никогда не было на нее планов. За все это время он и не позволил себе ничего лишнего. Разве что наружный антураж создавал со всей искусностью. Но вот теперь нужды в антураже больше не было.