Морган Мэтсон - Когда ты ушла

– Давай я, – Фрэнк схватился за канистру, и вдвоем мы ее подняли, хоть и не без труда.

Только теперь я поняла, насколько разумнее было бы сначала поставить пустую канистру в автомобиль, а потом уже подъехать заправляться. Еще одна ошибка в солидном списке сегодняшних проколов.

– Джеймс сказал, что лучше поставить ее в багажник, – заметил Фрэнк на пути к машине. – Даже пустая она будет так вонять, что салон пропахнет бензином.

– Джеймс? – переспросила я.

У продавца вроде бы не было бейджика с именем, но, может, я просто его не заметила… Или они успели познакомиться, пока решали кроссворд.

– Да, его так зовут, – Фрэнк на миг остановился, чтобы помахать продавцу на прощание, и тот ответно махнул рукой. – Приятный парень. Думаю, я все-таки убедил его попробовать судоку.

Наконец мы сели в машину, Фрэнк завел мотор и бросил рядом с бумажной лягушкой еще один кусочек бумаги – я заметила, что это был мой чек с заправки, теперь превратившийся в журавлика-оригами. Мне хотелось спросить про это увлечение, но я, конечно, промолчала и уставилась в окно. Если бы Слоан была с нами, я взглядом попросила бы ее задать вопрос. Да она бы и сама это сделала из любопытства. За два года нашей дружбы она ни разу не упускала случая узнать что-то новое о людях.

Мы проехали уже полдороги до Фруктового сада, когда я нарушила молчание. Наше общение сходило на нет – я видела это так же ясно, как бегун видит перед собой финишную черту.

– Еще раз спасибо, – сказала я, перед этим перебрав еще несколько вариантов прощальных слов. – Ты мне очень помог. Обещаю впредь никогда не забывать заправиться.

– Уверен, что не забудешь, – кивнул Фрэнк, бросив взгляд на приборную панель, подсвеченную холодным синим светом, словно это панель управления космическим кораблем. – Мне вот датчик не дает забыть, начинает пищать и мигать, когда в баке остается меньше четверти, так что я сразу начинаю искать заправку.

– У меня датчик топлива сломан, – объяснила я. Обычно я не сообщала никому об этой проблеме, но сейчас просто хотелось, чтобы Фрэнк не принял меня за полную дурочку… Как будто мне было мало того, что он знает меня как сестру мелкого адреналинового наркомана. – Так что я стараюсь просто запоминать, как давно заправлялась.

Фрэнк удивленно поднял брови.

– Вот это да. Удивительно, что такое случилось с тобой впервые.

– Ну да, обычно я внимательно слежу за топливом. Но эта неделя выдалась… – я прикусила губу, не собираясь делиться с Фрэнком всеми подробностями: исчезновение Слоан, мои бесконечные розыски подруги по всему городу, ее список… – В общем, выдалась тяжелой.

Он понимающе кивнул. Похоже, что за время нашей поездки сад опустел: вдоль шоссе стояло совсем немного припаркованных машин. Фрэнк довез меня до моей «вольво» и, вопреки ожиданиям, не уехал, пока мы не залили бак. Я бросила пустую канистру в багажник и заметила, что Фрэнк с интересом разглядывает наклейки на бампере. Он перевел взгляд на меня, и я прочитала в его глазах вопрос, но ничего не сказала, просто села на водительское сиденье и повернула ключ зажигания, скрестив на удачу пальцы. Мотор заработал.

– Завелась? – окликнул меня Фрэнк.

– Завелась, – я похлопала рукой по датчику топлива. – Не смотри на это. Он всегда показывает, что бак наполовину пустой.

Фрэнк нагнулся к моему окну, чтобы взглянуть поближе, и улыбнулся.

– Я бы сказал, что он наполовину полный.

Шутка дошла до меня не сразу, и вместо того, чтобы рассмеяться или пошутить в ответ, я только чуть-чуть улыбнулась и взялась за руль. Фрэнк собрался идти к своей машине, и вдруг я подумала, что веду себя ужасно грубо.

– Нет, правда, – окликнула я его, опуская стекло. – Спасибо тебе огромное. Дай знать, если вдруг я могу тоже что-нибудь для тебя сделать.

Фрэнк остановился в нерешительности.

– Слушай, а ведь есть такое. Ты не могла бы научить меня бегать?

Это было настолько неожиданно, что я просто не знала, как реагировать. Вероятно, это было написано у меня на лице, потому что Фрэнк быстро продолжил:

– Конечно, я умею бегать, все люди это умеют. Просто я хочу научиться делать это профессионально. Ты ведь участвуешь в марафонах по пересеченной местности, так?

