— Можно? — что бы Дэррек ни говорил, чувствовать себя полноправной хозяйкой в доме она не могла, тем более открывать любые двери без спроса.

— Конечно, — сидевшая в кресле Соня, повернулась, улыбнулась, признав посетительницу.

Майя прошла в комнату, села на край кровати, чувствуя себя как на иголках.

— Прости меня.

Следящая за ней Соня искренне удивилась:

— За что?

— За то, что обманула, что скрывала. Поверь, я бы никогда не стала… Если бы он дышал к тебе неравнодушно, я бы…

— Майя! — Соня встала с кресла, подошла к сестре. — Тебе не за что извиняться. Если бы не ты, я никогда не была бы так счастлива, как сейчас. Не вышла бы замуж за любимого мужчину, не просыпалась бы каждое утро не потому, что так нужно, а потому, что увижу его. Это ты меня должна простить, что мы действовали за твоей спиной. Я ведь так и не знаю, что между вами произошло. И не хочу знать, ведь это не нужно ни мне, ни тебе, — Майя облегченно вздохнула, попроси сестра, она бы рассказала, но по доброй воле делать этого не хотела. — Просто Витор ему верил, и папа верил, и даже я. И как оказалось, не зря, ведь ты счастлива?

— Да! — счастлива, совершенно, каждой клеточкой, каждую секунду.

— И это главное, — сестры обнялись, закрывая эту тему навсегда. Им обеим было за что извиняться и за что друг друга благодарить.


*****

На протяжении проведенной гостями у них недели, Майя получила самый настоящий курс молодого бойца в исполнении мамы и вдовствующей герцогини о то, как стоит справляться со всем домоуправлением. Оказывается, обе женщины были в этом самыми настоящими асами. Искусство заполнения бухгалтерии, закупок, управления слугами оказалось не таким уж непонятным, а времени на все это тратить можно было в десятки раз меньше.

Когда счастливая Майя ворвалась к нему в кабинет, Дэррек подумал, что дом опять опустел, и именно поэтому она так рада, но, к сожалению, его мечты не сбылись. Девушка гордо положила на стол первую самолично заполненную книгу без единого исправления.

— Я не безнадежна! — с гордостью она начала объяснять ему все то, что он и так прекрасно знал, но ради ее удовольствия был готов выслушать хоть сто раз.

— Отлично, когда заведу себе новую жену, предложу тебе все-таки остаться домоправительницей, — шутку она не оценила. Захлопнув книгу, собиралась гордо ретировать, оставив его наедине с размышлениями о подходящей кандидатуре, но он поймал любимую Майю уже у самой двери, смыкая вокруг талии замок из рук.

— Не ревнуй, я пошутил, — вместо губ он поймал щеку.

— Я не ревную. Надеюсь, пока что не к кому, — девушка бросила на него подозрительный взгляд с прищуром.

— Не к кому. Ни сейчас, ни когда бы то ни было, — на этот раз оправдание показалось ей более убедительным, так как отворачиваться во второй раз она не стала. Но как только почувствовала, что действия мужа становятся уж совсем далекими от целомудрия, из объятий вывернулась.

— Кто-то может зайти.

Дэррек закатил глаза. Так всегда, с тех пор, как в доме появились посетители, ему было отказано в любом, даже малейшем проявлении чувств, кроме как в спальне. Стоило попытаться взять ее за руку, когда на горизонте маячил кто-то еще, она выдергивала руку. Стряхивала ладонь с талии, будто он делал что-то крамольное. А вечером, после возвращения из поездок, подставляла поцелую щеку. Заметившая ее поведение и его раздражительность Анна посоветовала сыну терпеть и учить ее постепенно, не ломая. И он пытался следовать ее советам, но иногда это было слишком сложно.

— И что же они увидят? Как муж целует собственную жену в собственном кабинете. Голубка, ответь на один вопрос, как думаешь, что делают за закрытой дверью твои родители, или Соня с Витором? Уж поверь, не любуются учетными книгами.

— Дэррек! — чуть ли не впервые после заключения брака она обратилась к нему по имени. Небывалая близость. Но, видимо, его внушение сработало, так как вечером, стоило ему приобнять ее за талию, вместо того, чтобы увернуться, она положила на его горячую ладонь свою, возвращая их привычное равновесие.

Лишь неделю в их доме царил полнейший бардак. Бедный Дэн переволновался больше, чем за все время посещения их летом шумной компании. Когда наступило время уезжать, все вновь собрались на пороге.

