– Извини. Я просто хотел сказать, что сила всегда стоит впереди культуры.

– Впереди доброты.

– Доброта в проигрыше, Марина. Закон стаи… Добрым важно быть только с официантом, чтобы он не плюнул тебе в суп…

Они, кажется, выясняли какие-то свои отношения. Эдуард Анатольевич примерно так же разглагольствовал, когда к нему приходили его приятели. Не друзья. Партнеры и компаньоны, с которыми он пил на брудершафт. Но, в отличие от Мамы, они ему не перечили. Однако если Принц не слышал сейчас в ее голосе строптивых ноток, это не означало, что она соглашается. Он тоже возражал мысленно, хотя Эдуард Анатольевич как бы его защищал…

Принц познакомился с противником по дороге в школу. Тот первым подал руку из вчерашней гурьбы. Во внешности его не было ничего крысьего. Мальчик как мальчик, старше на два класса. Спросил, как зовут. Принц с вызовом сказал:

– Принц.

Он привык к прозвищу дома, привык думать о себе от лица Принца.

– Жаль, что не Король, а так – классная фамилия, – одобрил бывший враг.

Кто-то из его друзей заметил с уважением:

– Тачка у твоего отчима тоже классная.

После достопамятных «жигулей» Эдуард Анатольевич успел поменять третий автомобиль «маде ин джапан» и скоро собирался купить «Ландкрузер». Хотя и нынешний внедорожник «Ниссан Патрол», по мнению Принца, был великолепен: могучий, серебристый, с убойным, как подбородок у Шварценеггера, бампером, с багажником чуть ли не размером с «Запорожец»…

Потом ребята, конечно, узнали, что фамилия у владельца симпатичной машины и его пасынка вовсе не монархическая, но задираться не стали. Принц остался Принцем, все во дворе кликали его так.

* * *

Летом он гонял в футбол на прекрасно утоптанном после весенних дождей песке подгорного пустыря. Был даже левым центральным защитником в команде «середняков» на матче с «городскими». Никто не назвал бы его теперь фуфлыжником, а тем более – крысой детдомовской.

Но основное время Принц уделял любимой работе. На майской студийной выставке взрослые хвалили его проект. Плавучий дом в виде раковины был представлен в чертежах с разных сторон и в разрезе. Теперь Принц строил макет. По его задумке, дом питался энергией ветра и водяного течения.

Руководитель студии увез макет в Москву на выставку «Зодчество» – очень серьезное мероприятие, где призы за лучшие труды получают большие архитектурные организации и строительные институты. Принца тоже наградили, но не призом, а дипломом первой степени в номинации детского конкурса «Самый оригинальный проект». Благодаря этому успеху Управление архитектуры и градостроительства родного города на радостях поощрило лучших студийцев поездкой в город Харбин.

Поселили их в нарядном отеле «Гонконг». Принц научился пользоваться китайскими палочками вместо вилки и пил на чайной церемонии зеленый напиток из особого чайника, в котором растет цветок. Сопровождающие, к недоумению ребят, повели их на дискотеку. Там дети еще больше удивились: на танцах полно было стариков и младших школьников, все с удовольствием отплясывали под русскую музыку. Каждый день наполнялся новыми впечатлениями и открытиями. Принц вознесся на Башню дракона, высотой больше трехсот тридцати метров. Узнал, как люди выращивают жемчуг в речных ракушках на специальной фабрике, а на острове Солнечном, где обитают триста видов кошачьих, любовался белоснежным тигром-альбиносом. Гулял в парке «Окно в Европу» среди миниатюрных копий знаменитых архитектурных объектов мира, и не просто отдыхал, а сравнивал, учился и разглядывал туристов. Вернее, высматривал в европейских группах Русалочку.

В художественных мастерских архитектурного института гостям предложили расписать керамические вазы. Цветные порошки-ангобы оказались похожими на акварель и разводились обыкновенной водой. Насыщенность мазков по сыроватой глине достигалась осторожным накладыванием их один на другой тонкими, нежными слоями. Принц забыл о своей группе и Китае. Забыл обо всем, рисуя море, подводный дворец и Русалочку чудными кисточками, необыкновенно податливыми и в то же время упругими. Юному художнику позволили остаться в мастерской до вечера.

Китайцы нашли роспись русского мальчика изумительной. Студенты факультета дизайна восхищенно лопотали вокруг вазы на резковато-певучем языке, напоминающем щебет взволнованных птиц. На другой день два студента доставили готовое изделие Принцу прямо в отель.