Я кивнула, удивленная тем, что Фрэнк знает о моей спортивной деятельности в школе, что он вообще что-то обо мне знает. К тому же начиная с весны я то и дело пропускала тренировки и собрания и не была уверена, что меня не выгонят из школьной команды в следующем году. Но вот об этом-то Фрэнку точно было необязательно знать. Поэтому я решила, что просьба Фрэнка – чисто формальная. Он спросил только для того, чтобы я не чувствовала себя обязанной, и никакого практического продолжения она иметь не будет. В следующий раз мы встретимся 1 сентября, не раньше, и Фрэнка нам представят как старосту выпускного класса…

– Конечно, – сказала я, – обращайся. В любое время.

– Отлично! – он улыбнулся мне на прощание, сел за руль, включил поворотник, хотя дорога была совершенно пуста, и тронулся с места. Я смотрела вслед пикапу, пока свет задних фар не растаял вдали, и наконец поехала домой, радуясь, что эта долгая нервная ночь наконец кончилась.

Открыв дверь как можно более осторожно, стараясь, чтобы засов не щелкнул слишком громко, я переступила порог. Было уже полвторого ночи. Я помедлила секунду, ожидая, что сейчас загорится свет и послышатся шаги сердитых родителей, ждущих объяснений, где я была. Но весь дом спал, тишину нарушало только тиканье напольных часов – они достались нам вместе с домом, слишком тяжелые, чтобы их переносить в другое место. Я облегченно выдохнула, и тут что-то коснулось моих ног.

Я замерла на месте от испуга, сердце бешено забилось. Но это был всего-навсего кот.

– Брысь, – прошептала я, он отошел, уселся на пороге – как нарочно у меня на пути – и принялся умываться лапой. Кот появился у нас на второй год жизни в Стэнвиче: просто как-то вечером мы обнаружили его под дверью, жалобно мяукающего и тощего. Я пришла в восторг от мысли, что у нас наконец-то появится домашнее животное, ведь до сих пор мы никого не заводили из-за вечных переездов. Мы купили коту ошейник, поставили миски для воды и корма… Но он так и не стал по-настоящему домашним. Кот приходил и снова исчезал, когда ему было угодно, предпочитал жить в гараже, а в дом просился, только когда спать на улице становилось слишком холодно. И всякий раз, когда мы начинали думать, что он пропал и больше не вернется, голодный кот с недовольным видом объявлялся с утра на кухне, словно он никогда никуда не уходил. Папа дал ему кличку Годо, и за несколько лет мы успели привыкнуть к тому, что он гуляет сам по себе.

– Ну же, пшел, – я осторожно оттолкнула его ногой с дороги. Я была в шлепанцах, а Годо нередко пускал в ход когти, когда обижался или злился. Была уже ночь, я устала после долгого дня, и последнее, чего мне сейчас хотелось бы, – это сражаться с упрямым котом. Скорее подняться в свою комнату, вычеркнуть из списка пункт номер 12 и упасть в постель… Но тут-то меня и осенило. Разве я имею право вычеркнуть его? Ведь я за весь вечер не сорвала ни единого яблока! А вдруг Слоан понимает свои указания буквально? Поэтому, прежде чем я успела себя убедить, что это полная глупость, снова скользнула за дверь, крайне удивив этим кота, и вышла в ночь.

Когда я вернулась к Фруктовому саду, последние припаркованные у дороги машины исчезли. Сад был пуст, все, что выдавало недавнюю вечеринку, – это несколько пластиковых стаканчиков, забытых на столах или втоптанных в землю. Теперь, когда я была совсем одна, это место не казалось мне опасным полем битвы: я смело и спокойно шла по той же поляне, по которой недавно кралась, как воришка, оглядываясь по сторонам. Глаза быстро привыкли к темноте, луна вышла из-за облаков и светила ярко, так что деревья отбрасывали тени. У одной из яблонь стояла более-менее целая лестница. Я решила, что ничего лучшего не найду, потому что лестница уж точно прошла испытание нетрезвыми молодыми людьми, которые куда тяжелее меня. Все ступеньки были целы, кроме нижней, и я осторожно вскарабкалась наверх. Лестница меня выдержала, и я почувствовала огромное облегчение, когда добралась наконец до самого верха. Отсюда открывался вид на пустую парковку, где одиноко стояла моя машина, на бесчисленные темные тропинки и на дорогу, ведущую в город.

