Джоанна Линдсей - Когда правит страсть

Она скрыла разочарование, когда к столу подошла Юберта Браслан. Но каково же было ее потрясение, когда оказалось, что отец и мачеха считают Юберту своим дорогим другом. Но она скоро поняла почему. Кто бы не полюбил столь милую старую леди?! И Юберта принадлежала к роду Брасланов не по крови, а через брак. Эрнест Браслан женился на ней и провозгласил своей королевой. Юберта даже поплакала немного от радости по поводу воскрешения Аланы из мертвых и была так счастлива за Фредерика, обретшего дочь.

Ужин прошел очень приятно, но Алана снова поразилась, когда речь зашла о нападении на дворец, в котором участвовали родственники Юберты. Очевидно, большинство Брасланов были искренне возмущены.

— Я облегченно вздохнула, узнав, что вы не рассердились, когда Карстен сегодня говорил с вами, — заметила Юберта. — Он был в ярости, когда услышал, что его люди посмели отомстить за него, даже не узнав точно, кто эти негодяи, избившие бедного мальчика.

— Я знаю, что Карстен не имеет с этим ничего общего, — заверил Фредерик. — Те, кого мы поймали, признались, что он даже не очнулся, прежде чем они пошли в атаку. Я попросил его сегодня прийти и познакомиться с Аланой, если ему захочется.

Карстен Браслан прибыл, когда ужин подходил к концу. Алана была в ужасе, увидев его лицо. Это Поппи сотворил с ним такое! Но ей придется держать язык за зубами. Несмотря на синяки, Карстен по-прежнему красив и учтив. И даже склонился над ее рукой, чтобы поцеловать. Но тут он узнал ее и изумленно вытаращил глаза.

— О Боже! — рассмеялся он. — Этот глупый дикарь так и не понял, кто вы?

Алана поджала губы, услышав оскорбление в адрес Кристофа.

— Он старался узнать все факты. Вы ожидали, что он просто поверит моему слову, хотя во дворце уже побывало немало самозванок?

— Интересно... как яростно вы его защищаете!

Алана покраснела и вернулась на место. Но Карстен больше не сказал ничего уничижительного, наоборот, быстро очаровал всех своим остроумием. Он показался Алане очень симпатичным, совсем как его бабка.

Вскоре отец отвел ее в сторону, обнял и радостно объявил:

— Я счастлив видеть, что вы с Карстеном так подружились. Мне уже сказали, что это может стать величайшим политическим союзом. И если вы поженитесь, мы снова объединим страну, положив конец внутренним распрям, которые едва не привели нас к гражданской войне.

Алана лишилась дара речи. Отдать ее замуж в семью, члены которой, возможно, пытались ее убить?!

Она едва не застонала. Почему отец высказывает все это как свое сокровенное желание? Он не мог выбрать для этого худшего момента, ведь она так сильно желает угодить ему! Но как можно выйти за Карстена, если в сердце родилась любовь к одному варвару... Господи, неужели это так?! И поэтому она была так расстроена и обижена, когда Кристоф так решительно отдалился от нее, несмотря на приказ короля охранять принцессу...

Как ни устала Алана после такого насыщенного событиями дня, все же оставалась с отцом гораздо дольше, чем следовало бы. Она постоянно оттягивала свой уход, боясь, что за дверями ждет Кристоф, чтобы проводить ее в комнату. А она не хотела, чтобы он почувствовал, как она ошеломлена, как страстно ищет выход из создавшейся ситуации. Она не может и не хочет выходить за Браслана, но в таком случае спор с отцом неминуем, а об этом не может быть и речи. Знает ли Кристоф, что задумал отец? Нет, конечно, нет! Он бы непременно ей сказал. Предупредил бы ее, и тогда это не оказалось бы таким потрясением.

Ее план избегать Кристофа сработал, потому что его не оказалось за дверями. Ее проводили двое стражников. Но она была так взволнована, что не сразу уснула. Поппи предупреждал, что отец выберет для нее мужа. Но не подумал, что это случится так скоро!

Однако, как ни странно, не это не давало ей заснуть. На этот раз она не пыталась оттолкнуть воспоминания о Кристофе. Раньше она старалась выбросить их из головы, сказав, что между ними больше не будет близости. Глупо, как глупо перебирать в памяти нечто столь восхитительное! Но теперь по какой-то причине она позволила себе эту маленькую прихоть.

