Мэг Кэбот - Когда сверкнула молния

И, в любом случае, со мной ещё был Шон.

Специальный агент Смит все ещё продолжала разглагольствовать о моей ответственности перед миром теперь, когда у меня был этот необыкновенный дар.

— Так что, я должна помочь найти злых людей, чтобы их привлекли к ответственности? — спросила я, просто чтобы убедиться, что всё правильно поняла.

— Ну да, — сказала специальный агент Смит, — и воссоединить людей, таких как Шон, со своими близкими.

Шон и я обменялись взглядами.

— Алло, — сказал Шон. — Вы, ребята, не читаете газеты? Мой отец придурок.

— У тебя не было возможности узнать его, да, Шон? — сказала специальный агент Смит успокаивающим голосом. — Я как понимаю, твоя мама увела тебя от него, когда тебе было всего шесть.

— Да, — сказал Шон. — Потому что он сломал мне руку, когда я однажды не убрал все свои игрушки.

— Боже, — сказала я, глядя на Шона. — Кто твой папа, а? Дарт Вейдер[20]?

Шон кивнул.

— Только не такой милый.

— О, хорошая работа, — сказала я специальным агентам Джонсон и Смит. — Вы двое должны гордиться собой за то, что воссоединили этого маленького мальчика с темным лордом ситхов[21].

— Эй, — недовольно сказал Шон. — Я не маленький.

— Мистер О’Ханахан, — сказала специальный агент Смит тугим голосом, — объявлен подходящим родителем и законным опекуном Шона судом штата Иллинойс.

— Раньше в штате Иллинойс по закону разрешалось иметь рабов, — сказал Шон, — но это не правильно.

— И суд может ошибаться, — сказала я.

— Иногда серьезно, — подтвердил Шон.

Уверенна, я единственная в машине, кто слышал, как дрожит его голос. Я протянулась и взяла мальчика за руку. И держала её до конца пути, хотя его ладони и были немного потными. Эй, всё это моя вина, ясно? Что ещё я должна делать?

Нас разделили, когда мы добрались до Крэйна. Шон уже пытался сбежать один раз, и я предполагаю, что они хотели убедиться, что он не повторит попытки, пока его отец не заберет его на следующий день, поэтому его заперли в лазарете.

Я не шучу.

Полагаю, они выбрали лазарет, а не, скажем, казарму, где, я думаю, запирали непослушных солдат, потому что позже они могли бы сказать, что не удерживают Шона против его воли... в конце концов, они дали бы ему возможность убежать из лазарета, да? Они, наверное, говорят, что заперли его для его же собственной безопасности.

Но даже если лазарет и не тюремная камера, он хорошо её заменил. На четырех окнах снаружи стояли решетки, предполагаю, чтобы удержать людей от взлома и кражи наркотиков, так как лазарет располагался на первом этаже. И я случайно узнала, когда тут обследовалась, что все шкафы с прикольными предметами в них, вроде стетоскопов и игл для подкожных инъекций, заперты, а журналы и прочее устарели. У Шона не будет возможности отвлечься от мыслей о предстоящем приезде своего отца.

Меня же снова заперли в моей комнате. Серьезно. Я вернулась обратно, где я проснулась, но с одним отличием: дверь заперли снаружи, а телефон, как ни странно, больше не работал.

Не знаю, что они думали — я позвоню в полицию, что ли?

— Офицер, офицер, меня держат против моей воли на военной базе Крэйн.

— Военная база Крэйн? Вы о чем? Это место закрыто уже много лет.

Никаких телефонных привилегий. И больше никаких походов в бассейн. Мою дверь очень прочно заперли.

Марко Поло заперт на всю ночь. Повторяю. Марко Поло заперт.

Или они думать так должны. Но вот в чем дело: девушка, которая не плохая, но, возможно, с немного быстрыми кулаками и которая отсиживает наказание в течение часа каждый день после школы с большим количеством не очень примерных детей, даже если им и не разрешено говорить, обязательно чего-нибудь у них нахватается.

А может быть, то, что она знает, не совсем то, что должны знать паиньки. Например, как устроить пожар в туалете автовокзала. Или взломать замок. На самом деле, это довольно просто, в зависимости от замка. В моей комнате он не был очень сложным. Мне удалось отпереть его с помощью стержня от шариковой ручки.

Послушайте, ты просто подхватываешь такое у них, понятно?

