– Извини, что я тебя напрягаю, – сказал Фрэнк, следуя за мной к моей «вольво» – одной из немногих машин, оставшихся на поле.

– Все нормально, – ответила я. – Все равно я у тебя в долгу.

– В любом случае я благодарен, – сказал Фрэнк.

Мы сели в машину, я вставила ключ в зажигание и тронулась с места. Руки слишком сильно сжимали руль. Я заметила это и ослабила хватку, размышляя, как бы поблагодарить Фрэнка за сегодняшнее.

– Фрэнк, – начала я, глянув на него, и увидела, что он смотрит на экран своего телефона.

– А? – он оторвался от телефона и взглянул на меня. – Извини. Я просто весь вечер не могу дозвониться до Лиссы. Она постоянно недоступна, так что сейчас пишу ей очередное сообщение…

– Да, конечно, – я снова смотрела на дорогу. – Извини.

В тишине слышались только тихие щелчки от прикосновений его пальцев к экрану, и я не хотела отвлекать его, включив музыку, – к тому же боялась, что Фрэнк снова начнет высмеивать мои музыкальные пристрастия. Даже когда он перестал писать, продолжал смотреть на телефон, будто ожидая ответа, и я решила его не дергать, так что до дома мы доехали в тишине. И за все это время я не слышала никакого сигнала, оповестившего бы, что на телефон Фрэнка наконец пришел ответ.

– Спасибо, Эмили, – сказал он, когда я вкатилась на подъездную дорожку.

– Не за что, – ответила я. – Это было очень…

Что бы я там ни собиралась сказать – все немедленно вылетело из головы: я впервые увидела дом Фрэнка ночью. Ни одно окно не горело, но я заметила, что дом стоял на берегу, над самой водой, – с дороги этого было не разглядеть. Луна светила ярко, отражаясь от хромовых и стеклянных поверхностей дома и как бы подсвечивая его изнутри.

– Ваш дом что, прямо возле пляжа?

– Да, – ответил Фрэнк и после короткой паузы добавил: – Хочешь посмотреть?

– М-м-м… – я замялась.

Может, я показалась ему навязчивой и он меня приглашает из соображений вежливости?

– Нет, спасибо, наверно, не стоит. К тому же твои родители уже спят.

– Их просто нет дома, – ответил Фрэнк, стараясь придать голосу непринужденность.

Я взглянула на часы на телефоне – часы на приборной панели давно остановились, теперь всегда показывая 8:19. Была почти полночь, так что приглашение удивило меня, но я не собиралась это показывать.

– Мой отец в Дэриене, работает там над проектом дома, а мать оформляет интерьер здесь, в городе. – Фрэнк пожал плечами. – И они не собираются появляться дома одновременно, потому что… – Тут я вспомнила его родителей, красных от гнева, кричащих друг на друга, и лицо Фрэнка, вынужденного это слушать. – В общем, тут сейчас никого нет.

Внезапно я поняла, что все это значит. Он живет в доме совершенно один. Я прекрасно знала, каково это – возвращаться туда, где тебя никто не ждет, не волнуется о тебе, не расспрашивает, как прошел твой день. Все, что обычно так напрягает и надоедает, становится вдруг очень-очень важным, когда ты буквально завыть готов от одиночества.

– Хорошо, я зайду, – сказала я, сама себе удивляясь и удивив Фрэнка, судя по его лицу. – Ненадолго, конечно.

Будь на месте Фрэнка любой другой, я бы забеспокоилась, а нет ли тут скрытого мотива. В конце концов, зазывать девушку поздно ночью зайти в гости, в совершенно пустой дом… Но с Фрэнком такие мысли никак не ассоциировались. Он был парнем, верным своей девушке многие годы, и вообще во всех отношениях положительным.

– Отлично, – Фрэнк радостно улыбнулся. – Пошли.

Мы зашли через боковой вход, как и в прошлый раз. Фрэнк открыл дверь, и послышался громкий неприятный сигнал, не утихавший, пока он не набрал код на панели, которую я сразу не заметила. Мы прошли дальше, Фрэнк по пути щелкал выключателями, и я в какой-то момент замерла, впервые увидев его дом по-настоящему во всей красе. У меня просто челюсть отвисла от изумления.

Как же тут было красиво! Для описания дома Портеров подошло бы еще много прилагательных, но это было первое, которое пришло мне в голову. На первом этаже комнаты переходили одна в другую без перегородок и стен, так что я сразу видела гостиную, плавно перетекавшую в студию, а потом в столовую, дальше в открытую кухню, включавшую уголок для завтрака.