— В декабре. В последних числах, но мы еще не знаем точно. Я напишу, и вы обещаете, что обязательно будете! — Линда обняла брата, проанонсировав предстоящее у них закрытие сезона, даже Майю обняла, хоть и не с такой охотой.

Майя надеялась, что сестра мужа быстро забудет о своей настойчивой просьбе — снова оказаться на светском мероприятии как-то не хотелось.

— Будем.

— Сынок, — герцогиня обняла сына, шепнула ему что-то на ухо, заставив улыбаться, а потом повернулась и к Майе.

— Не знаю как в столице, но у себя я вас жду. Пора уже разбавить и нам с Мэгги свою однообразную жизнь новой кровью.

— Непременно, — свекровь не вселяла в Майю страха, не посягала на ее личное пространство и не вмешивалась туда, куда не стоило. А это было верным залогом хорошего к ней отношения девушки. Кроме того Майя никак не могла перестать удивляться ее уму, она знала обо всем раньше, чем люди, которых это касалось непосредственно.

Возвращаясь в дом, когда экипажи скрылись из виду, Майя уже пыталась мысленно спланировать, когда же какая поездка им предстоит. В декабре — столица, если Дэррек будет настаивать. В феврале — рожает мама, а значит, Майя должна быть там. И где-то между — визит герцогини, и новоселье у Винсентов. Ях, голова идет кругом.


*****

— Что тебе сказала герцогиня? — Майя лежала с закрытыми глазами, плотно прижавшись к мужскому плечу.

— Когда?

— Перед отъездом. Ты улыбнулся, — ей стало интересно сразу, но почему-то именно сейчас она решила свой вопрос задать.

— Скоро узнаешь.


*****

Настоящим подарком для Майи стал приезд еще одного посетителя, точнее теперь уже нового постоянно жильца. Ей привезли Тень. Окрепшего, здорового и готового бороздить новые просторы. А значит, к и без того насыщенной жизни, добавилась еще одна страсть. Даже после того, как первый снег просто выпал, а третий остался гордо лежать, Майя мчалась на всех парах в конюшню, чтобы дать мальчику порезвиться.

После визита родных прошел месяц, зима приближалась стремительней, чем хотелось. Облачившись в меховую жилетку, теплые штаны и сапоги, Майя вышла из дома. У герцога, как всегда в последнее время, было слишком много дел, чтобы проводить время с ней. Рисовать не получалось — не хватало терпения, а от домашней обстановки уже изрядно подташнивало. В такие моменты, обычно спасала прогулка по морозным просторам. Так должно было быть и в этот раз.

Майя зашла в конюшню, улыбнулась обычно приветливому конюху. Не желая отвлекать его от работы, сама зашла в один из загонов, вывела фыркающего Тень в проход.

— Леди Майя… — на смену приветливости, пришла какая-то странная неуверенность. Мужчина мял в руках шляпу, переступал с ноги на ногу, избегая смотреть ей в глаза.

— Да? — она погладила по морде нетерпеливого любимца. Конюх преграждал им дорогу.

— Вам велено коня не запрягать, — от удивления Майя открыла рот.

— Что значит, коня не запрягать, кем велено?

— Его светлость велели, что если герцогиня в конюшне появится, коня не запрягать и самой не давать, и просили, чтоб вы к нему зашли.

Удивление сменилось сначала шоком, а потом негодованием. Вручив ни в чем неповинному конюху вожжи, Майя помчала обратно к дому. Чтобы выместить весь гнев на том, кто этого заслужил.

Опять без стука она ворвалась в кабинет. Герцог стоял у стеллажа, держа в руках раскрытую книгу.

— Почему мне запрещено брать коня? — она не собиралась ходить вокруг да около, слишком была раздражена.

Дэррек закрыл книгу, не спеша поставил ее на место, заставляя Майю нервничать еще больше, и только потом ответил.

— Я так решил, — его спокойствие — вот что в последнее время нервировало ее больше всего. В то время, как в ее мыслях и чувствах бушевал ураган, он умудрялся оставаться спокойным.

— Прекрасно. Но хочу вам напомнить, ваша светлость, Тень принадлежит мне, и вы не вправе запрещать мне пользоваться моим имуществом!

— Я запрещаю не пользоваться имуществом, я запрещаю жене ездить верхом, на это я имею право? — когда она обращалась к нему «ваша светлость», это был верный признак грядущей бури.