Руководитель тоже был в восторге. Водрузил привезенную вазу на застекленную полку с макетами и хвастался подарком всем, кто бы из взрослых ни завернул в студию. Ученику хотелось спрятаться под стол от стыда. Принц-то сразу отметил ошибки в рисунке: мазки в глянцевом покрытии проявились ярко, и какие-то получились излишне сочными, а где-то густоты не хватило. Только Русалочка вышла хорошо – легкая, воздушная в прозрачных голубых волнах. Плотные ангобы становятся прозрачными после полива глазурью и обжига…

А самой Русалочки в Харбине не было. Принц понял это не потому, что не увидел ее среди туристов. Просто почувствовал.

* * *

Мама встретила его в порту одна и на вопрос об Эдуарде Анатольевиче уклончиво ответила:

– Он на работе.

Домой отправились на автобусе. В Китае Принц путешествовал всего неделю, и за эту неделю Мама успела развестись с его приемным отцом. От Эдуарда Анатольевича в доме ничего не осталось, кроме деревца с мясистыми листочками, которое он любовно называл «денежным».

Не сказать, чтобы Принц сильно опечалился, но Мама неуловимо изменилась. От ее выдержанного лица, от спокойных, как всегда, движений и слов веяло чем-то горестным.

– Вы развелись из-за меня? – спросил Принц за ужином с непривычным для позднего времени медовым тортом.

– О нет, не думай так, – вздохнула Мама. – Мы с Эдуардом перестали понимать друг друга давно, до твоего у нас появления. В молодости очень любили друг друга… а поженились – и через несколько лет я в нем разочаровалась. Наверное, и Эдуард во мне. Но мы еще любили… еще долго надеялись, что все уладится, и пытались сохранить семью. Оказалось, напрасно… Он неплохой человек, незлой, умный, по-своему совестливый и порядочный, да ты и сам знаешь. Мы просто слишком разные.

Мама уставилась в окно на ближнее дерево, но, кажется, его не видела. Снова заговорила:

– Надеюсь, мой пример послужит тебе предостережением. Если ты, когда вырастешь, встретишь красивую девушку, и она вдруг покажется тебе лучшей в мире, не спеши с женитьбой, пока не присмотришься. Может обнаружиться, что она совсем не та, за кого ты принимал ее поначалу. Люди на первых порах всегда стремятся понравиться друг другу, а потом, в совместной жизни, в характерах супругов начинают проступать и раздражать их всякие мелочи. Досадные, обидные мелочи, не замеченные раньше, срастаются в снежный ком и ранят, и рушат… Так случается у взрослых, мой мальчик.

– Русалочка ничем меня не раздражает, – сказал Принц. – Я женюсь только на ней, когда вырасту и найду ее.

О фокуснике он уже не упоминал. Помедлив, добавил:

– Если найду.

Мама промолчала. Они оба не отличались большой разговорчивостью, мать и сын.

Эдуард Анатольевич сам настоял на алиментах и сам привозил Маме определенную сумму каждый месяц, но, насколько Принц знал, не интересовался его жизнью.

* * *

С человеком, давшим ему свою фамилию, он поговорил в последний раз, став почти взрослым юношей, в год окончания школы. Мизансцену дома застал такую: Мама неподвижно сидела в зале на диване, обняв колени, в наэлектризованном оцепенении, вызванном, очевидно, прошедшей без Принца ссорой; Эдуард Анатольевич, насвистывая молодежную песенку, плавно покачивался с пятки на носок у окна. Смотрел вниз на свой новый автомобиль. Во дворе Принц сразу обратил внимание на крутой «БМВ», красующийся у подъезда. Надвинув на лоб козырек кепки, в машине спал шофер. Очевидно, Эдуарду Анатольевичу удалось высоко взлететь на коммерческой «новорусской» волне.

Белокурые волосы его поредели и потеряли былое сияние, он располнел, но, несмотря на незнакомую корпулентность, выглядел по-прежнему красивым и здоровым. Мама, в свитере и старых «левайсах» Принца, казалась рядом с Эдуардом Анатольевичем подростком. В последнее время она сильно похудела, предпочла всем платьям-юбкам джинсы и перестала подкрашивать волосы, поэтому темно-русые с золотом пряди стали наполовину серебряными – седыми, что нравилось сыну. Наверное, только ему. Он любил ее, какой бы она ни была, и беспокоился за нее. Недавно врачи диагностировали у Мамы ишемическое заболевание сердца.

