Хорошо. Сегодня я уже не смогу вам переслать факсом. Давайте в понедельник.

Вы уже не на работе?

У нас в пятницу короткий день. Заканчиваем на час раньше.

У нас такого нет.

Я знаю.

Извините, что побеспокоил.

Ничего страшного.

Не дожидаясь ответа, кладу трубку и новая порция мексиканского напитка льется по горлу. Для ощущения полной потерянности в этом мире мне как раз не хватало звонка мужчины, которого я бешено хочу и не могу иметь.

У вас очень странный бар, - говорю симпатяге напротив. Он вытирает бокалы и удивленно вздергивает бровь.

Это еще почему?

У вас куча попугаев.

Ну, это вроде как пиратский бар.

Неужели у всех пиратов были попугаи?

Нет. Но у самых знаменитых точно.

И что, они говорят?

Говорят, - хмыкнул парень. – Но в их интересах помалкивать.

Почему?

Был тут у нас казус. Попугая привез капитан дальнего плавания. Вез своей внучке, но птицу по пути частенько брали к себе матросы.

И что?

А то, что когда этого редкого красавца все же доставили на сушу, он крыл отборным матом всех вокруг. Капитан, естественно, оставлять его у себя не стал. Продал нашему хозяину.

Неужели его совесть не мучила?

Ну, он же не в детский сад его продавал, а в пиратский бар.

Так где же эта знаменитость?

Птицу пришлось продать кому-то еще. Она так сквернословила, что наши лучшие клиенты, будучи в подпитии, на нее сильно обижались. Не находили слов, чтоб достойно ответить.

Опять зазвонил телефон. Тот же номер.

Да.

Ты сейчас в баре?

Не твое дело.

Я сейчас приеду.

Я не хочу тебя видеть.

Ты что, одна напиваешься? Знаешь, что это дурной вкус.

Дурной вкус хотеть трахнуть чужую жену.

Не уходи никуда.

Прямо бегу и падаю, выполняя твои приказы.

В трубке раздаются гудки.

В городе еще есть бары, где орут попугаи?

Нет, наш единственный, - с гордостью отвечает бармен.

Тогда счет мне.

Хватаю сумочку, одеваю плащ и вырываюсь на улицу. Я прекрасно понимаю, что если сейчас попадусь Сергею, то мне не уйти от него. Быстрые шаги по тротуару, вымощенному фигурной плиткой, отдаются эхом от стен магазинов и кафе.

Сейчас дойду до остановки, доеду домой, заберусь под плед и пусть кто-нибудь только попробует вытащить меня из этого уютного гнезда.

На остановке какой-то мужчина в очках толщиной с кирпичную стену глазеет на меня, словно я прихватила из бара попугая, и птица сидит у меня на плече, матеря всех отборными матросскими ругательствами.

Ну где же мой автобус? Я начинаю нервно вертеть головой, всматриваясь в номера маршруток.

Неожиданно прямо перед моим носом тормозит знакомый автомобиль. Я мгновенно разворачиваюсь и несусь прочь от злосчастной остановки. Меня выследили.

Он подрезает меня на повороте во дворы, выскакивает и силой затаскивает в машину. Клацает центральный замок.

Выпусти, - хриплю я.

Но он молчит и смотрит на меня так, будто я прошу его продать душу дьяволу.

Ощущение надвигающейся катастрофы наваливается на мои плечи. Я не смогу противостоять ему. Такое искушение попадается раз в жизни. Когда язык не поворачивается, чтобы отказать, а ноги – чтобы уйти.

В подземном гараже темно, полосы света лишь частично освещают стоянку.

А ты не думаешь, что меня ждут дома?

Твой муж опять на работе.

У меня еще есть ребенок.

Ждал бы тебя дома ребенок, ты бы не сидела в баре.

Машина останавливается. Он обходит ее, чтобы открыть мне дверь. Я не двигаюсь. Он резко наклоняется и вытягивает меня совсем не нежно. Я отпихиваю его, он пытается ухватить мои руки. Между нами завязывается борьба. Я молочу его вслепую, по чем попаду. Ему, по-видимому, надоедает все это и он грубо заключает меня в железный обруч своих объятий.

Пытается поцеловать, но я отворачиваю лицо. Он натыкается губами на чувствительное местечко на моей шее и замирает, пробуя на вкус кожу. Зато меня начинает судорожно трясти, словно мое тело бросили на оголенные электрические провода.

