— Макс, ну не будь ты как маленький! Ты же сам прекрасно видишь, во что превратился Матвей Яковлевич! Ему требуется постоянный каждодневный уход, причем уход квалифицированный. И где он может его получить, как не в заведении соответствующего профиля?

— Например, от нашей дочери, — Максим старался оставаться спокойным, хотя давалось ему это с изрядным трудом. Он совершенно не был готов услышать от супруги столь циничное обсуждение будущего его родного отца.

— У нашей дочери своя жизнь. Кроме того, в этом году она уезжает из России, поэтому следить за Матвеем Яковлевичем будет некому. Пойми, так будет лучше для всех нас! И для Матвея Яковлевича в первую очередь.

— Предоставь ему самому право выбирать, где и как провести закат своей жизни. По-моему, он этого заслуживает, и не настолько он беспомощен, как тебе могло показаться. А что касается нашей дочери, с чего ты взяла, что она хочет уехать из России? Насколько я вижу, она бунтует против этого всеми силами, и по-своему она права

— Уверяю тебя, что самое позднее на следующей неделе мы пойдем в посольство оформлять ей визу.

— И откуда вдруг взялась такая уверенность?

— Лизе больше нечего здесь ловить. Жених ее бросил, а в Америке перед ней открываются прекрасные перспективы.

— Начнем с того, что их разрыву поспособствовала именно ты! Оставим моральную сторону этого поступка в покое, но с чего ты решила, что после этого Лиза бросит работу, карьеру, друзей и сбежит из России?

— Не смеши меня! Лиза делает здесь карьеру? У киношников не бывает карьеры. Они живут и подыхают в полной безвестности на своей собачьей работе, а их место тут же занимает очередной безумец. Кино — это наркотик! И как любой наркотик, оно коварно, поскольку затягивает в свои сети юные неокрепшие души. Именно это и произошло с нашей дочерью. И я удивлена, что ты не видишь грозящей ей опасности!

— О какой опасности ты говоришь? Сценарист — нормальная профессия. Не хуже и не лучше всех прочих. Если нашей дочери нравится этим заниматься и у нее это получается, так почему бы и нет? Она давно уже выросла и стала самостоятельной, если ты не заметила. Так почему же ты грубо вмешиваешься в ее жизнь, пытаясь переделать ее по собственному образу и подобию? Насколько я понимаю, появление в Москве твоего молодого коллеги тоже не случайно? И дело отнюдь не в конгрессе?

— Разумеется, — Ирина невозмутимо помахивала кончиком туфельки. — Я считаю Пола отличной кандидатурой на роль мужа нашей дочери.

— И Версальски, конечно же, поет тебе в унисон. Ради того, чтобы продолжать работать под твоим покровительством, он готов пойти даже на такую жертву, как женитьба на Лизе. А саму Лизу ты спросить не забыла, нужен ли ей такой муженек? Ах да, по твоей логике, это излишне, Ты сама лучше всех знаешь, что кому надо!

— Не заводись! Тебя это не красит.

— Ирина, по-моему, кому в нашей семье и грозит опасность, так это тебе. Одним прекрасным днем ты проснешься и поймешь, что осталась одна. А мы все отвернулись от тебя и ушли. Понимаешь, все! Мой отец, я сам, наша дочь — все! И что ты тогда будешь делать? Ради кого ты жила все эти годы? Ради себя или ради нас? И что тогда для тебя «семейные традиции», если сама семья давно от них отказалась?

— Боже мой, сколько патетики! А на деле слова, одни слова. Что ж, я осознала, к чему ты клонишь. Ты угрожаешь мне бойкотом и собираешься подбить на то же самое Лизу. Значит, война! Только учти, я всегда добиваюсь своего, чего бы это мне ни стоило! И можешь не пугать меня одиночеством.

— Ты так ничего и не поняла, — тяжело вздохнул Максим. — Никого я ни к чему не призываю. Ты сама отделяешься от нас и даже не осознаешь этого. Просто ответь себе на один вопрос: для кого ты сейчас так стараешься? Для себя или Лизы.

— Риторический вопрос! — фыркнула Ирина.

— Значит, ты считаешь, что для Лизы, — подытожил Максим. — Только ты не учитываешь того, что наша дочь не собирается выступать в роли живого инкубатора для твоих будущих сверхгениальных внуков. Все, ради чего ты это затеяла, называется раздутое самомнение и гипертрофированное честолюбие. Заметь: твое самомнение и твое честолюбие. Мне лично абсолютно все равно, кем будут наши внуки и родятся ли они от отца с ученой степенью или .простого сценариста. Лишь бы здоровыми росли и родителей радовали.