Беседовали не так уж долго, но за окном уже разыгралась маленькая трагедия дня и вечера. Крича голосами детей во дворе, день не хотел уступать, а вечер крался из углов и тихой сапой захватывал в тень все больше территории. Скоро гостиная утонула в сумерках и Принц включил свет.

– Уезжаю навсегда, – сказал Эдуард Анатольевич. – Вряд ли еще свидимся. Вот, принес деньги.

С этими словами он одну за другой выложил на стол перед Принцем три толстые пачки, и на лаке столешницы заиграли зеленовато-белые блики.

– Здесь довольно для учебы в приличном институте и приобретения настоящего дела. Дальше сам раскрутишься. А если выучишься на архитектора, как мечтал, деньги вам с Мамой все равно пригодятся. Их никогда не бывает много, они и крезам под мышками не жмут…

Мама слушала, упершись подбородком в джинсовые колени, и неприязненно думала, что муж и тут любуется собой…

Предупреждая невнятное движение Принца, Эдуард Анатольевич с горечью воскликнул:

– Не отказывайся! Я – торговец до мозга костей, «человек купи-продай», как утверждает твоя Мама… Возможно, так и есть, я не умею по-другому, но не привык оставаться кому-то обязанным. Это не просто деньги – это мой долг, сними его с меня, парень. Я не смог стать тебе отцом, хотя, видит Бог, искренне верил, что стану. Возьми, и я буду считать, что долг мною оплачен… и прощен.

– Спасибо, – поблагодарил Принц. Врач, обследовавший Маму, обмолвился о возможном хирургическом вмешательстве, а операции нынче дорого стоят…

Зеленые пачки месяц лежали в банке. В жестяной банке из-под чая на полке в кухонном шкафу. Когда в городе поползли слухи о квартирных кражах, Мама испугалась и переложила деньги в морозильную камеру. Полагала, что туда воры точно не сунутся.

При полной семье холодильник всегда был набит до отказа. Боязнь недоедания сидела у мужа Мамы в «печенках генов» – так он сам над собой шутил. Его бабушка жестоко голодала в войну. Поддатый после какого-то праздника, он однажды рассказывал о ней и плакал. Принц хорошо его понимал – у него тоже была когда-то бабушка…

Битая жизнью столовская повариха, бабушка Эдуарда Анатольевича представляла общество длинным столом: кому-то достается верхняя роскошь, обслуга довольствуется остатками, низший кухонный состав – объедками, иным и вовсе ничего не перепадает. Женщина, вырастившая внука одна, добросовестным ремнем вбила в него четкие позиции. Следуя им, Эдуард Анатольевич не доверял никому, полагался во всем на себя и не оставлял за собой ни долгов, ни следов…

Он испарился, как вечерняя дымка над озером, оставив ее, эту печальную дымку, в Маминых мыслях.

* * *

Что Принц, что Мама относились к столу без трепета: есть вкусненькое на обед – отлично, нет – переживем. Мама, правда, любила дорогой кофе, где-то заказывала и получала в бандеролях драгоценные зерна. Но врач категорически запретил кофе. Потом, учась в другом городе, Принц звонил Маме и первым делом спрашивал:

– Как себя чувствуешь? – а заканчивал разговор полумольбой-полутребованием: – Прошу тебя, кофе не пей!

– Ладно, – смеялась она. Слыша в смехе несвойственную ей натянутую кокетливость, он в отчаянии думал: «Лжет».

Мама, конечно, лгала. Без Принца она чувствовала себя одиноко. Кофе скрашивал бледные, безлюдные домашние выходные. В квартире уютно пахло горячим сладко-горьким шоколадом, как в то время, когда наваристый бульон и рыбный пирог ждали мужчин к обеду, а «отпускная» Мама, сидя перед телевизором, потягивала любимый напиток из большой, совсем не кофейной чашки. Теперь мужчин не было. Один уже не вернется – и пусть. Не сумела насадить супруга в семейное лоно огнем и мечом, как Екатерина Великая картофель… отболело, отпало. Второй мужчина… Мама любила своего мальчика той всеобъемлющей, тревожной любовью, что поражает женщину с первого взгляда. Раз и навсегда, независимо от того, родила мать ребенка несколько мгновений назад или впервые увидела его семилетним.

Мама сполна получала любовь сына в отражении. Он был для нее волшебным зеркалом. Она сама выправила, выпестовала, отшлифовала в Принце все светлое, что заложила в нем малоизвестная ей природа. Любая женщина в иные минуты кокетничает с зеркалом. Приятно же, если тебе твердят: «Ты на свете всех милее», даже если это неправда. Даже если ты знаешь, что на свете есть одна еще милее…