Они поймали меня сразу же. Полковник Дженкинс совсем обезумел. Но не так, как специальный агент Джонсон. Он смотрел меня, словно я бельмо на глазу с того дня, как я сломала нос его последнего напарника. Можно сказать, на этот раз я это заслужила.

Вот почему они бросили мне фотоальбом. Они действительно сделали это. Они намерены заткнуть меня, на этот раз окончательно.

Доктор Шифтон заступалась за меня, я услышала, как она настаивала, что у меня, очевидно, проблемы с авторитетными людьми, и что они всё делают неправильно. Она сказала, что вернется, когда сделают что-то не против моей воли.

Полковнику Дженкинсу не понравились её слова. Он продолжал:

— Черт возьми, Хелен, она знает о месте нахождения каждого из тех мужчин, чьи фотографии мы показали ей. Я вижу это по её глазам. Что мы должны делать, просто ждать, пока она будет в настроении, чтобы рассказать нам?

— Да, — сказала доктор Шифтон. — Именно так мы и сделаем.

Я полюбила доктор Шифтон за это. И, вообще-то, я не знала, где находился каждый из тех людей. По крайней мере, большинство из них.

Мне довелось подслушать всё это, потому что кабинет доктора Шифтон недалеко от лазарета, куда меня посадили после того, как я сбежала во второй раз: в лазарет, с Шоном... Чего я и добивалась.

Даже не думайте, что у меня был какой-то план или что-то такое. У меня его не было. Я просто поняла, что мальчик нуждается во мне, вот и всё.

То, что он, как оказалось, не обрадовался моему появлению, к делу не относится.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он с кровати, на которой расположился. Его тон подразумевал, что он не рад меня видеть.

— Прогуливаюсь, — ответила я.

— Мне сказали, что папа будет здесь утром. — Его лицо побледнело. Ну, за исключением веснушек. — Он не смог приехать сегодня, потому что у него заседание коллегии. Но завтра утром, как освободиться, так сразу сюда. — Он покачал головой. — В этом весь мой отец. Работа всегда на первом месте. И если перейдешь ему дорогу, то берегись.

Я мягко сказала:

— Шон, я говорила, что сделаю это до тебя, и я не шутила.

Мальчик многозначительно посмотрел на запертую дверь.

— И как ты сделаешь это?

— Ещё не знаю, — ответила я. — Но придумаю. Обещаю.

Шон только покачал головой.

— Конечно, — сказал он. — Уверен, ты придумаешь, Джесс.

Из-за того, что он не верит мне, я стала ещё более решительной.

Проходили часы, но в лазарет никто не приходил, даже доктор Шифтон. Мы провели время, пытаясь выяснить способы убежать, слушая радио и решая старые кроссворды в журналах «Пипл».

Наконец, около шести, дверь открылась, и специальный агент Смит вошла, держа в руках несколько пакетов из Макдоналдса. Я предположила, что мои дни с омарами и кальмарами закончены. Но я не особо и расстроилась. Запах от картофеля фри заставил мой живот шумно урчать, хотя до этого я не заметила, что проголодалась.

— Привет, — сказала специальный агент Смит с печальной улыбкой, — я принесла вам, ребята, ужин. Как себя чувствуете?

— За исключением того, что наши конституционные права ущемлены, — ответила я, — всё в порядке.

Улыбка специального агента Смит сменилась с печальной на принудительную. Она положила наш ужин на одну из кроватей: двойной чизбургер. Не мой любимый, но, по крайней мере, она купила большую порцию.

Шон практически вдохнул первый гамбургер. Я же принялась за картошку. Пока я жевала, специальный агент Смит ждала разговора со мной. Думаю, доктор Шифтон подстрекнула ее.

— У тебя действительно особый дар, Джесс, — сказала она. Она практически игнорировала Шона. — Позорно не использовать его. Нам отчаянно нужна твоя помощь. Разве ты не хочешь сделать мир более безопасным, лучшим местом для детей?

— Конечно, — глотая, ответила я. — Но я также не хочу быть дельфином.

Специальный агент Смит подняла бровь.

— Кем?

Я рассказала ей о дельфинах, а Шон смотрел, молча жуя. Я отдала ему один из своих чизбургеров, но даже после трех из них, он, казалось, не насытился. Для такого маленького мальчика Шон мог слопать тревожное количество пищи.

Специальный агент Смит покачала головой, всё ещё озадачено оглядываясь.