Урожая нужно было ждать еще пару месяцев, но я надеялась, что хоть что-нибудь да найдется. Яблоки на ветвях были мелкими, даже на вид казались кислыми, но наконец я заметила одно вполне зрелое, до которого смогла дотянуться. Конечно, оно было не такое ровное и яркое, как фрукты в супермаркете, но все же намного лучше остальных. Я ухватила яблоко и, крепко держась за лестницу одной рукой, сильно дернула и сорвала его. Вытерев его о футболку, я устроилась поудобнее на верхней ступеньке и, убедившись, что лестница стоит крепко, откусила кусочек.

На вкус яблоко оказалось неплохим: недозрелым, но все же съедобным. Сидеть на дереве было здорово. Может, Беккет не так уж и неправ со своей любовью к покорению высот. Сидя наверху, я любовалась ночным видом и медленно, кусочек за кусочком, ела яблоко в свете луны.

Я стояла на парковке прямо перед домом номер 55 по Стэнвич-авеню и смотрела на неоновую вывеску: «Райское мороженое. Искушение в каждом шарике!».

Это была одна из главных коммерческих улиц нашего города, где располагались различные кафешки и магазины. Я бывала тут неоднократно, просто никогда не обращала внимания на номера домов, так что дом номер 55 нашла с помощью навигатора в телефоне. В этом доме был небольшой торговый центр с несколькими заведениями: «Капитан-Пиццей» (наша со Слоан любимая пиццерия), магазинчиком косметики, спортивным магазином, где я недавно купила пару беговых кроссовок, бухгалтерской конторой и, наконец, этим вот «Райским мороженым».

Вчера я ездила во Фруктовый сад. Проснувшись поутру, машинально потянулась за телефоном, чтобы позвонить Слоан, не сразу сообразив, что ее со мной больше нет. Странно, но эта мысль уже не была так болезненна, как в предыдущие недели. В конце концов, у меня были инструкции от нее. Один из пунктов выполнен, теперь дело за остальными, и останавливаться я не собиралась. У меня был план действий.

Я перевела дыхание и прошла по парковке мимо «Капитан-Пиццы». Желудок заурчал от запаха свежеиспеченной пиццы, хотя до обеда было еще далеко, а с утра у меня был плотный завтрак. Сквозь стекло я разглядела белокурую девушку за кассой, которая кокетничала с высоким парнем у столика, приглаживая волосы и хихикая.

Я открыла дверь кафе-мороженого и вошла. Меня тут же обдало прохладой. Здесь было красиво: белые стены, белые столики, неоновые лампы над головой. Кафе вмещало пять столиков со стульями и длинную закрытую витрину с мороженым и вафельными рожками. Стены украшали большие постеры в рамках. Что-то в их оформлении – или в том, как выглядели изображенные на них модели, – заставило меня решить, что постерам уже несколько лет. На всех фотографиях люди держали стаканчики и рожки с мороженым и изображали удовольствие. «Не упусти свой шанс!» – читала я на постере, где улыбающаяся женщина поднимала перед собой пирамидку сразу из пяти разноцветных шариков. «Найди мороженое твоей мечты!» – предлагал другой плакат с задумчивым мальчиком с эскимо.

За кассой стояла девушка в футболке с принтом радуги на груди. Она была примерно моих лет, может, чуть младше, и не обращала на меня внимания, продолжая хмуро разглядывать кончик своей косы.

– Привет, – окликнула я ее, подойдя ближе.

У девушки на груди красовался бейджик с именем Керри, и я почувствовала легкое разочарование. Хотя, конечно, глупо было ожидать, что на бейджике я увижу надпись «Мона»: это было бы слишком просто.

– Чем могу помочь? – отозвалась девушка, оторвавшись наконец от своей косы и подхватив лопаточку для мороженого. – Какой вкус предпочитаете? Сколько шариков?

– Ах, нет, – быстро ответила я. – В смысле… мне не нужно мороженое.

Керри разочарованно отложила лопаточку, наградив меня презрительным взглядом. Я сглотнула и постаралась собраться с мыслями.

– Мне нужно… Мне нужно увидеть Мону, она здесь?

– Нет, – Керри как-то странно смотрела на меня, и я ее вполне понимала.

Может быть, мне стоило начать с покупки мороженого? Это помогло бы завязать разговор. Теперь же я переминалась с ноги на ногу, не зная, как продолжить беседу. Если бы только знать, кто такая эта Мона… Или предполагать, зачем она мне нужна…

– Просто… – я представления не имела, как все это объяснить, и решила идти напролом, как бы странно это ни выглядело. – Просто моя подруга оставила мне письмо, попросила прийти сюда и спросить Мону. Так что…

Я окончательно запуталась, не зная, как заставить эту Керри рассказать мне, где Мона. Все получалось куда глупее и унизительнее, чем я думала, и каким-то странным образом это понимание освобождало.