Джоанна Линдсей - Когда правит страсть

– Это от короля. Он сожалеет, что не может присоединиться к вам сегодня утром, и предлагает провести экскурсию завтра утром. Я был уведомлен об этом и пришел сообщить вам. Но гвардейцу незачем знать об этом. Вам не следует разговаривать с моими людьми: вашему отцу это не понравится.

Окончание фразы было произнесено таким назидательным тоном, что Алана запальчиво спросила:

– Почему же?

– Потому что вы принцесса, и солдаты недостойны вашего внимания, – отрезал он, но тут же вздохнул: – Думаю, что теперь, когда среди нас находится принцесса, во дворце произойдут некоторые перемены.

Кристоф произнес это так, словно сам нуждался в переменах, но Алана не преминула напомнить ему:

– Ты солдат. И значит, теперь ты тоже недостоин моего внимания?

Он слегка поморщился, но сказал лишь:

– Набросьте шубу, мы уезжаем.

Одна из горничных услышала его и уже спешила с шубой в руках. Другая быстро принесла шапку Аланы. В считанные секунды они одели ее для выхода из дома, и Кристоф повел ее через холл. Она ждала объяснений по поводу того, куда он ее ведет, но вскоре сообразила, что он и не собирался ничего говорить! Неужели Кристоф по-прежнему считал, что может обращаться с ней как со своей пленницей?

– Куда… – начала она, но не потрудилась закончить фразу. Он шел слишком быстро и держался слишком отчужденно, а ей не хотелось кричать, чтобы быть услышанной.

Возле главного дворцового входа она увидела его оседланного коня. Он вскочил в седло и протянул ей руку, чтобы поднять к себе.

Но она скрестила руки на груди и упрямо выпятила губы.

– Ты скажешь, куда едем, или я остаюсь здесь. Больше ты не смеешь обращаться со мной так высокомерно! Я выше тебя по происхождению!

Кристоф неожиданно разразился смехом, а затем так стремительно, что Алана не успела отскочить, наклонился, схватил ее под мышки, поднял и посадил боком на седло перед собой.

– Происхождение не играет никакой роли. Я ваш официальный телохранитель. А это означает, принцесса, что вы должны делать то, что я вам говорю.

В его тоне не было злорадства, но Алана не сомневалась, что он ее испытывает.

– А если я против?

– Вы всегда можете пожаловаться королю.

– Почему бы мне не пожаловаться прямо тебе? Поводов у меня предостаточно!

Он приблизился настолько, что она ощутила его теплое дыхание на своем лице. На мгновение ей показалось, что он собирается поцеловать ее прямо здесь, посреди двора! Но он ничего больше не сказал, очевидно, потому, что заметил спешившего к ним Генри. Алана попыталась соскользнуть с коня, но Кристоф крепко ее держал.

Остановившись возле коня, Генри поднял глаза и жалобно попросил:

– Мне бы перекинуться словечком с госпожой, милорд!

– Ты теперь желанный гость во дворце, – сказал Кристоф мальчику. – И можешь приходить к ней когда угодно. Если твои новости не могут подождать, то говори.

Генри на мгновение растерялся, но тут же удивил их обоих: он поставил ногу на сапог Кристофа в стремени и, цепляясь за юбку Аланы, забрался наверх. Отклонившись подальше от Кристофа, он шепнул: «Берегись королевы», – потом спрыгнул на землю и поспешил прочь.

Алана, хмурясь, смотрела ему вслед. Кристоф не двигался с места, и она поняла, что он ждет ее объяснений.

– Говорите, – велел он.

– Его слова не имеют смысла, так что я лучше не стану их повторять.

– Алана, я должен охранять вас даже ценой собственной жизни, – сурово произнес он. – Но для этого необходимо, чтобы у вас не было секретов от меня. Что он вам сказал?

Она повторила слова Генри и добавила:

– Должно быть, Паппи ошибается, или же я чего-то не знаю о Николе?

– Королева Никола выше всяческих похвал. Она обожает Фредерика и слишком молода, чтобы быть замешанной в старых интригах.

Она расслышала сердитые нотки в его голосе и поспешила согласиться:

– Я бы сказала то же самое, но…

– В этой стране не одна королева, Алана.

Она едва не рассмеялась. Он подразумевает ту милую старую леди, с которой она познакомилась прошлой ночью? Это еще более абсурдно. Алана скорее готова поверить, что любящая жена отца может оказаться совсем не такой любящей, как он полагает.

