— Слушай, а как называется твой поселок? Ты, наверное, говорила, а у меня из головы вылетело!

На самом деле — не говорила. Даже и не знаю, почему. Я вообще не была большим любителем углубляться в этот вопрос, словно боялась, что когда-то выкинутую старую тряпку на меня наденут снова… как будто мое место рождения могло нести какой-то отпечаток. Это была совершенно необоснованная мысль, тем более для Ольги — я это хорошо понимала, но не собиралась нарушать традицию и теперь, оглушив ее совсем неожиданным заявлением, заставшим снова забыть о моем поселке:

— Так что, может, и правда Костика на день возьмем? Ну… типа шаг к примирению.

Ольга подпрыгнула на месте от счастья, захлопала в ладоши.

— Тогда лучше прямо завтра. Мария Павловна хотела по объявлениям пройтись, а у тебя же завтра рано пары заканчиваются?


Я даже не усомнилась в том, что сама она не хочет приглядывать за ребенком — нет, по ее версии развития событий этим должна заниматься я сама, а там, может быть, и воспылаю родственными чувствами к восьмилетнему пацану. Кстати, я вовсе не считала, что его нельзя оставить на денек и одного. Понятно, что вещи еще не перевезли и даже телевизора нет, но все равно это не повод, чтобы навязывать свое чадо посторонним людям. Но зато и для Ольги, и для отца все будет выглядеть так, что я сделала все возможное и невозможное.

В итоге я еще и нянькой стала, но и по этому поводу переживать не спешила. Это ж не младенец, которому подгузники менять — посидит себе спокойненько перед телеком несколько часов, с меня убудет, что ли?

Отец привел Костика прямо к институту в оговоренное время. Решили, что созвонимся только вечером. Но если что-то случится, то он, конечно, всегда на связи.

Пацаненок уже вчера произвел на меня неплохое впечатление — он вообще ни одного слова не произнес! С таким водиться — одно удовольствие. Мы молча ехали на трамвае, так же молча добрались и до квартиры Руслана. И только там я решила проявить гостеприимство:

— Разувайся, заходи. Есть хочешь?

Он не успел ответить, поскольку к нам вышел Антон — взъерошенный и заспанный. Наверное, сегодня один из тех редких выходных, что он себе сам устраивает.

— Ого. Да я смотрю, нос — это у вас семейное! Привет, — он зачем-то протянул мальчику руку. — Антон.

— Константин, — серьезно ответил ему тот.

Судя по всему, Антон не слишком против такого гостя, но уточнить все же следовало, и лучше сразу с наездом:

— Это идея твоей сестры! Так что не надо на меня так зыркать!

— Да кто на тебя вообще зыркал, поварешка! — не растерялся и он, а потом добавил спокойнее: — Знаю. Оля мне наказала быть паинькой.

Я усмехнулась и ответила — скорее, самой себе:

— А-а, ну теперь понятно, почему до сих пор не прозвучало ни одной матершинной истерики…

Я накормила обоих обедом, и Антон, действительно, вел себя как никогда прилично. Они даже разговаривать между собой нашли о чем. Потом мы переместились в зал, а Антон после долгих поисков в своей комнате притащил какие-то детские кубики, которые тут же вывалил на белоснежный ковер.

— Эй! — возмутился Костя. — По-твоему, мне три годика, что ли?

— Я вообще без понятия, сколько тебе годиков!

— Ты бы мне лучше компьютер дал или планшет какой!

— Вот же обнаглевший Бубликов, а! Тоже семейная черта?

Их дальнейшую научную дискуссию я не дослушала, потому что отвлеклась на телефонный вызов. Нашему отличнику срочно понадобились его же лекции! Я их уже откопировала, но такая срочность, конечно, была только поводом для встречи в неформальной обстановке. Если вам повезло родиться натуральной блондинкой с удачным разрезом глаз, то для вас всегда найдутся нужные конспекты, но, к сожалению, придется хотя бы изредка еще и выражать признательность прыщавым отличникам. Конечно, он ни на что не надеялся, но и грубить ему мне было не с руки — не сейчас, еще не все лекции он мне передал.

Антон оценил задумчивость на моем лице и поднялся с пола.

— Эй, а мне что делать? — возмутился пацан.

— Собирай слово «Вечность», и пока не соберешь, чтоб я тебя не видел и не слышал!

Тот только фыркнул:

— Да целуйтесь тут! Я что же, не понимаю, что ли, что у вас любовь-морковь?

Мое мнение о нем уже заметно ухудшилось, но до вечера он, похоже, успеет еще несколько раз побить собственные рекорды.

Я объяснила Антону ситуацию, но он неожиданно легко предложил:

— Оставляй своего Костика тут. Я присмотрю.

На самом деле, я хотела мальчишку взять с собой, а Антона попросить подвезти нас хотя бы до кафе, где была назначена встреча. Но его заявление меня обескуражило:

— Ты?! Присмотришь?

Он словно даже изумился моему недоверию:

— А что? Я, по-твоему, человек, который способен издеваться над ребенком? Или что? Я могу напоить его вискарем, чтобы поржать? Залепить подзатыльник, если меня что-то не устроит? Включить ему порнушку?

Если честно, вопросы риторические, но я ответила:

— Вообще-то, да!

Антон рассмеялся и неожиданно обнял меня, быстро оглянувшись назад и убедившись, что Костя нас видеть не может. Потом и поцеловал — у нас этим часто споры прерывались, так что ничего удивительного.

— Давай, Алин, дуй флиртовать со своим очкариком, а воспитание детей доверь мне.

