Мартин – это маленькая собачонка редкой породы аффенпинчер. Не собака, а сплошное недоразумение: непонятная, клочкастая, жесткая шерсть торчит во все стороны; такая же косматая растительность на «обезьяньей» мордочке, громкий лай и заряд энергии как у метеора. Черте что, а не собака. Зачем Лешке понадобилось это «чудо» в их двухкомнатной квартире, в которой кроме их с женой еще и трое детей для Валентины оставалось загадкой. Как объяснила Татьяна (Лешкина жена) такие как Мартин стоят не меньше 60 тысяч, а ей подруга всего за 30! продала. Валя только руками развела: «Тогда понятно, надо брать».

Мартин появился у детей прошлой весной, после Мурки. Когда дети привезли его в первый раз и выпустили в коридоре, он с громким лаем начал носиться из комнаты в комнату, исследуя новое пространство. Мурка с гордым видом спрыгнула с подоконника и, наклонившись к миске с водой, демонстративно не замечая нового питомца, стала пить воду. Мартин в это время примчался на кухню. Увидев, что Мурка игнорирует его, он подбежал к ней и укусил за торчащую вверх пятую точку. Мурка, не ожидая такого конфуза, в какие-то доли секунды очутилась на спине Мартина и своими острыми коготочками впилась в его обезьянью мордочку. Мартин взвыл от боли и прямо с сидящей на нем как наездницей Муркой, убежал в туалет, из которого начали доноситься дикие вопли.

С тех пор Мурка невзлюбила Мартина, она не могла простить нанесенной ей обиды. Пока хозяева Мартина находились в комнате, она старательно изображала из себя «хорошую девочку», но стоило им ослабить свое внимание, как кошка быстро показывала наглецу, где его место. Она загоняла его в туалет, сама ложилась около двери и не выпускала оттуда клочкастого.

К приезду детей у Валентины на столе стояла горячая румяная выпечка, а в самом центре на красивом подносе – Валина гордость: сладкий пирог. Женщина от души полюбовалась получившейся красотой, накрыла ее новым полотенцем и, довольная собой, выглянула в окно. С трассы свернула белая пассажирская газель.

«Едут», – сказала она Мурке, и, накинув старую куртку, выбежала во двор. Подъехав к воротам, газель остановилась. Первыми из открытой двери выбежали старшие внуки. Они наперебой кричали:

«Бабушка, привет», «А в нас сейчас чуть машина не врезалась», «А у меня на этой неделе шесть пятерок, представляешь», «Баб, а на горку пойдем?», «А мы с папой петарды привезли, взрывать будем. Папа в городе не разрешает, а здесь, говорит, можно»….Дети пытались сразу выпалить все свои новости.

За детьми появились и взрослые. Лешка с Петькой и их жены: Татьяна и Ольга. Татьяна шла с Мартином на руках. Валентина всегда сильно скучала по своим внукам, с большой любовью относилась к сыновьям, а вот со снохами у нее отношения никак не складывались. Хотя, женщина искренне пыталась. Татьяна – старшая сноха была еще той язвой. Постоянно всем недовольная, с вечным выражением брезгливости на лице, на каждое слово Валентины отвечала возражением. Ольга была попроще, не такая поперечная и к Вале относилась достаточно ровно, но у нее была своя мама, которую она очень любила и не могла без нее жить. Поэтому Петька с детьми приезжали редко и практически все время проводили у Ольгиных родителей.

«Заходите, заходите быстрее в дом, сейчас чай пить будем. У меня все готово», – суетливо говорила Валя, при этом, не забывая обнять и погладить внуков: кого по голове, а кого по плечу.

После того как шумная толпа ввалилась в небольшой коридор, в доме стало тесно.

«Раздевайтесь, не толпитесь, дети, давайте быстрей, снимайте куртки и бегом в ванную – руки мыть. Там в кухне пироги горячие!»

«Опять пироги!», – раздался недовольный голос Татьяны, – «Вы бы, Валентина Петровна хоть что-нибудь новенькое придумали. Много мучного вредно. Вон у Лешки уже живот висит, хотите, чтобы еще и задница, как у бабки Зины выросла?»

Данное высказывание больно резануло Валю по сердцу, но она сдержалась, промолчала. Приглашая детей в кухню, она продолжала:

«Смотрите, какую вкуснятину я вам сегодня испекла. А красотища-то какая!»

«Ух, ты-ы-ы», «Здорово-о-о», «Вот это да-а-а», – слало доноситься со всех сторон.

«Бабуль, мне, чур, вон с тем цветочком отрежь»

«И мне», «И мне», «И мне»…

«Это чего вы тут просите?» Татьяна вошла на кухню. «Валентина Петровна! Вы, что, издеваетесь что ли», – голос снохи перешел на визг, – «Вы же знаете, что у Славки диатез, ему сладкое нельзя! Отдай мне сейчас же! Кому сказала?»