Кристоф медленно направил коня к воротам. Погруженная в задумчивость после загадочного послания Генри (возможно, она что-то упустила или не так поняла), Алана не сразу обратила внимание на поведение гвардейцев во дворе. При виде ее они один за другим падали на одно колено, прижимали руку к груди и замирали в поклоне. Это едва не заставило ее расплакаться.

– Им понадобилось немного времени, чтобы полюбить вас, – негромко сказал Кристоф, а потом вдруг Алана расслышала, как он добавил: – Совсем как мне.

Но это было произнесено так тихо, что ей могло почудиться.

Слезы Аланы иссякли не сразу. Она подождала, пока они высохнут, чтобы Кристоф не узнал, что она плакала. Потом повернула голову и посмотрела на него. Его взгляд уже был устремлен на нее, их глаза встретились сразу. Кристоф смотрел на нее так пристально, словно пытался прочитать ее мысли. Алана не знала, куда он ее везет, но, очевидно, им предстояло новое путешествие на санях, потому что они подъехали к каретному двору. Запряженные сани уже поджидали их снаружи, со знакомым кучером на облучке.

Кристоф остановился достаточно близко возле саней, чтобы бережно пересадить ее туда, а затем устроился рядом.

– Не находишь ли ты, что пора сказать, куда ты меня везешь? – спросила она.

– Ваш отец попросил устроить вам увеселительную прогулку, и я подумал, что вам может захотеться снова повидать волчат. Но если вы предпочитаете что-то другое…

Она предпочла бы ехать куда глаза глядят, нежась в его объятиях, но, конечно, не могла признаться в этом.

– Да, поиграть с волчатами опять было бы здорово.

Он кивнул и объяснил кучеру, куда ехать, после чего укутал ее в одеяла.

– Так чья это была идея – отца или твоя?

– Его. Он беспокоится, что вы не слишком благосклонно отнеслись к его вчерашнему предложению.

Это было явное преуменьшение. Вспомнив, как потряс ее разговор о женитьбе, Алана спросила:

– Отец рассказал тебе, что именно предложил мне?

– Конечно, и заверил, что отныне мне придется охранять вас не так уж долго.

У нее перехватило дыхание.

– Он не говорил, что это произойдет скоро!

Кристоф неожиданно положил ладонь на ее живот.

– Он не может допустить недоразумения с наследником.

Его взгляд, брошенный на нижнюю часть ее фигуры, не позволял неправильно истолковать значение его слов.

Алана вспыхнула, ошеломленная догадкой, что отец может знать о ее близости с Кристофом. Но пока что не было никаких намеков на возможные последствия. Почему бы не подождать, чтобы сначала убедиться? И тут до нее окончательно дошло: ребенок? Господи боже, до этого дня ей ничего подобного в голову не приходило, и эта мысль была не такой уж пугающей, а скорее восхитительной! Ребенок. Их ребенок…

Ощущение чуда пронзило их, но оно было коротким. Алана отвернулась, прежде чем Кристоф смог увидеть, какую боль причинила ей мысль о том, что время их отношений подходит к концу. Пусть отец высоко ценит Кристофа, но не позволит ей выйти за него, даже если она будет носить его ребенка. Он был всего лишь славным воином, что не делало его достойным руки принцессы.

– Полагаю, именно поэтому он сердит на тебя? – спросила она ровным тоном.

– Он отец. И ведет себя, как подобает отцу.

Ей было необходимо выплеснуть боль, которая терзала ее все сильнее.

– Но как бы он узнал, если бы ты сам не сказал? Зачем ты это сделал?

– Совершенно не важно, как он узнал, – вот и все, что сказал Кристоф.

Алана вздохнула и пробормотала:

– Знаешь, я не хочу выходить за Карстена.

Он повернул голову, чтобы заглянуть ей в глаза. Она вдруг почувствовала в нем внезапную перемену. Что бы ни увидел он в ее взгляде, это заставило его улыбнуться, прежде чем сказать:

– Вот и хорошо, тогда, быть может, мне не придется его убивать.

Она издала вздох раздражения. Как будто это могло чем-то помочь, даже если он говорил серьезно.

– Ты сказала отцу, как относишься к этому браку? – снова заговорил Кристоф.

– Конечно, нет! Он так чертовски захвачен своей идеей. Как же я могла?

– Значит, его счастье важнее твоего собственного?

– Ты не понимаешь! Я только что обрела отца. Просто потрясающе, как быстро возникла между нами любовь, словно мы никогда не расставались. Я не хочу его расстраивать!