Теплые ласковые губы двигаются по моей шее, оставляя влажные следы. Господи, почему никто никогда не касался меня так? Сколько лет прошло зря? Сколько удовольствия потеряно?

Он подхватывает меня на руки и несет к лифту. Я больше не сопротивляюсь. Я не могу, несмотря на отвращение к себе, на вопящую совесть.

Быть с этим мужчиной, который вливает в мои вены высокооктановое топливо, значит отдаться жизненному потоку, вдохнуть, наконец, полной грудью.

В лифте он прижимает меня к зеркалу и целует так, что начинает кружиться голова. В его властной манере есть что-то первобытное, что заставляет женщину покоряться без возражений, сдаваться на милость сильнейшего самца.

Мои руки уже блуждают по его телу, я притягиваю его к себе так близко, что слышу гулкое и неровное биение его сердца. Такое же, как мое собственное.

Мы вваливаемся в коридор, не различая дороги. Он практически на ощупь открывает дверь своей квартиры.

Щелкает выключатель, но я не смотрю по сторонам. Одежда летит в разные стороны. Он влечет меня в спальню, целуя каждый открывшийся участок кожи.

Мы останавливаемся на мгновение. Я всматриваюсь в его блестящие глаза и вижу свое отражение. В свете страсти я прекрасна и желанна.

Он проводит рукой по моему затылку и тысячи мурашек разбегаются по телу. Я закрываю глаза.

Его пальцы скользят ниже, вдоль позвоночника. Желание, темное и густое, полностью окутывает меня. Колючие иголочки заставляют соски напрячься.

Кто дал этому мужчине такую власть надо мной? Мое тело выгибается под его прикосновениями, оно отвечает так, будто он знает особый секрет.

Он медленно касается груди, едва ощутимо проводит обеими руками по вершинам, еще ниже, к напряженному животу.

У меня перехватывает дыхание. Он опускается на колени и я ощущаю его дыхание прямо там. Руки ласкают мои бедра, подбираясь все ближе к развилке.

И я падаю в омут страсти с головой. Колени подгибаются, он ловит меня, и я чувствую спиной холодный шелк простыней.

Первое прикосновение его языка делает меня его вечной рабой. Жаркое, пронзительной удовольствие заставляет спину выгибаться дугой. Я стону, когда его неспешные движения натягиваю мои нервы до звона. Он дьявол, он знает мое тело так, как не знаю даже я.

Сквозь шум в ушах я слышу свой голос. Он умоляет его о чем-то. Но он поднимает горящий взгляд и отрицательно качает головой.

И вновь его пальцы и язык распаляют меня, я раскалена добела, доведена до предела, через который он не разрешает мне переступить, останавливаясь на самом краю, доводя этим до боли.

Я почти плачу, а он смеется у моего лона. Воздух щекочет нежные складки, делая удовольствие еще острее.

Прошу тебя, позволь мне… - шепчу я в агонии. И слезы блестят в глазах. Я ни разу не испытывала ничего подобного. Когда невероятное удовольствие смешивается с болью и каким-то образом становится еще сильнее.

Я позволяю тебе, - говорит он серьезно.

Его пальцы скользят внутрь, а рот припадает к самому чувствительному месту. Я тут же разлетаюсь вдребезги от ядерного взрыва. Ударной волной меня выносит за пределы вселенной. Меня больше нет. Я улетела с грешной земли, с планеты одиночества и безысходности прямиком в рай.

Когда дымка перед глазами начинает таять, я различаю силуэт его поджарого мускулистого тела. Он ложится на меня сверху и целует, успокаивая. Но уже через несколько секунд движения его языка пробуждают во мне желание и я хочу его снова. Хочу познать его, на какое-то мгновение стать с ним единым целым, найти в нем себя и забрать частичку этого мужчины с собой.

Обхватываю ногами его талию, пальцы зарываются в темную шевелюру. И в следующее мгновение он входит меня одним толчком.

Когда-то я помнила, как прекрасна физическая сторона любви. Я предавалась страсти с человеком, которого желало мое сердце и тело. Я знала немало упоительным моментов плотской любви, подпитываемых еще и глубокой духовной связью. Однако то, что заставил меня чувствовать Сергей, не шло ни в какое сравнение с моим опытом.