Младший внук быстро спрыгнул со стула и, что есть силы, помчался в комнату, запихивая на ходу сладкий пирог в рот.

Татьяна догнала его, выхватила остатки пирога и достаточно сильно нашлепала по заднице. Славка зашелся в громком реве.

Крикнув: «Не ори, а то еще получишь», – Татьяна подбежала к мусорному ведру и швырнула туда обкусанный пирог. Затем, обращаясь к Валентине, громко сказала: «Довольны? Радуйтесь! Добились своего!»

Валентина медленно вышла из кухни. Уходя, она услышала, как Лешка виновато проговорил:

«Тань, ты чего? Успокойся. Она же старалась».

«Сколько можно говорить одно и тоже! Достала совсем! Пока ребенка нам не угробит – не успокоится!»

Валя вошла в комнату, Славка валялся на полу и громко плакал. У Валентины тоже слезы ручьем текли из глаз. Она подошла к мальчонке, подняла его с пола, крепко прижала к себе и сказала:

«Славка, миленький, не плачь! Бог с ним, с пирогом-то. Я тебе другой дам с картошкой. Ты же с картошкой тоже любишь. А, может, я тебе лучше в следующий раз машинку куплю на колесиках. Хочешь? Наплевать на все эти пироги. Ты же мужик, тебе они ни к чему. Тебе машинку красную или синюю купить?», – приговаривала Валентина, вытирая слезы с лица ребенка.

«Зей-о-ную», – уже улыбаясь, сказал Славка.

«Хорошо, зеленую куплю. Обязательно. Вот приедешь в следующий раз, мы с тобой автомобильные гонки устроим. У кого машина быстрей ездит. Влада судьей возьмем. Хорошо?»

«Хо-о-со», – весело сказал Славка и, спустившись с рук, побежал к шифоньеру, где стоял ящик с игрушками.

«Ты не понимаешь, что ли? Она мне это на зло делает. Каждый раз пироги свои дурацкие печет, знает, что я их не ем, и специально печет. Ладно, с картошкой, так теперь еще и с вареньем начала. Сколько можно терпеть это издевательство?»

Лешка что-то неразборчиво пробубнил в ответ.

«И нечего ее защищать! Сам закабанел, хочешь, чтобы и у детей нарушение обмена веществ было?»

Дверь приоткрылась, и Влад тихонько пробрался в комнату. Со старшим внуком у Валентины были особые отношения. Не просто отношения бабушки и внука, а настоящая дружба: с секретами, тайнами и откровениями.

«Баб, не расстраивайся. Она со вчерашнего дня бешеная. Ее подруге Ирке муж шубу норковую купил. Ирка вчера хвастаться приходила. После ее ухода мама весь вечер с папой ругалась. Говорила, что у него зарплата три копейки, и он не может семью обеспечивать. А сегодня в машине пока мы сюда ехали все тете Оле жаловалась, что у Ирки ни кожи, ни рожи, а мужик нормальный, обеспечивает. У нее же не мужик, а сплошное недоразумение».

«А тетя Оля что?», – спросила Валентина, вытирая слезы.

«Тетя Оля сказала, что нечего на всяких подруг внимание обращать».

«Правильно сказала. Мало ли у кого чего. На себя смотреть надо».

«Да. Только мамка разозлилась, сказала, что тебе хорошо, тебе родители помогают. И детей одевают и тебя. А ей никто не помогает».

«Как же никто? Я постоянно денег вам даю. Все лето каждый выходной за ягодами хожу: сначала за земляникой, потом за черникой. Труд-то какой!», – удивилась Валя.

«Она еще говорит, что дядя Дима тебе целых сто пятьдесят тысяч дал, а ты даже не поделилась, все себе заграбастала. Теперь живешь как буржуйка с газом, хотя все в деревне печку топят».

«Вот так здорово живешь! Так мне дядя Дима на газ деньги-то и дал. И не мне даже. Это и его дом. Точнее, он всех троих: дяди Димы, папы твоего и дяди Пети. Вот дядя Дима с Севера, может, вернется и жить здесь будет. Так что это он не мне деньги дал, а себе, вернее всем нам».

«Я понимаю, баб. А мама этого и боится».

«Чего боится?», – не поняла Валентина.

«Что дядя Дима вернется. Так, когда ты умрешь, дом можно продать, а деньги поделить. А если он вернется, то дом не продашь. Будет он тут жить».

«Господи, ужас какой-то! Что у тебя в голове?»

«Это не у меня. Это они так говорят».