Отец упомянул, что утром покажет ей дворец. Когда в дверь постучали, она уже была готова к выходу. Две молодые улыбавшиеся женщины принесли подносы с едой, готовые исполнить любое желание госпожи. Придется привыкнуть к этому, потому что они, похоже, не собираются от нее отходить. Она пыталась прогнать женщин, но у них сделался такой вид, будто их наказывают.

У двери стоял стражник, а кроме него, еще четверо и те двое, которые вчера провожали Алану в ее покои. Она и не знала, что ее будут охранять всю ночь! Один из стражников протянул ей послание. Она развернула листок, увидела, что письмо написано на лубинийском, и спросила, о чем оно.

Но тут появился Кристоф и что-то рявкнул стражнику, который немедленно удалился. Кристоф, должно быть, вошел с улицы, потому что на нем были длинное пальто и меховая шапка.

— Какие-то затруднения? — спросил он.

— Да. Мне без всякого объяснения дали это... — Она вручила ему записку.

— Это от короля. Он сожалеет, что не может присоединиться к вам сегодня утром, и предлагает провести экскурсию завтра утром. Я узнал об этом и пришел сообщить вам. Но стражнику ничего об этом неизвестно. Вам не следует разговаривать с моими людьми: вашему отцу это не понравится.

Последнее было сказано таким назидательным тоном, что принцесса вспылила:

— Почему нет?!

— Потому что принцессы не должны замечать простых солдат, — отрезал он, но тут же вздохнул: — Думаю, что теперь, когда здесь появилась принцесса, дворец нуждается в некоторых преобразованиях.

Похоже, прежде всего нуждается в некоторых преобразованиях именно он.

— Ты солдат. И значит, я и тебя не должна была замечать?

Он раздраженно поморщился, но сдержался и коротко приказал:

— Наденьте пальто, мы идем во двор.

Одна из горничных услышала его и уже бежала с пальто. Еще одна принесла шапочку Аланы, и через несколько секунд она уже была одета и шагала по коридору рядом с Кристофом. Она дала ему несколько минут объяснить, куда он ее ведет, но Кристоф молчал. Неужели по-прежнему считает, что может обращаться с ней как со своей пленницей?!

— Куда... — начала она, но не потрудилась закончить фразу. Он слишком быстро шел, слишком сухо держался, и она не хотела кричать, чтобы быть услышанной.

У главного дворцового входа она увидела его оседланного жеребца. Он вскочил на коня и протянул ей руку, чтобы поднять в седло. Но она скрестила руки на груди и упрямо насупилась.

— Мы останемся здесь, если не скажешь, куда едем. Больше ты не можешь обращаться со мной так высокомерно! Я выше тебя по рангу!

Кристоф неожиданно разразился смехом, и Алана не успела опомниться, как оказалась в седле.

— Ранг и положение не имеют с этим ничего общего. Я ваш официальный охранник. А это, принцесса, означает, что вы должны делать, как вам говорят.

Судя по тону, он вовсе не злорадствовал, но она не сомневалась в обратном.

— А если я стану возражать?

— Вы всегда можете пожаловаться королю.

— Почему не пожаловаться тебе? Чувствую, что мне только это и придется делать.

Он подался вперед, так близко, что она ощутила его теплое дыхание. Ей показалось, что он сейчас ее поцелует, прямо здесь. Во дворе! Но больше Кристоф ничего не сказал, вероятно, потому что заметил спешившего к ним Генри. Она попыталась соскользнуть с коня. Но Кристоф держал ее крепко.

Остановившись у коня, Генри поднял глаза и жалобно попросил:

— Всего несколько слов с госпожой, милорд!

— Теперь ты желанный гость во дворце, — объявил Кристоф. — И можешь приходить к ней когда угодно. Если твои новости не могут подождать, тогда говори.

Генри на мгновение растерялся, но тут же удивил взрослых: поставив ногу в стремя поверх сапога Кристофа и вцепившись в юбку Аланы, подтянулся повыше.

— Берегись королевы, — шепнул он ей в ухо, после чего спрыгнул вниз и убежал.

Алана, хмурясь, смотрела ему вслед. Кристоф не двигался с места, и она поняла, что он ждет объяснений.

— Скажите, — коротко обронил он.

— Но я ничего не поняла и предпочитаю не повторять его слов.

— Алана, я должен охранять вас даже ценой собственной жизни, — сурово сказал он. — Но для этого необходимо, чтобы у вас от меня не было тайн. Что он вам сказал?

