‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- А почему? Просто… скажи, почему?

— Потому, что я люблю тебя больше всего в этом гребаном мире, а ты все никак мне не поверишь.

— Ты никогда этого не говорил.

— Я говорил много раз. Просто ты не готова была это услышать, — Демид опять касается губами моих волос, ведет носом за ухом и прихватывает мочку зубами. — Ну, так что? Будет мне, наконец, счастье?

— Думаю, тебе повезет, — я больше не могу сдерживаться. Эмоции рвут меня на ошметки. С ресниц срывается одна слеза, другая… И пусть для кого-то это не самое романтичное предложение руки и сердца, меня все устраивает. Если отпустить все свои страхи и только представить, как это может быть… Если позволить себе быть счастливой…

— Эй, малышка, не плачь. Ты просто согласилась выйти замуж. Нет, я, конечно, понимаю, что далеко не самый лучший вариант из возможных, но все ж не так плохо, да?

Смеюсь. Плачу и смеюсь. Потому что Балашов очень старается… Но самодовольство в голосе выдает его с головой. Его уничижение кажется таким наигранным, что я фыркаю сквозь слезы.

— Ага. Так я ж и не поэтому плачу, — громко шмыгаю носом.

— А почему?

— Боюсь, до алтаря не дойду живой. Твои фанатки меня, — провожу большим пальцем по горлу.

— То есть ты хочешь венчаться? В церкви? Правда?

Открываю рот. Нет. Нет, вообще-то. Я ведь совсем не об этом, так? Это просто устойчивая фраза, применительно к любой свадьбе… или…

— Не знаю. Я об этом не думала.

— А ты подумай. По-моему, отличная идея. Я где-то слышал, что разводы там не предусмотрены.

— Неужели сомневаешься в себе?

— Еще как! Вдруг найдешь кого-нибудь…

— Не такого отбитого?

— Ага…

Несем полнейший бред, знаю. Но, кажется, нам обоим все равно, о чем говорить. Лишь бы только слышать голос друг друга и медленно покачиваться, обнявшись.

— Демид…

— Ммм… Скажи еще раз.

— Демид, — шепчу послушно.

— Ммм… И еще!

— Демид! — на этот раз тихонько смеюсь.

— Так что там?

— Только давай не будем с этим торопиться.

— Почему? — он напрягается в моих объятьях мгновенно, и, клянусь, у меня руки чешутся — так хочется отвесить себе оплеуху за то, что до такого его довела.

— Потому что мама выходит замуж. Помнишь? Не хочу своим торжеством отвлекать внимание от её. Она заслуживает этого праздника.

— Хм… Я думал, что ты ненавидишь Воронова.

Пожимаю плечами:

— Не сказать, что я испытываю к нему теплые чувства, но… Он ведь прав. У меня не было против тебя доказательств. Да и сама затея тебя наказать была такой глупой… Все на эмоциях. А представь, если бы информация проникла в прессу? Меня бы с дерьмом смешали. А мама? Она бы вообще этого не пережила… Я тогда не в себе была. Мысли путались. Знаешь, я только сейчас поняла, что те менты, они ведь реально мне не поверили. Иначе бы непременно продали сенсационную новость, а так… Я для них была просто очередной фанаткой со съехавшей набекрень крышей.

Так странно было делиться своими мыслями с тем, кто был виноват во всех моих бедах. Но так правильно! Демид гладит меня по волосам, целует время от времени, и я чувствую, что в этих руках мне самое место.

— Когда у них свадьба?

— В декабре.

— Значит, мы поженимся после Нового года. А до этих пор будем жить вместе в грехе.

Смеюсь, но соглашаюсь и киваю головой. Сердце сладко ноет, сбивается с ритма, и, кажется, я опять вот-вот заплачу. Нехотя отстраняюсь.

— Надо возвращаться. Завтра рано вставать.

Демид кивает. Берет меня за руку, мы выходим из детской и спускаемся вниз, когда меня озаряет:

— Если хочешь, можешь сегодня переночевать у нас.

Его глаза загораются адским пламенем, но, хорошенько все обдумав, он все же качает головой:

— Нет, Марьяш. Я лучше на выходных. С вещами сразу. И вас с Полинкой заберу.

— Ладно.

Держась за руки, выходим за калитку, долго стоим, обнявшись, и расходимся, лишь когда я вконец озябла. Демид уезжает, мигнув на прощанье фарами, и, абсолютно счастливая, я возвращаюсь домой.

Я летаю будто на крыльях все утро. Даже мой заведующий замечает, что со мной что-то не так. Сгружает мне на стол истории, а сам обращается к Насте, с которой у нас в кои веки совпали дежурства.