«Знаешь, что я тебе скажу. Ты, конечно, взрослый уже, но не все еще понимаешь. Тебе вообще нужно поменьше уши греть, когда взрослые разговаривают. Взрослые они много чего говорят, но это совсем не значит, что так оно и есть. Чего только в пылу не скажешь. Папа у тебя замечательный: добрый, семейный, вам с братьями, сколько времени уделяет, хоть и работа тяжелая. И мама хорошая. Ей просто тяжело с вами. Шутка ли 5 мужиков!»

«Почему пять?», – удивился Влад.

«А клочкастого – то забыл?», – засмеялась Валентина.

Влад тоже засмеялся.

«Ладно, оставим их пар выпускать, пойдемте лучше гулять. Бог с ними со всеми. Где ребята-то? По углам сидят? Зови всех, пошли крепость строить. Снег смотри какой хороший». Влад умчался, весело подпрыгивая.

Дверь снова скрипнула. На этот раз на пороге стоял Лешка.

«Мам, Ты того… Этого… Ну, в общем, не обижайся. Не со зла она, у нее просто настроение сегодня…»

«А я и не обижаюсь. Не мне с ней жить. А вот ты как такие выходки терпишь? Разве можно свое настроение на детях вымещать? Это последнее дело. Уж чего только у меня в жизни не было, но разве я так себя вела?»

«Мам, ну чего ты начинаешь? Такая она».

«Эх, сын…Не она такая, а ты такой…Ладно, еще раз повторю, твое дело, нравится тебе так жить – живи, но детей не обижайте. Все. Мы с детьми гулять пошли. Зачем они в деревню приехали? Уж явно не для того, чтобы дома сидеть и вашу ругань слушать. Славку тоже с собой беру!», – безапелляционно добавила Валентина.

Пока одевались, к ним подошла Ольга. Она, старательно делая вид, что ничего не случилось, начала помогать Валентине одевать и обувать детей. Было видно, что Ольга переживает.

«Валентина Петровна», – начала она, – «Не обращайте на нее внимания. Пироги очень даже вкусные. Дети почти все перетаскали. Мне тоже понравились. А Татьяну их есть никто не заставляет».

«Спасибо, Оль. Мы пошли».

Уже закрывая дверь, Валентина услышала:

«Ты ей хоть сказала, чтобы на речку не ходили? А то у нее ума хватит!»

«И тебе тоже всего хорошего», – про себя сказала Валя.

На улице белый чистый снег блестел на солнце. Валентина даже закрыла глаза от удовольствия. Все это ослепительное великолепие начало медленно заполнять Валину душу. Свежий воздух очистил мысли и сердце.

«Несчастная женщина», – подумала Валя, – «Изведет себя изнутри. Дай Бог ей душевного покоя. Я на нее не обижаюсь». И обращаясь к внукам, сказала: «Давайте крепость строить. Кто со мной?» Ребята дружной толпой высыпали за ворота.

Крепость получилась на славу. Высокая, прочная с потайными ходами и запасными выходами. В стенах были проделаны наблюдательные окна и бойницы для метания снежков. В строительстве принимали участие все без исключения. Даже Славик таскал снег маленькой лопаточкой.

Общение с детьми, веселье и смех сделали свое дело. От утренней обиды не осталось и следа. Вернее она вынуждена была спрятаться далеко-далеко, и Валя для уверенности закрыла ее на тяжелый засов.

«Ребята, хватит, идемте есть. Проголодались, наверное. Вечером еще поиграем. У меня щи и картошка».

Дома детям помогали раздеваться все, кроме Татьяны. Когда Валентина вымыла руки и выходила из ванной, она краем глаза заметила, как сноха, украдкой запихивая себе в рот остатки пирога, выбежала в комнату. «Голод не тетка», – про себя усмехнулась Валя и пошла разогревать обед .

Через полчаса все было готово. И дети, и взрослые были уже достаточно голодны и в нетерпении заглядывали в кухню.

«Таня!», – как ни в чем ни бывало, крикнула Валентина.

Сноха осторожно показалась в двери.

«Тань, Славик щи будет есть? У меня из свежей капусты и картошка тушеная с курицей. Вот все на плите. Накладывай сама, что вам надо».

Татьяна взяла тарелку и налила щи.

Видя, что атмосфера улучшается, Лешка с Петькой развеселились.

«Мам, а к щам-то бы не помешало…», – начал Лешка, радостно потирая руки.

«Да, мам, выходной как- никак».

«Знаю, что выходной. Сейчас, дам, не переживайте». Валя достала из холодильника бутылку водки.

«Петьк, а жизнь-то, кажется, налаживается», – продолжал веселиться Алексей.

«И не говори. Девочки, вы водочку будете?», – спросил Петька, обращаясь к женщинам.

«Конечно, будем. Вам одним не жирно ли? Лешке завтра утром нас всех назад везти», – резко сказала Татьяна.

«Так то завтра. Сегодня только обед».

«Я тебя не первый день знаю У тебя обед плавно перетечет в ужин. Неси, Петька, рюмки на всех!»