Она повторила слова Генри и добавила:

— Должно быть, Поппи на неверном пути, или я чего-то не знаю о Николе?

— Королева Никола выше всяких похвал. Ее ни в чем нельзя упрекнуть. Она обожает Фредерика и слишком молода, чтобы быть замешанной в древние заговоры.

Она расслышала гневные нотки в его голосе и даже согласилась:

— Я бы сказала то же самое, но...

— В этой стране не одна королева, — пояснил он.

Алана едва не рассмеялась. Он имел в виду милую старую леди, с которой она познакомилась прошлой ночью. Это еще более абсурдно, чем намеки на Николу, и все же она скорее поверит этому, чем в то, что любящая жена отца не настолько любящая, как тот считает!

Кристоф пришпорил коня. Задумавшись над странными словами Генри, она почти не заметила стражников во дворе. Едва увидев ее, они падали на одно колено, прижимали кулак к груди и кланялись. Заметив это, Алана едва не расплакалась.

— Они уже успели полюбить вас, — тихо сказал Кристоф. — Она вдруг расслышала, как он добавил: — Совсем как я...

Но он сказал это слишком тихо. Может, она ослышалась или не так поняла?

Слезы Аланы высохли не сразу. Она подождала, пока они иссякнут: не хотела, чтобы Кристоф знал, что она плачет. Потом повернула голову и взглянула на него. И сообразила, что все это время он смотрел на нее, потому что их взгляды встретились. Судя по задумчивому виду, он пытался понять, о чем она думает. Алана не понимала, куда ее везут, но, очевидно, для этого вновь потребуются сани.

Они подъехали к санному сараю, где уже ожидали сани все с тем же кучером на козлах.

Кристоф остановился рядом с санями, спешился и осторожно усадил ее, а сам сел рядом.

— Не думаешь, что пора уже сказать, куда ты меня везешь? — спросила она.

— Ваш отец предложил устроить прогулку, и я подумал, что вы, может быть, захотите повидать волчат. Но если у вас другие планы...

Она предпочла бы ехать куда глаза глядят, нежась в его объятиях. Но конечно, не могла этого сказать.

— О, я буду рада поиграть с волчатами.

Он кивнул и объяснил кучеру, куда ехать, а затем завернул ее в одеяла.

— Так чья это идея? Твоя или отца?

— Его. Его тревожит то обстоятельство, что ты не слишком хорошо отнеслась к чему-то сказанному им прошлой ночью.

Не слишком хорошо? Это не то слово! Вспомнив, как была шокирована объявлением о свадьбе, Алана спросила:

— Отец рассказал тебе о том, что предложил мне?

— Конечно, и заверил, что мне не слишком долго придется вас охранять.

У нее перехватило дыхание.

— Он ничего не говорил насчет «не слишком долго».

Кристоф неожиданно положил ладонь на ее живот.

— У него есть причины торопиться, — пояснил он, многозначительно глядя туда, где лежала его рука.

Алана смотрела на него словно пораженная громом. Отец знал, что они с Кристофом близки! Но пока что неизвестно, будут ли какие-то последствия! Почему они не могут подождать, чтобы сначала убедиться?! И тут до нее окончательно дошло: ребенок?! Господи, до этой минуты ей ничего подобного в голову не приходило. Но она ничуть не смутилась. Прекрасная, чудесная мысль! Ребенок... их ребенок!

Оба казались ошеломленными... но всего на мгновение. Алана отвернулась, прежде чем Кристоф мог увидеть, какую боль причинила ей мысль о скорой разлуке. Пусть отец высоко ценит Кристофа, но не позволит ей выйти за него, даже если она будет носить его ребенка. Он простой солдат, хоть и имеет высокий чин, и недостоин руки принцессы.

— Полагаю, именно поэтому он сердит на тебя? — глухо спросила она.

— Он отец и ведет себя как подобает отцу.

Боль была так остра, что Алана начала задыхаться.

— Но как он узнал, если ты ничего не говорил? Почему ты признался?

— Теперь это не важно, — отрезал Кристоф.

Алана вздохнула:

— Знаешь, я не хочу выходить за Карстена.

Он повернул голову и взглянул ей в глаза. Она вдруг почувствовала в нем внезапную перемену. В чем она заключалась — непонятно, но он улыбнулся.

— Вот и хорошо, может, мне и не придется его убивать.