— Что это с твоей подружкой, а, Настюха? Мне одному хочется посоветовать ей съесть лимон? — по-доброму бурчит он.

Настя пожимает плечами:

— Понятия не имею, наверное, всему виной свежий воздух.

Не знаю, не знаю. Может, конечно, и он… Улыбаюсь еще шире и открываю верхнюю историю. В ординаторскую вбегает Димка. Отвожу взгляд. Не знаю, стоит ли с ним объясняться. Между нами не было ничего такого… А поход в ботанический сад не такое уж и событие, так?

— Свежий воздух — это всегда хорошо, — кивает Иванюк и, подмигнув мне на прощание, уходит к себе.

— О чем это он?

Димка плюхается на стул и беззаботно закидывает руки за голову.

— О природе, — фыркает Настя. Новиков что-то ей отвечает, но я не вслушиваюсь. Мое внимание отвлекает новое сообщение от Демида. За этот день он прислал их не меньше сотни. Так мило… Флиртую с ним напропалую и так сильно скучаю, что даже любимая работа не радует.

— В гинекологию кто-то нужен на консультацию, — врывается в мысли громкий голос постовой медсестры. Трясу головой, заставляя себя вернуться в реальность. Переглядываемся с Димкой. Передо мной раскрытая история. А он вроде как без дела сидит.

— Я пойду, — вздыхает нехотя и, подхватив куртку, выходит. На стул рядом со мной тут же плюхается Настя.

— Рассказывай!

— Что?

— Как что? Что случилось, конечно же!

— Да ничего, — смеюсь я и прячу горящее лицо на плече у подруги.

— Так я и поверила! Ты довольная, как мартовская кошка.

— Тебе это не понравится, — вздыхаю я, будто мне не все равно, что Настя скажет.

— Та-а-ак… — протягивает она. — Балашов?

— Он самый. Я… кажется, я люблю его, Насть.

— Насильника.

Выпрямляюсь на стуле и пожимаю плечами. Настина бровь вздернута так высоко, что скепсис в голосе звучит даже как-то… излишне. Будто мы на сцене, а она переигрывает.

— Люди порой ошибаются. Но это не означает, что им не стоит давать второй шанс.

— Ну-ну… Только знаешь, что? Потом не говори, что я тебя не предупреждала!

— Хорошо. Не буду говорить.

— К чему этот сарказм? Я просто хочу тебе добра!

Не знаю, где она в моем голосе нашла сарказм, но, клянусь, мне до чертиков надоело оправдываться.

— А просто порадоваться за меня… моему счастью порадоваться… ты можешь?

— Конечно, могу! На что ты сейчас намекаешь? — Настя вскакивает со стула и замирает в шаге, возмущенно на меня уставившись.

— Ни на что. Просто хочу, чтобы ты хотя бы попыталась изменить свое отношение к моему будущему мужу. Уж если я его простила, то и ты сможешь. Я уверена.

— Твоему, кому?!

— Моему будущему мужу. Демид предложил мне выйти за него. И я согласилась.

Настин ответ тонет в возбужденном голосе вернувшегося в ординаторскую Димки.

— Марьяш, там тебе идти надо.

— Мне? А сам что? Не справляешься? — улыбаюсь.

— Нет. Там девушка, после изнасилования поступила. По гинекологии все в порядке. Но у нее температура фигачит. И нужна консультация, в общем… не мужчины. Ты понимаешь.

Сглатываю собравшийся в горле ужас и медленно встаю.

— Да-да, конечно. Я сейчас…

— Куда без куртки? Куртку накинь!

Опять, как болванчик, киваю головой. Спускаюсь на этаж и захожу в соединяющий корпуса переход. Уговариваю себя, что ничего такого не случилось, убеждаю не примерять ситуацию на себя, но когда в обеспокоенном отце пациентки я узнаю того самого водителя скорой помощи, молчание которого купили люди Балашова, вся моя выдержка летит к чертям.

Глава 21

Демид

Скучаю. Невозможно по ней скучаю. Мы не виделись всего один день, а я места себе не нахожу. Но ведь раньше мог обходиться без Марьяны месяцами… Без всякого преувеличения. Конечно, не потому, что я так хотел, скорее не имел особенного выбора. Знаете, она ведь не подпускала меня к себе. Просто не подпускала. Мне не оставалось ничего иного, кроме как жить своей жизнью. И я жил. Все время тренировался, реже участвовал в каких-то мероприятиях… Выходил на красные дорожки в сопровождении очередной селебритис, и совсем уж изредка — их потом трахал. Сейчас я не помню ни лиц тех баб, ни всего того, что обычно предшествует сексу. Да, я нуждался в нем, но… Мне это никогда не казалось личным. Все происходящее для меня было скорее из области механики, а не чувств.

