Лаура Миллер - Когда плачут цикады

Я позволяю пройти нескольким минутам, чувствуя, как тепло солнечного дня уходит, легко касаясь наших лиц.

— Где ты услышал это? — в конце концов спрашиваю я..

— Что?

— Легенду, — говорю я охрипшим от волнения голосом.

— О, — он, кажется, задумался. — Я не знаю. Эта история, наверное, так же стара, как и этот город. Не могу сказать, потому что не знаю. Но все вокруг знают эту легенду.

— Ох, — выдыхаю я, чувствуя, как мои плечи снова расслабляются.

— Это просто легенда. Я в это не верю. Не волнуйся — я не сумасшедший.

— Я знаю, — говорю я, снова улыбаясь. — Мне понравилась эта история.

Я делаю вдох и, протянув руку, запускаю пальцы в его темные волосы. Я не говорю ему, что слышала это раньше. Просто закрываю глаза и, позволив голове откинуться к его сильной груди, слушаю грустный плач цикад.

— Думаю, я приняла бы бессмертие, даже если бы это означало не сохранить вечную молодость, — говорю я, помолчав. — Думаю, я была бы счастлива, зная, что могу навсегда остаться с тем, кого люблю.

— Звучит неплохо, — говорит он, обнимая меня под грудью и прижимаясь губами к моей макушке. — Но дело в том, что наши легкие дышат, сердца радуются, наш разум отсчитывает время… Видишь, мы не вечны, поэтому дорога каждая минута. Каждый миг имеет значение.

Я мысленно повторяю его слова. Я хочу поверить им. Этим вечером они звучат так прекрасно. Но мне также хорошо известно, что если завтра я его потеряю, то буду по-прежнему хотеть вечности вместе с ним. Я так сильно его люблю. Я словно чувствую его в каждой косточке. Он будто стал частью меня, элементом моей ДНК. Я люблю его. Мне нравится, что он не боится ходить с моим именем, написанным на его сердце для всеобщего обозрения. Мне нравится, что он заставляет меня смеяться, то, как он произносит что-то, пародируя меня, так чертовски похоже. Я люблю, что он может быть уверенным и застенчивым, и неуклюжим — и, зачастую, все это одновременно. И я люблю то, что он любит свою семью и друзей. Знаю, что он все для них сделает, и это заставляет меня верить, что и для меня тоже. И я знаю, что это звучит глуповато, но с ним я всегда чувствую себя… желанной. Независимо от того, надеты ли на мне грязные ковбойские сапоги или туфли на каблуке, он ведет себя так, как будто не может мной насытиться. И какая девушка не захочет этого? Он, на самом деле, удивительный человек. Я думала, что встретилась с Навсегда в прошлом, но, оказывается, Навсегда ждал меня все это время в маленьком городке под названием Ава.

Настоящее

Рэм

Я сижу за кухонным столом. Сейчас вечер субботы, и я не выходил отсюда весь день. В моих руках ее книга. Я продолжил с того места, на котором остановился перед разговором с Джеком. Думаю, я всегда знал, что прочту эту книгу так быстро, насколько способен. Кажется, я просто хотел, чтобы Джек мне сказал не делать этого. Мне хотелось, чтобы он сказал, что это нормально — не желать знать, чем заканчивается моя история. Но, естественно, Джек этого не сделал. И в глубине души я понимал, что он этого не сделает. И вот я здесь, смотрю, как на страницах книги разворачивается полотно моей жизни, переданное через двух персонажей, с которыми пару дней назад я начал знакомство. Некоторые главы читать тяжело. Я стараюсь пробежать слова в них так быстро, как могу. Зато другие главы я перечитывал по несколько раз. Например, тот отрывок, где они впервые пошли за грибами, или о том моменте, когда они впервые поцеловались, там, у черной реки. А ту часть, где он пригласил ее на танец, перечитывал, наверное, раза четыре. А затем, слишком уж быстро, на мой взгляд, я добираюсь до последней страницы и переворачиваю ее. И глаза сразу же перемещается к нескольким предложениям, следующим за финалом книги:

Я знаю, что это не должно быть безболезненным. Я знаю, что оно должно стоить этого — стоить всех этих белых шрамов, вырезанных на сердцах друг друга, стоить этой истории, которую мы с такой болью, но, к счастью, все же выгравировали собственными руками на хрупкой поверхности наших душ.