Его первые мощные толчки наказывают и ласкают разгоряченную плоть. Он смотрит мне в глаза, и я не могу отвести взгляд. Его пальцы обводят мое лицо, мои губы. Мы дышим в унисон, жадно глотая воздух.

Танец наших тел абсолютно лишен пошлости. Сейчас в этом мире нас только двое. Ничто не делает соединение грязным, потому что это божественное откровение для обоих.

На его напряженном лице я улавливаю проблески чувств, которым он никогда бы не позволил проявится – удивление, восхищение, потрясение.

Я широко распахнула глаза, когда поняла, что сейчас меня накроет вторая волна оргазма. Он наблюдает за мной цепким взглядом, впитывает все эмоции, подмечает мельчайшие изменения.

И когда я опять на грани, останавливается и тихо смеется, покусывая мою грудь.

Мои ногти оставляют глубокие борозды на его спине, но он только выгибается, закатывая глаза от страсти.

Я бьюсь под ним, разрываясь от невыносимой муки. Он сжимает мои руки над головой, приближая нас к концу. Мое удовольствие никогда не было таким всеобъемлющим, таким абсолютным. И все потому, что он полностью контролирует процесс.

Я не чувствую, как по щекам бегут слезы, только жадно смотрю на него, такого красивого, желанного, не моего. А он собирает соленые капли губами и двигается, двигается, двигается…

Когда оргазм уносит меня во второй раз, я почти теряю сознание. Теперь я точно знаю - когда говорят, что любовников выбрасывает на мифический остров, это ущербный образ, абсолютно ни о чем не говорящее сравнение.

Меня выбросило в то место, где тело и разум сливаются воедино в чистом, неразбавленном эликсире счастья. И там я оказалась не одна. Бирюзовые глаза следят за тем, как я кричу от восторга, как поет мое тело, как ликует душа. Он вырвал меня из оков одиночества, защитил поцелуями от холода и тоски.

Мы лежим, тесно переплетясь руками и ногами. Если бы я не знала, что это всего лишь на одну единственную ночь, то подумала, что встретила человека, предназначенного мне судьбой. Мою вторую половину. Его узнавала каждая моя клеточка. Однако это были украденные минуты счастья. И я ни на что не могла претендовать.

Он гладит мою спину, второй рукой перебирая волосы. Моя голова у него на плече. Мы молчим. А что тут скажешь?

Осознание вины медленно укореняется в мозгу, жжет лицо. Сегодня я вернусь домой и не смогу посмотреть в глаза своему мужу.

Мужчина рядом со мной внешне спокоен. Но я чувствую, что он задумался о чем-то. Брови едва заметно нахмурены, уголки губ немного опущены вниз.

Солоноватый запах его тела смешивается с нотками одеколона. Гладкая кожа прикрывает твердые мускулы, растрепанные волосы начинают виться. Он так красив, что хочется молится не него, как на икону. Мой прекрасный грех.

Я поднимаюсь с кровати.

Куда ты?

Мне нужно домой.

Останься еще ненадолго.

Влад, должно быть, уже пришел.

Еще полчаса.

Я лишь отрицательно качаю головой. Возможно, сегодня моя жизнь изменится навсегда. Вероятно, я потеряю мужа, семья разлетится на осколки. И все из-за моей слабости.

Я отвезу тебя.

Нет, вызови такси.

Посмотри на меня, Ира.

Я смотрю. Он весь натянут, как струна, даже взволнован.

Ты жалеешь.

Нет. Я ни о чем не жалею и ни в чем тебя не обвиняю.

Не обвиняй и себя.

Я молчу. Всегда есть кто-то, кто в ответе за ситуацию, кто стал причиной конфликта. Сейчас абсолютно и бесспорно это я.

Одеваюсь и иду к двери. Оборачиваюсь на прощанье. Он стоит во всей своей красе и смотрит таким тяжелым взглядом, будто только что рухнула его жизнь и я тому причина.

Выхожу, осторожно прикрывая дверь, и медленно иду к лифту. Я только что прикоснулась к своему солнцу, опалила душу, ослепла. И искалеченная, возвращаюсь в ту темноту, где существовала до сих пор.

Машина еще не приехала. Небо вдруг стало чистым. Зажглись звезды, яркие, умытые дождем. В свежем воздухе пахнет какой-то горчинкой. Звуки города утихают.

И в этой тишине я слышу собственное сердце. Его неровное, неистовое фламенко.