— Тряпка! — желчно бросила Ирина. — И всегда был бесхарактерной тряпкой! Мне все время приходилось тащить тебя, подталкивать, всячески мотивировать, лишь бы ты не бросал на полпути начатые дела. Но сейчас ты превзошел самого себя. Поздравляю! Твое наплевательское отношение к собственному ребенку перешло все допустимые границы!

Максим почувствовал, как к лицу прилила кровь, а в висках застучало. Усилием воли он подавил в себе нестерпимое желание сорваться и накричать на жену. Выждав секунд пять, чтобы успокоиться, он предельно спокойно произнес:

Иногда люди путают бесхарактерность с терпением. Не повторяй эту ошибку. Терпение имеет свойство внезапно заканчиваться, и тогда окружающих может ждать весьма неприятный сюрприз.

— Ты опять мне угрожаешь?

— Вижу, что я зря начал этот разговор. Ты глуха и слепа к моим доводам, тебе застят глаза твои амбиции Знаешь, единственное, о чем я жалею, так это о том, что милая провинциальная девочка Ира давным-давно умерла, превратившись в циничную стервозную щучку, мало заботящуюся о том, что испытывают ее близкие люди. Тогда ты была честной и открытой. А сейчас ты — подлая и беспринципная особа. Видимо, зря я поддался твоим уговорам и переехал в Штаты. Эта страна донельзя испортила тебя и разрушила наш брак.

— Думаешь о разводе? Без проблем! Начинай бракоразводный процесс хоть на следующей неделе!

Максим ничего не ответил, тяжело поднялся с лавки и побрел в сторону метро. Ирина же, презрительно скривившись ему вслед, посмотрела на часы и, одернув юбку, торопливо отправилась назад на конгресс.


Стас шипел, как разъяренный лесной кот:

— Если вы сейчас же не придумаете, как вытащить оттуда Летку, я гарантированно набью морду этому уроду прямо при выходе из зала! Вы точно все с ума посходили, когда этот план разрабатывали! Разве было так сложно предугадать, что этот похотливый стервятник тут же примется лапать Летку, наплевав разом на все правила приличия?

— Между прочим, никто из нас до сего дня Версальски этого и в глаза не видел, кроме Лешки. Это тебе так, информация к размышлению, — мрачно сообщила Машка. — Так что предсказать, как именно он себя поведет, было просто нереально, уж извини!

— Мне начхать, кто именно из вас прокололся, вы, Лешка или Папа Римский! Но если через пять минут Летки со мной не будет, кое-кто крепко об этом пожалеет!

— Хорош кипешить! У Летки телефон с собой? Вот и отлично! Тогда позвони ей и предложи сказать Версальски, что у нее… ну, скажем, авария дома! Трубу прорвало, соседей заливает. И ей кровь из носу нужно срочно бежать туда. Да, не забудь еще место встречи где-нибудь за пределами этого здания назначить, а то кто знает этого Версальски? Вдруг он вызовется ей помочь и следом увяжется? Тогда придется его здесь отсекать каким-то манером. Да и нам лишний раз перед ним всем вместе светиться совершенно ни к чему…

Стас тут же схватился за трубку и принялся набирать знакомый номер.


Летка чувствовала себя все более и более неуютно. Мало того, что доклад шел на английском языке, который Летка помнила с пятое на десятое, так еще и этот хам Версальски вольготно положил руку на ее колено, будто бы случайно. Пришлось аккуратно снять ее и изобразить на лице легкий укор. Вот сволочь импортная, еще ничего толком и предложить-то не успел, а уже позволяет себе подобные вольности!

Больше всего на свете Летка желала испариться отсюда куда-нибудь в неизвестном направлении и больше никогда не видеть этого плюгавого отморозка. И начхать на все данные Лешке и его приятелям обещания. Им-то хорошо: по паре фраз бросили, и все, можно больше не париться. А ей за всех отдувайся, страсть тут к сморчку этому изображай, вместо того чтобы сразу по шее настучать и послать по известному адресу. И вообще, что ей теперь-то делать? Познакомиться с ним — познакомилась, эрудицию немыслимую и общую талантливость вкупе с красивыми ногами и мордашкой продемонстрировала. А что дальше-то? Про такой форс-мажор, как пребывание с Версальски один на один, ее никто, между прочим, не предупреждал.

Меж тем рука Версальски вновь оказалась на ее колене. Летка вскипела и уже собиралась засветить своему спутнику пластиковым кейсом в лоб, как зазвонил ее сотовый. Сразу с дюжину голов с первых рядов неодобрительно повернулись к ней. Ах, ну да, они же тут настолько все занятые и влиятельные персоны, что мобильники при входе в зал отключают, чтобы друг друга от важных дел не отвлекать. Ничего, перетопчутся!