Должно быть, в доме было очень много света, воздуха и свободного пространства благодаря высоким потолкам и многочисленным окнам. Все это было исполнено в сером, голубом и белом цветах. Здесь не было ни единого лишнего предмета, нарушавшего гармонию. Тщательно подобранная мебель, несколько ансамблей, перетекавших один в другой, группировались в разных частях дома.

Украшения тоже удивляли. Я заметила на книжной полке у входной двери высокую вазу с букетом из длинных перьев, что само по себе уже было оригинально. Но на полке чуть выше стояла еще одна ваза, поменьше, с букетом из перьев среднего размера, а под самым потолком красовалась крохотная вазочка с маленькими перышками – я таких никогда не видела. И так тут было повсюду: маленькие детали декора, крохотные штрихи, и я поняла, что мне ничего не нужно, кроме одного – просто стоять и все это разглядывать, как в музее.

– Эмили, – окликнул меня Фрэнк, и я поняла, что он уже прошел весь нижний этаж и ждет меня у стеклянных дверей, которые выходили на песчаный пляж и водную гладь.

– Иду, – я оторвалась от созерцания декора, прекрасно понимая, сколько всего я еще просто не успела разглядеть.

Фрэнк открыл дверь, и мы ступили на широкую деревянную террасу, выходящую к воде. На пляж вели четыре ступеньки.

Единственный день в году, когда я бывала на пляже ночью, – День независимости с его фейерверками. Но тогда там находилось столько народа, что яблоку негде было упасть. А сейчас освещенный луной пляж был совершенно пуст, и я поняла, что он весь принадлежит нам с Фрэнком.

Вслед за ним я спустилась по ступенькам и пошла по песку, в первую же секунду скинув шлепанцы, чтобы почувствовать песчинки босыми ногами. Фрэнк сделал то же самое – стащил кроссовки и аккуратно поставил их на доски террасы.

Я подошла ближе к воде, где песок был мельче и нежнее, тем не менее оставаясь сухим. В ночном пляже есть что-то особенное. Здесь так тихо! Никто не кричит, не играет во фрисби, не врубает свою музыку… И, наверное, именно поэтому – хотя у нас и не бывает больших волн – становится таким громким плеск воды. А еще светила луна. Огромная, сияющая в небе, полном звезд, которые отражались в поверхности воды.

Осмотрев все это великолепие, я решила, что пора отправляться домой. Но когда я развернулась, чтобы уйти, то увидела, что Фрэнк сидит на песке, вытянув ноги, и смотрит на воду. Помедлив секунду, я опустилась на песок рядом с ним, подтянув колени и обхватив их руками.

– Отличный у тебя задний дворик, – сказала я, и Фрэнк улыбнулся.

– Ну да, я стараюсь бывать здесь, пока можно.

Он пересыпал песок из руки в руку. Я понимала, что он еще не все сказал, и поэтому молча ждала, когда он снова заговорит, стараясь быть столь же терпеливой с ним, как он был со мной.

– Мои родители собираются развестись, – сообщил Фрэнк наконец, стряхивая остатки песка. Плечи его слегка сгорбились. – Ну, ты сама кое-что видела тогда утром. И все это сложно и очень неприятно.

Я перевела дыхание. Что-то в этом роде я и предполагала, учитывая ссору, свидетельницей которой внезапно стала…

– Сочувствую, Фрэнк.

Он кивнул и повернулся ко мне, и мне на миг показалось, что я увидела лицо настоящего Фрэнка Портера, без маски, на которой застыла вечная улыбка.

– Спасибо, – он невесело засмеялся. – Они работают вместе, так что пока ничего не афишируют, чтобы не потерять проекты. Но при этом у них проблемы с разделом имущества, так что им нельзя бывать в доме одновременно без присутствия их адвокатов.

Губы Фрэнка грустно скривились, и, хотя он старался говорить беззаботно, было заметно, как все это его достало.

– А кто же тогда живет тут с тобой? – спросила я, придвигаясь ближе.

Я пока еще ничего не понимала.

– Ну, родители заняты своими проектами, – ответил он. – Им удобнее жить рядом с местом работы.

Я кивнула, глядя на песок и разглаживая его ладонью. Даже когда мои родители не обращали внимания на нас с Беккетом, они все равно были рядом… И я всегда знала, что, если они мне действительно понадобятся, я просто войду в студию и вытащу маму с папой из их маленького писательского мирка…

– В общем, по всем этим причинам я провожу лето в городе. Обычно уезжал в Принстон, на студенческую программу. И в этом году собирался, но родители не смогли договориться, кто из них будет за это платить, так что… – Он пожал плечами и попробовал улыбнуться.