– Если ты хочешь спасти Карстену жизнь, то хорошенько подумай.

– Ох, прекрати! Ты же не станешь его убивать? – Она взглянула на него и увидела, что на самом деле эта мысль ему нравится. Она закатила глаза. – Я вообще не думаю, что это идея отца. То есть она ему явно нравится, но я думаю, что предложение исходило от Николы.

– Это меня не удивляет. Она более всех хочет покончить с враждой. Ходят даже слухи, что страх и есть причина ее многочисленных выкидышей.

Алана снова вздохнула:

– Жаль, что я не могу поговорить с Паппи. Должно быть, он передал Генри больше, чем я услышала.

– Может, сегодня ты с ним и встретишься.

Алана бросила на Кристофа настороженный взгляд.

– Скажи, а наша прогулка, случайно, не ловушка для Паппи?

Она надеялась, что он возразит, но он не стал.

– Это было предложение твоего отца. Но тебе нечего беспокоиться. Паппи никто не причинит вреда. Фредерик дал слово.

– Все это очень хорошо, но Паппи не давал слова, что не причинит вреда тебе!

Кристоф рассмеялся:

– Ты волнуешься за меня?

– Ни капельки! – заявила она. – Но как это будет выглядеть, если он тебя убьет? Не думаю, что мой отец благосклонно воспримет подобную весть.

Он улыбнулся.

– Этого не случится, пока ты со мной. Или ты зря расхваливала своего Паппи, утверждая, что он стал совершенно другим человеком? Ты считаешь, что он способен пролить кровь у тебя на глазах? Может быть, самое время признаться, если это так?

– Зачем? Он не сможет в одиночку остановить сани, или собираешься сам остановиться и пригласить его присоединиться? Да, разумеется, ты бы с удовольствием оказал ему такую любезность – чтобы без помех отвезти его в тюрьму. Ты ведь знал, что Генри ждет меня во дворе, верно? Потому и потащил меня туда!

– Твой маленький друг был весьма настойчив.

Алана уставилась на Кристофа:

– А ты мне ничего не сказал? – И тут она догадалась: – На самом деле мой отец не отменял сегодняшней встречи, не так ли? Это ты сказал ему, что Генри явился ко мне с сообщением и что нельзя упускать такой возможности!

Ее охватила такая злость, что она перешла на крик.

Кристоф ни в чем не признался, но и отрицать не стал. Он вообще не произнес ни слова, словно не усматривал ничего дурного в том, что сделал. Это был типичный образчик его высокомерия и уверенности в том, что он имеет право принимать решения за Алану, не принимая во внимание ее мнение и чувства. Но ей удалось взять себя в руки. Этому помогло его молчание. И ее поразило, что мысли Кристофа по прежнему занимает Генри. Как только сани начали подниматься в горы, он сказал:

– Этот мальчик начинает мне нравиться. Он очень решителен в стремлении помочь тебе. А ведь, чтобы спорить с моими людьми, требуется немало храбрости! Он напоминает мне меня самого в таком же возрасте.

– Сомневаюсь, – саркастически произнесла она. – Ты, наверное, размахивал дубинкой в компании таких же маленьких дикарей, а Генри вырезает из дерева прекрасные фигурки, которые восхищают и радуют людей.

Кристоф посмеялся такому сравнению, затем, нагнувшись, достал что-то из седельной сумки и протянул Алане.

– Это его работа?

Это были две статуэтки, которые Генри сделал для нее. Она даже не заметила, что они исчезли из ее сундуков, доставленных в ее дворцовые покои.

– Как они у тебя оказались?

Он пожал плечами:

– Я велел Борису поставить их на каминную полку. Думал, что с ними ты сможешь почувствовать себя как дома. Тогда я не знал, что ты ко мне не вернешься.

Алана не верила своим ушам. Это так заботливо, так предусмотрительно с его стороны. Совершенно не в духе варвара. Ей хотелось, чтобы он реже показывал ей эту сторону своей натуры. Иначе ей будет очень сложно поддерживать сложившееся впечатление о нем как о грубом варваре. А это было необходимо, чтобы не испытывать боли при мысли о том, что Кристоф никогда не будет принадлежать ей!

Но тут он удивил Алану еще сильнее, добавив:

– Эта пара напоминает нас.

Взглянув на фигурки, Алана поспешно возразила:

– Нет, на самом деле это английский солдат. Генри даже не слышал о Лубинии, когда вырезал его для меня.

– Но почему-то он подобрал тебе в пару солдата, а не какого-нибудь английского лорда?