В очередной раз сбросив руку Пола, Летка шепотом ответила на вызов:

— Алло?

К ее великому облегчению, на том конце был Стас с готовым планом эвакуации. Обрадованная нежданным спасением, Летка изобразила на лице приличествующую печаль и поведала Версальски грустную историю про затопленную пьяницами-соседями квартиру. Раздосадованный Пол тем не менее отпускать «госпожу Виолетту» не торопился, сначала настояв на том, чтобы обменяться номерами телефонов, а потом пригласил ее в семь вечера на «легкий ужин с шампанским» в ресторане отеля. Только после этого он обмусолил ее руку слюнявым поцелуем и привстал, позволив ей пройти к выходу из зала.

Довольная как слон, Летка выскочила из опостылевшего здания, завернула за угол и с ходу оказалась в крепких объятиях Стаса:

— Все, больше никаких подвигов, я запрещаю — слышишь? Категорически запрещаю тебе дальше участвовать в этой авантюре! Я едва с ума не сошел, за тебя переживая!

— Я сама больше к этому гаду ближе чем на десять метров не подойду! Такая мразь, что словами не передать! У меня такое ощущение, что меня помоями окатили!

Мрачно наблюдавшие за ними Темка и Машка обменялись скептическими взглядами.

— Вот что, подруга, ты лучше скажи, он тебе свидание назначил, или ты, обрадовавшись, так быстро из зала смоталась, что наглухо про свою основную задачу забыла?

— Конечно, назначил! В семь вечера к себе в отель звал. Решил меня шампанским завлечь, страхолюдина!

— Отлично! А свой номер телефона он тебе дал?

— И свой дал, и мой взял.

— Супер!

— А что «супер»? Я на эту свиданку ни за какие коврижки не попрусь, даже не надейтесь! Я, блин, не Жанна д’Арк, чтобы собой во благо нации жертвовать! Лизка со мной и так по гроб жизни не расплатится!

— Да никто тебя и не призывает к таким крайностям! — романтично проворковала Машка. — Достаточно того, что ты займешься с ним сексом по телефону.

— Ты за кого меня принимаешь?! — тут же взвилась на дыбы Летка. — Я тебе не шлюха по вызову, чтобы тут устный сеанс Камасутры с каким-то придурком устраивать! Меня и так от него трясет как в лихорадке. А ты еще хочешь, чтобы я ему… то есть с ним… Ни за что, увольте!

— Лета, видишь ли, в чем дело: кроме тебя, просто некому пудрить ему мозги. Ни один из нас по определению не проделает это столь виртуозно, как ты. Ты действительно талантливая актриса, и если Версальски кому-то и поверит, так только тебе!

— Хватит тут разводить нас, как кроликов! — рявкнул Стас. — Вы слышали, что сказала Лета? Нет, и точка!

— Всего лишь чуть-чуть подыграть, — продолжала свою партию Машка. — На свидание при этом идти совершенно не обязательно. Ну хочешь, я буду сидеть возле тебя и подсказывать, что именно надо сообщить Версальски? Пойми, мы все будем тебе премного обязаны, если ты чуть-чуть, буквально капельку потерпишь и доведешь игру до конца. Разве тебе не хочется, глядя в наглую морду Версальски, сказать ему, что его провели, как последнего лоха? Разве не терпится лично растоптать все его надежды на будущую безбедную и беспечную жизнь за твоя счет? Только подумай…

— Я же сказал — нет! — попытался прервать Стас Машку, но не тут-то было.

— …всего лишь доведи мужика до точки кипения, чтобы он спать не мог, есть не мог — только о тебе и думал. Разве это задача для такой девушки, как ты? Да ты его одной левой сделаешь! Обещай ему что хочешь, ври с три короба, лишь бы он предложил тебе лететь вместе с ним в Америку! После этого финальный удар в челюсть, и пешка в дамках!

— Ну, я подумаю об этом, — уклончиво заявила Летка, хотя было видно, что слова Машки елеем пролились на ее артистическую душу.

— Лета! — взвыл Стас, одновременно одарив искусительницу Машку испепеляющим взглядом.

— Всего лишь вечер, — продолжала гнуть свою линию Машка. — Один несчастный вечер!

— Хорошо, — согласилась Летка. — Сегодня я, так и быть, подыграю вам. Но если завтра от кого-нибудь из вас я услышу имя Версальски и очередную просьбу изобразить перед ним покорную дуру-блондинку, ищите себе другую актрису!

— Что ты, Леточка, всего лишь вечер, и не больше! — промурлыкала Машка, одновременно показывая за своей спиной Темке большой палец.