— Это легко исправить, — все чаще в ее голове появлялись мысли о том, что им обоим лучше было бы развестись. Она его любила, но в то же время, наступали моменты, когда не могла даже смотреть в его сторону, боясь, что нагрубит. А зачем это нужно ему, да и ей?

Не обращая внимания на ее ответ, Дэррек подошел, стряхнул с меха все еще оставшиеся там снежинки, такие же, как и на непокрытой голове. Но дотронуться до волос она сейчас не даст, Дэррек знал точно — увернется, шипя о том, что он вечно портит ей прическу.

— Скажи мне, голубка, как ты относишься к детям? — Дэррек чуть склонил голову, ожидая ответа.

Майя посмотрела на него как на сумасшедшего, но все же ответила.

— Я отношусь к детям спокойно. А как еще? Скоро мама родит, и я проведу с ней и братом или сестрой достаточно времени, — про себя она добавила, что заодно отдохнет от него.

— А как ты относишься к своим детям? — в уголках губ заиграла улыбка.

— У меня нет детей, если вы, конечно, не в курсе, — неужели ему нравится смотреть на то, как она выходит из себя, и именно поэтому, он задает такие глупые вопросы?

— А к будущим? — он скользнул рукой под меховой жилет, накрывая теплой ладонью незаметный еще живот.

Несколько секунд Майя непонимающе и все так же раздраженно смотрела на мужа, но потом перевела расширенные глаза на его руку.

Ях, а ведь она полнейшая дурра! Не может быть. Она даже подумать не могла, но откуда тогда знает он?

Дэрреку сказала о том, что он скоро станет отцом еще мама, тогда, прощаясь перед отъездом. Откуда она узнала, он не имел ни малейшего понятия, но после ее слов стал присматриваться к жене внимательней. Сначала ему даже показалось, что мама ошиблась, хоть он и понимал, что увериться в этом не получится так скоро. Но вот уже несколько недель сомнений в ее правоте не осталось. Майя изменилась, часто раздражалась, иногда плакала без причины, а когда он заставал ее за этим занятием, просто сбегала. Уже трижды намекала, что не прочь была бы развестись. Перестала заказывать на ужин свой любимый сыр, который, по ее словам, в последнее время совсем испортился, хотя этих изменений Дэррек не заметил. А вчера утром, стоя у трюмо, она взяла в руки флакончик своих любимых духов, смочила пальчик, и прежде чем поднести к шее, решила понюхать, потому что и этот запах, как ей показалось, испортился. Дэррек успел подхватить жену уже почти у пола. Она потеряла сознание. Устроив ее на кровати, он сам отправился за врачом. Тот, завидев на пороге растерянного герцога, перепугался больше мужчины. Как оказалось зря. Герцогиня беременна, а значит, ему стоит готовиться к тому, чему он уже и так стал свидетелем. Майе врач свой диагноз не объявил, только прописал больше отдыха, прогулок на свежем воздухе и витаминов. Радостное же бремя сообщить будущей маме о пополнении легло на мужа.

— Как? — поверх его руки легка ее маленькая ладошка. Раздражение куда-то делось.

— Я могу показать, но мне кажется, ты будешь против того, чтобы делать это в кабинете, — Майя была так ошарашена, что даже не отреагировала на ответ мужа.

А ведь и правда, все признаки были, но она почему-то и предположить не могла. Думала о чем угодно, но только не о такой возможности. Уму непостижимо, она беременна. Она станет мамой. А он — папой.

— Ты ведь помнишь, что я заказывал девочку? Синеглазую? — он воспользовался ее растерянностью в своих целях, пытаясь впервые за последние несколько дней поцеловать не колючего ежа, в которого она часто превращалась, а собственную жену.


*****

О конных прогулках она больше не думала. Выезжая только с мужем, и даже от этих вояжей скоро пришлось отказаться. Слишком Майя волновалась, получалось сомнительное удовольствие.

Узнав причину своего странного поведения, ей стало даже стыдно за него. Странно, когда раздражение было беспричинным, она спокойно отыгрывалась на спокойном как удав муже, а как только оказалось, что причина все-таки есть, спускать пар на нем Майя больше не могла.

Мучительно было все. Иногда ей становилось плохо от обнимающих ее ночью горячих рук, иногда от его запаха, а бывало и такое, что от собственного. Еще дважды Дэрреку приходилось ловить теряющую сознание Майю. Однажды он проснулся от того, что она плакала, свернувшись клубком на противоположной стороне их общей огромной кровати.