С Марьяной все по-другому. И всегда было.

Сам не знаю, в какой момент я её полюбил. Так просто случилось. В том затерянном среди снегов доме мы провели вместе несколько недель, и, наверное, это произошло именно там. Когда я узнал ее по-настоящему. Какой она была? Красивой. А еще упрямой, как ослица, и дерзкой. Но мне нравилось в ней даже это. Мне так просто было ее представить рядом с собой… Простую, понятную, честную и смешную. Такую, которая сожмет мои яйца в кулак и никогда не отпустит. Такую, о какой я всегда мечтал.

— Видел?! Видел, как я его?!

Оборачиваюсь. Сашкины глаза горят, как звезды. За спиной у мальчишки — тренер, который кусает губы, чтобы не заржать.

— Видел, Сашок. Ты мне о каждом хорошем ударе будешь лично отчитываться или продолжишь тренировку?

Самому тоже смешно. Но дисциплина — превыше всего. Сашка вспыхивает, бормочет что-то под нос и вновь ныряет под канаты. Думаю, идея взяться за этих ребят — самая лучшая из тех, что пришли в мою голову за последнее время.

— Он очень хочет произвести на тебя впечатление, — улыбается Виталик, внимательно наблюдая за подопечным.

— Да это пройдет, — пожимаю плечами. — Ты лучше скажи, с бумажками как, утрясли?

— Ну, две недели все же придется отработать.

Виталик кажется мне обеспокоенным. И, вроде, я понимаю, откуда ветер дует.

— Виталь, мои слова о том, что занятия в зале для твоих детишек будут бесплатными, в силе. Я для этого и затевал это все.

— Да… Да, конечно.

— Тогда в чем дело? Жалеешь, что решил перейти ко мне? Так здесь условия явно получше будут.

— Нет, что ты… Просто привык там. За столько-то лет.

Понимаю мужика. Сам не люблю перемены. Но он классный тренер, это я уже успел оценить. Такие люди мне нужны позарез. Их днем с огнем не сыщешь, а мне повезло. И мальчишки, вон, какие толковые. Один Мартынов чего стоит. Мое дело продвигается вперед семимильными шагами. Никакой тоски по прошлому. Чувствую себя на своем месте. После завершения карьеры не многие спортсмены могут этим похвастаться. Мне повезло.

Кошусь на часы.

— Так, мне уже пора.

— Ага, давай…

Виталик такой потерянный, что я с трудом гашу в себе желание похлопать его по плечу. Понимаю, что этот жест может показаться снисходительным, поэтому, недолго думая, обхватываю руку и прощаюсь с ним так, как обычно с ребятами из своей команды. Это целый ритуал.

— До завтра, брат.

Если Виталик и ошарашен, то вида не подает. Хорошо держится. Мне это нравится. Машу ребятам, подхватываю сумку со своими вещами и бреду к выходу. Наконец, я ее увижу!

В этот раз мне не приходится долго ждать. Марьяна выбегает из отделения ровно в двенадцать. Выхожу навстречу, чтобы открыть дверь.

— Привет, — тяну с улыбкой и, не в силах себе отказать, наклоняюсь и быстро, но глубоко целую. — Все хорошо? Ты какая-то бледная…

— Нормально, — отводит взгляд и поспешно ныряет в салон. Пожимаю плечами. Ну, ладно. Захочет — сама расскажет. Обхожу машину, сажусь рядом:

— Я скучал.

Марьяна молчит и делает вид, что сейчас нет ничего важнее, гребаного ремня безопасности, который она никак не пристегнет. А у меня начинает сосать под ложечкой. Убеждаю себя успокоиться. Но это, мать его, нелегко. Трогаюсь с места.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌

— Куда ты меня везешь?

— В свою квартиру. Решил, что глупо кататься туда-сюда. Заберем Полинку из сада и тогда уж все вместе поедем домой. А пока у меня побудем. Ася должна была приготовить что-то вкусненькое. Или… у тебя другие планы? — кусаю изнутри щеку.

— Что? Нет… Действительно, зачем туда-сюда ездить?

Фух. Ну, слава богу. А то я уже не знаю, что думать. Марьяна какая-то странная — вот, что я знаю наверняка. Обнадеживает лишь то, что она не собирается в очередной раз от меня сбежать. Не уверен, что смог бы с этим справиться. Кажется, мое терпение подошло к концу.