Я решилась задать ему вопрос, который никогда не задала бы при свете.

– А твоя… я имею в виду Лиссу – она в Принстоне сейчас?

Именно об этом я размышляла, когда Фрэнк еще в машине сказал, что никак не может с ней связаться. Просто вспомнила, что никогда еще не видела Фрэнка летом в одиночестве, без его девушки.

Фрэнк кивнул.

– Да, она уехала. Мы решили, что не стоит ей пропускать курс только потому, что я не могу поехать.

Я ждала продолжения, но Фрэнк просто смотрел на воду. Наконец он заговорил, стараясь, чтобы голос звучал приподнято.

– К тому же Коллинз нашел мне работу в «Экстрим-клубе», и это мне помогает. Конечно, это лето получилось вовсе не летом моей мечты… Но все же оно складывается лучше, чем я предполагал.

Тут он улыбнулся – слабой, но неподдельной улыбкой.

– Я имею в виду, например, как сегодня вечером спас кое-кого от ареста.

Я улыбнулась.

– Кстати, да, спасибо тебе.

– Да ладно, делов-то, – отмахнулся он.

– Твое предложение все еще в силе? – я сама не ожидала, что задам такой вопрос. – Помочь мне со списком?

– Конечно! – Фрэнк повернулся ко мне. – Более того, я уже начал над этим работать.

Я рассмеялась, потому что иного и не предполагала.

– Еще бы. Я так и думала.

– Итак, – я снова услышала голос Фрэнка Портера, классного старосты, выступающего на собрании. – Пока что я составил список всех Джейми из нашей школы, разделил их на две группы по признаку пола и…

– Стоп, – я невольно заулыбалась, едва подумав об этом. – Этот пункт уже выполнен.

Фрэнк удивленно поднял брови. Я вытянула ноги на песок и приготовилась к долгому рассказу.

– Слушай, однажды вечером…

Я рассказала Фрэнку все: о доставке пиццы, о том, как струсила, поехала в ночи на заправку и вспомнила имя продавца, – и постепенно мы стали обсуждать все подряд. Наш разговор переходил с одного предмета на другой, я расслабилась и совершенно не беспокоилась, что ляпну что-нибудь не то. Мы просто болтали обо всем подряд, и беседа текла свободно, как вода.

* * *

– В этом же нет никакого смысла, – Фрэнк удивленно смотрел на меня. – Этот пункт есть в списке только потому, что ты боишься лошадей?

– Ага.

Фрэнк качнул головой, стараясь это осмыслить.

– Поясни, – попросил он через пару секунд. – Твоя фобия распространяется на обычных лошадей? Или это какие-то воображаемые демонические лошади?

– Обычные, – ответила я и заметила, что Фрэнк усилием воли подавил смешок. – Я на самом деле не знаю, откуда этот страх взялся.

– У меня тоже есть такой страх – это страх высоты, – признался он чуть погодя. – Ты наверняка помнишь тот случай в клубе. Когда мне было три года, отец взял меня с собой в горы. Я помню, как смотрел сверху вниз, а потом со мной случилась истерика. Это одно из моих самых ранних воспоминаний, и оно до сих пор приводит меня в ужас. Я старался преодолеть свою фобию в прошлом году, когда подал заявку на участие в академическом десятиборье в Монреале…

* * *

– Это плохой фильм.

Мы с Фрэнком шли вдоль кромки воды. Пересыпая песок из руки в руку, он нашел камешек, запустил «лягушку» и теперь захотел поискать еще плоских камней, параллельно убеждая меня, что «Космический ниндзя» – фильм, который шел во всех кинотеатрах города с самого Дня поминовения,[12] – пример качественного во всех отношениях кино.

– Неправда, – настаивал Фрэнк, смеясь над моим несогласием. – Ну, может быть, на мое восприятие повлияло то, что я смотрел его вместе с Коллинзом. Но ты должна признать, что фильм гораздо лучше «Ниндзя-пирата»!

Я смотрела на него во все глаза, удивляясь, как ему удалось заслужить репутацию одного из умнейших парней в высшей школе.

– Ну и что это доказывает?

* * *

– В хорошо организованной вселенной, – сказал Фрэнк, просеивая пальцами песок, – запускание «лягушек» должно быть серьезной профессией, а не просто дуракавалянием.

– В хорошо организованной вселенной, – возразила я, – пускатели «лягушек» должны заниматься любимым делом на берегах озер, а не на проливе Лонг-Айленд.

* * *

– Можно спросить про Лиссу? – Мы вернулись на террасу, и Фрэнк вынес из дома пару свитеров. – Ты скучаешь по ней?