— Майя… — вместо того, чтоб в очередной раз журить, он поцеловал в напряженный лоб, пытаясь забрать хотя бы страх, если он не в состоянии облегчить боль.

Врач был в особняке уже через каких-то несколько минут. Потом Майя шутила, что Дэррек все-таки исполнил свое обещание и поселил его в подвалах дома до родов, но тогда было не до шуток. Доктор выгнал взволнованного герцога за дверь, разрешив зайти только Соне, излучавшей уверенность. Лишь теперь ей выпал шанс сыграть роль достойной сестры, способной помочь той, которой она сама благодарна за свое счастье.

Пребывая в совершенно странном состоянии, когда не понимаешь, где земля, где небо, не различаешь голоса и лица, Майя не имела ни малейшего понятия, как долго продолжалась ее мука и скольких нервов стоила окружающим. Она часто теряла сознание, иногда ее не могла вывести из забытья даже резкая вспышка боли. Когда на свет наконец-то появилась девочка, бедный врач истратил столько нервов, что готов был распрощаться с собственной жизнью тут же. Майя же наконец-то заснула глубоким сном, стоило только увидеть собственного ребенка. Самого красивого, самого желанного, самого-самого. Синеглазую девочку так похожую на отца.

Много времени ей пришлось провести в кровати, и эти счастливые моменты знакомства с дочкой омрачали лишь слова доктора о том, что возникшие во время родов осложнения могут стать помехой в будущем, если они захотят еще детей…

В один из таких дней, когда дочка, теперь уже Николь, спала на руках Майи, сладко причмокивая, в спальню зашел Дэррек. Улыбнувшись, подошел к кровати, присел. Облокотился о руки, заключая двух любимых женщин в ловушку.

— Я люблю вас, — он опустился сначала к конверту, издающему самые прекрасные в мире звуки, а потом поцеловал жену, благодаря Яха, что все его страхи остались позади, что та ночь осталась для него кошмаром со счастливым концом. — Спасибо за нее, — Дэррек пощекотал дыханием щеку, заставляя Майю слегка улыбнуться.

— Я люблю тебя, — боясь потревожить сон ребенка, Майя лишь слегка поворачивала голову, подставляя те места, куда Дэррек нежно целовал, заставляя таять.

— Но со вторым ребенком, мы слегка повременим, — закрывшая глаза Майя резко их распахнула. Она не знала, поделился ли врач своими выводами с мужем, но боялась его реакции. Она и до этого не слишком походила на идеальную жену, а теперь… — Но лишь слегка, голубка, — и прежде, чем она успела с головой окунуться в свои вечные сомненья, желание признаваться во всех смертных грехах он накрыл самые сладкие в мире губы своими.