— Я никогда не слышала об этом прежде. Знаю, они использовали немецких овчарок для аналогичных миссий в первой мировой войне...

— Немецких овчарок, дельфинов, кого угодно. — Я выпятила подбородок. — Я не хочу, чтобы меня использовали.

— Джесс, — начала агент Смит. — Твой дар...

— Не надо, — сказала я, подняв одну руку. — Серьезно. Не говорите. Я не хочу больше слышать об этом. Этот «дар», о котором вы говорите, не дал мне ничего, кроме неприятностей. Из-за него мой брат снова попал в больницу, а мать этого маленького мальчика в тюрьме...

— Эй, — сказал Шон с негодованием. Я и забыла о его возражениях, связанных с использованием слова «маленький» в одном предложении с его именем.

— Джесс. — Специальный агент Смит смяла пустые пакеты для еды. — Будь разумной. Мне очень жалко мать Шона, но дело в том, что она нарушила закон. А что касается твоего брата, ты не должна перестать пытаться из-за одной маленькой неудачи. Старайся думать о будущем...

— Думать о будущем? — я наклонилась вперед и проговорила осторожно, чтобы она поняла меня. — Простите, специальный агент Смит, но меня ударила молния. Сейчас, когда я ложусь спать, мне снятся без вести пропавшие, и так уж случилось, что, когда я просыпаюсь, я знаю, где они. Вдруг, правительство США хочет использовать меня в качестве своего рода секретного оружия против лиц, скрывающихся от правосудия, и вы думаете, что я должна думать о будущем?

Специальный агент Смит выглядела раздраженной.

— Думаю, ты должна вспомнить, — сказала она, — то, что ты называешь дельфином, большинство американцев называют героем.

Она повернулась, чтобы бросить пустые пакеты из Макдональдса в мусор.

— Я пришла сюда, — сказала она, когда снова обернулась, — не для того, чтобы спорить с тобой, Джесс. Я просто подумала, что тебе будет приятно.

Она вручила мне мой рюкзак. Фотоальбома уже, конечно, не было, но моя флейта была на месте. Я крепко прижала её к груди.

— Спасибо, — сказала я. Я была странно тронута жестом. Не спрашивайте меня, почему. Имею в виду, это же моя флейта, в конце концов. Я надеялась, что у меня не начала развиваться болезнь, когда заложники начинают сочувствовать своим похитителям.

— Ты мне нравишься, Джесс, — сказала специальный агент Смит. — Я очень надеюсь, что пока ты здесь сегодня вечером, то подумаешь о моих словах. Потому что, я думаю, однажды ты станешь хорошим федеральным агентом.

— В самом деле? — спросила я, потому что думала, что это наиприятнейший комплимент.

— Да, — она пошла к двери. — Увидимся позже, — сказала она.

Шон только хмыкнул. Я сказала:

— Конечно. До свидания.

Она ушла. Я услышала, как за ней щелкнул дверной замок. Замок на двери лазарета был таким, что даже я с моими обширными познаниями о таких вещах не могла бы его взломать. Но это не имело значения. Потому что специальный агент Смит была права, когда сказала, что я буду хорошим федеральным агентом.

В то время, когда она выбрасывала мусор, я протянула руку и вытащила сотовый телефон из её сумочки.

Я подняла его, чтобы показать Шону.

— О, да, — сказала я. — Я хороша. Очень хороша.

Нам потребовалось некоторое время, чтобы выяснить, как работал сотовый специального агента Смит. Конечно, он оказался запаролен. Больше количество времени заняло выяснение её пароля. Но большинство паролей, как я знала от Майкла, — который получает кайф, выясняя такого рода вещи — длинной от четырех до шести цифр. Имя специального агента Смит было Джилл. Я нажала 5455, и, вуаля, как говорила моя мама, мы сделали это.

Шон хотел, чтобы я позвонила на канал новостей «Channel 11 News».

— Серьезно, — сказал он. — Они прямо за воротами. Я видел их фургон, когда мы заезжали сюда. Скажи им, что тут творится.

Я ответила:

— Успокойся, выскочка. Я не буду звонить на телевидение.

Он немного подпрыгнул и сказал:

— Знаешь, меня уже тошнит, когда ты зовешь меня «выскочкой» или говоришь о том, какой я мелкий. Мы почти одного роста. Мне будет тринадцать через девять месяцев.

— Тихо, — сказала я, пока набрала номер. — У нас не так уж много времени, прежде чем она заметит пропажу.