Но стоит ли?

Стоит ли, зная, что сейчас ты и я будем отмечены в вечности? Стоит ли, зная, что когда-нибудь ангелы увидят наши души, прочтут и узнают? Они будут знать, что однажды у нас была одна жизнь на двоих — та, что на земле. И хотя наши пути разошлись, наши сердца и наши души шли бок о бок.

Да, я знаю — это не должно быть безболезненным. Считается, что любовь не может быть без боли. И предполагается, что она того стоит. Но все, что занимает мои мысли до сих пор, это: стоило ли? Стоило ли всей этой боли? Сто́ит ли все это… для тебя?

Я переворачиваю страницу.

Конец.

Я читаю последнее слово и медленно закрываю книгу. А потом очень долго смотрю на белую стену перед собой. Кажется, я ожидаю, что вот-вот что-то произойдет. Я почти жду, что стена сдвинется и появится она, словно все это время наблюдала за тем, как я перечитывал страницы нашей жизни. Или, возможно, ожидаю, что реальность вторгнется в меня, я проснусь и пойму: все, что я когда-то знал, — это просто сон или какая-то хорошо написанная повесть. Но ничего из этого не происходит.

Ни-че-го.

Поэтому я просто сижу здесь и пялюсь на стену, пока каждая моя вена, каждая моя косточка, каждый миллисетр моего сознания наполняется словами: сто́ит ли все это… для тебя?

Настоящее

Рэм

— Ладно, что случилось? Чего ты хочешь? Мне пришлось ради этого одеваться. Я не смог найти чистые боксеры, так что вынужден был выйти без трусов под этими старыми трениками, поэтому…

Я тут же останавливаю его.

— Господи, я не так уж и благодарен тебе за красочное описание, чувак.

Он садится на стул напротив меня. В зале тихо. Обычное дело для воскресного вечера. Из музыкального автомата раздается какая-то старая песня, и, кроме нее, никто и ничто не нарушает тишины.

— Я прочитал.

Это все, что я говорю. А потом сижу и смотрю, как его лицо, до этого утомленное и апатичное до чертиков, вдруг загорается, словно лампочки на рождественской елке.

— Ну, и что она говорит?

— Ну, ребята, вы не вляпались ни в какие неприятности? — Кристен ставит бутылку перед Джеком.

Джек упирается локтями в стол и улыбается ей.

— А я когда-нибудь вляпывался в неприятности? — спрашивает он.

— А кто на прошлой неделе устроил экстремальные гонки с тем парнем, Фишером из Типтона? — говорит она, упирая руки в бедра.

Джек смотрит на нее с изумленным выражением лица.

— Клянусь, девочка, ты знаешь меня, как прочитанную тысячу раз книгу. Почему мы до сих пор не женаты?

Кристен закатывает глаза и переключается на меня. Вглядывается в меня несколько секунд, а потом склоняет голову набок.

— Ты говоришь об Эшли, не так ли?

Я прищуриваю на нее глаза.

— Что?

Она поворачивается к Джеку.

— Всякий раз, когда у него такое лицо, я слышу ее имя, — говорит она и вновь переключает внимание на меня. — Это действительно не секрет, сладкий.

— Хорошо, ты нас раскусила, — говорит Джек, вскидывая вверх руки.

— Проклятье, Джек, — говорю я, опуская глаза и качая головой.

— Не волнуйся, малыш, — говорит Кристен, опуская руку мне на плечо. — Я уже знала это.

Она оставляет нас, и я бросаю хмурый взгляд на Джека.

— Меня она никогда не называет сладким… или малышом, — говорит Джек, провожая ее взглядом.

Я игнорирую его, потому что он явно игнорирует меня. И, черт возьми, я не говорю об Эшли, во всяком случае, не столько, чтобы иметь при этом особенное «лицо».

— Эй, Крис, у тебя здесь осталось что-нибудь из еды? — обращается Джек к Кристен.

— Кухня закрыта, — кричит она через плечо.

— Что-нибудь, — просит он.

В ответ ему тишина, и его взгляд, в конце концов, возвращается ко мне.

— Итак, ты прочитал ее?

— Да, — говорю я, кивая. — Она, или Джен, заканчивает…

— Джен?

— Да, главная героиня, — поясняю я. — Ее зовут Джен. Но, в любом случае, она заканчивает…

Возвращается Кристен и бросает на стол пачку чипсов. Джек смотрит на Кристен взглядом, полным обожания, но я не могу утверждать, сарказм ли это или реальное положение вещей.

— Я люблю, когда ты готовишь для меня, детка, — говорит он.

Кристен отмахивается и закатывает глаза.

—Да-да. Не ешь слишком быстро. Это все, что ты получишь.

Джек разрывает пакет и, запрокинув голову, высыпает себе в рот половину содержимого упаковки. Между тем, Кристен поворачивается ко мне.

— Знаешь, ты подлетел слишком близко к солнцу.

Я смеюсь. Может, звучит и нервно, но, все равно, это смех.

— Что это должно означать?

— Это значит, что ты играешь с огнем. Ты обожжешься.

— Проклятье, девочка, — смеюсь я, — прекрати говорить загадками.

Она улыбается и пожимает плечами.

— Слушай, мне неизвестно, что между вами двумя произошло. Все, что я знаю, — она ушла. И не пойми меня неправильно. Я любила Эшли и не понимаю, почему вы двое не вместе. Я всегда думала, что вы поженитесь и заведете детей. И даже выбрала платье для свадебной церемонии, — она делает паузу, а потом продолжает. — Но она причиняет тебе боль, Рэм. Она огонь. Ты должен просто смириться с этим.

— Кристен, — говорю я, — Эшли не огонь… по крайней мере, не в этом смысле.

Джек бросает на меня быстрый взгляд с самодовольной улыбкой, и, вздохнув, мы оба ухмыляемся.

— Рэм, другого пути нет. Огонь есть огонь, — говорит она с легкой улыбкой.

Невольно моя ухмылка сменяется тяжелым вздохом. Иногда я жалею, что они все знают. Все они предполагают, что здесь нет моей вины, но я — нет. Я был бы счастлив все им объяснить, но даже Эшли не хочет, чтобы я узнал ее тайну, так что у меня просто нет права говорить кому-то об этом.

— Спасибо за разговор, Крис, — говорю я.

— Угу, — бурчит она, хватая пачку соли с верхней полки бара. Я смотрю, как она отходит и начинает заполнять маленькую солонку на столе через два от того, за которым сидим мы с Джеком. — Все, что я тебе скажу: когда тебе звонит прошлое, не отвечай, — говорит она. — Оно не скажет ничего нового.

Я снова смеюсь, но мой смех неискренний. Знаю одно: она не общалась с моим прошлым. Я киваю в ее сторону козырьком кепки и возвращаю внимание Джеку, который уже прикончил пачку чипсов.

— У нее там цитатник или что-то в этом роде? — спрашиваю я.

— Возможно, — возможно он, нисколько не удивляясь вопросу. — Ладно, так каков вердикт?

— Книга не закончена.

— Что?

Я качаю головой.

— Она не закончена.

— Как она может быть не закончена? Разве не все книги заканчиваются?

Я чувствую, что непроизвольно пожимаю плечами.

— Эта — нет. Я имею в виду, что они не воссоединились, либо не воссоединятся никогда.

— Хммм, — он покусывает нижнюю губу.

— Но она надписала ее, — говорю я.

Он смотрит на меня, словно не понимает.

— Ну?

— Она надписала так: это сто́ит?

— Это сто́ит? — повторяет он.

Я киваю.

Он приподнимает плечи и дарит мне удивленный взгляд.

— Это сто́ит — чего?

— Ну, когда я сначала увидел это, то не понял, о чем она говорит. Но потом я добрался до последней страницы, где прямо перед финалом книги Джен — девушка — спрашивает парня, сто́ит ли оно того — стоит ли оно того, чтобы быть с ней. И, насколько я могу судить, это единственный подобный вопрос в книге.

Глаза Джека округляются, и могу сказать, что он схватывает буквально на лету.