После этого почему-то было легко согласиться. В кафе я высидела положенный по нормам приличия час, отулыбалась, насколько могла себя заставить, но потом все же сослалась на необходимость вернуться домой. Конечно, посторонним я о своей работе и месте жительства не сообщала, поэтому придумала, что мне нужно срочно посидеть с младшим братом. Только потом сообразила, что в этом оправдании есть и толика правды.

Как ни странно, но к моему возвращению все были живы и здоровы, а кубики на полу были выложены в ровнехонькое «Вечность». Костик сидел рядом с Антоном на диване и играл на планшете, даже не удостоив меня взглядом. Настоящая семейная идиллия! А я словно подсознательно ожидала, что без светопреставления не обойдется.

Оказалось, что Руслан с Ольгой решили сегодня поужинать в ресторане, поэтому мы и вечер были вынуждены проводить втроем. Но никакого напряжения эта мысль уже не вызывала — мне даже делать ничего не приходилось, потому что Антон постоянно находил для ребенка какое-то занятие. И на этот раз даже обошлось без косячков и прочих заначек.

Мы уже досматривали фильм, когда Костик неожиданно заявил:

— Ну вот сколько можно сидеть перед телеком, старперы? — никогда не думала, что дети вообще способны устать от телевизора. Нам прямо уникум какой-то достался. — Пойдемте куда-нибудь, погуляем!

Мы с заведующим детского сада недоуменно переглянулись, а я даже плечами пожала.

— Куда? — озвучил Антон насущный вопрос.

— В торговый центр! — снова ошеломил Костя. — Купите мне что-нибудь! Книжку там… или мороженое!

Вот тут наступило самое время Антону проявить себя во всей красе, но он вдруг согласился:

— Книжку? Серьезно? Ну поехали…

А это значило, что и мне придется составлять им компанию.

Уверена, что мальчика притягивала в это место отнюдь не книжка, это был просто предлог. Он вел себя словно в парке аттракционов, с настоящим восхищением разглядывая яркие рекламы и пестрящие разнообразием витрины. И хоть к тому моменту он уже успел обнажить перед нами всю свою наглость, но в торговом центре ничего не просил, наслаждаясь какими-то внутренними переживаниями. Антон все же купил ему выбранную книгу, в очередной раз удивив меня приступом щедрости, ему отчаянно несвойственной. Вполне возможно, что Костик просто угадал с запросом и каким-то образом зацепил этим литературного агента, но подарок свой все же получил. А уж в пиццерии на четвертом этаже он стал совершенно счастливым. Я не удивлюсь, если он сегодня заявит отцу, что теперь хочет жить с «любимой сестренкой».

В общем, благодаря Антону, день выдался неплохим. Я даже могла не задумываться о своем раздражении, потому что мне не пришлось слишком много общаться с Костей. Когда он убежал за очередной порцией мороженого, я пододвинула свой стул ближе к Антону и положила руку на его плечо.

— Спасибо, что сегодня ты не такой мудак, как обычно.

Он тоже повернулся ко мне, улыбаясь. Провел пальцем по щеке:

— Должна будешь.

После этого легко коснулся губами кончика моего носа. Но меня это с мысли не сбило, особенно когда он этим будто намекнул, чего от меня ждет в знак благодарности:

— За что?!

Он притворно округлил глаза, передразнивая мое возмущение:

— За то, что помог тебе. Тебя аж всю трясет, когда ты на Костю смотришь. Хотя не он разбил твою семью…

Я с грохотом отодвинула стул на прежнее место.

— Да много ты понимаешь!

— Да уж побольше твоего! — теперь он уже тоже начинал вскипать. — Злишься на отца — так пойди и выскажи ему все, разберитесь уже! А ты словно упиваешься своей ненавистью, перенося ее даже на ребенка!

Я вскочила на ноги, он тоже поднялся. Наши милые разговоры обычно не были тихими, поэтому и другие посетители начали с интересом за нами наблюдать. Это несколько умерило мой пыл, поэтому я остановила себя от порыва высказаться по полной программе. Но он не прав! Ему, выросшему в полной богатенькой семье, просто непонятны эмоции тех, кто рос в другой обстановке.

— А где он?

После этого вопроса я моментально забыла, что хотела сказать, и тоже заозиралась по сторонам.

— Костя! — позвала я и повторила уже громче: — Костя!

Мужчина, сидевший возле двери, подсказал, что мальчик куда-то ушел.

— Так, будь здесь, — распорядился Антон. — Возможно, он сюда вернется, а я по центру пробегусь.

Сидеть мне было невыносимо, поэтому я просто шагала туда-сюда, постоянно выглядывая в коридор, а потом возвращаясь в пиццерию. Услышала от одной из дамочек отчетливое:

— Ну и мамаши пошли! Понарожают, а потом не смотрят!

Интересно, я выгляжу, как мамаша восьмилетнего ребенка? Это каким же местом? Сидят тут, клуши, уже целую историю выдумали с подозреваемыми и полной системой наказаний. Пресвятая Инквизиция. Но спорить с ними у меня сил не было, потому что заботил меня тот малюсенький процентик, в котором они были правы.

Минута сменяла другую, а за ней третью, четвертую, пока я не перестала считать. Я потеряла пацана. И пусть еще утром мне хотелось прибить его на месте, но терять я его совсем не собиралась! Что я скажу его родителям? И телефон, словно отзываясь на мои мысли, тут же затрещал.

— Алина! Ну как вы там? Скажи адрес, мы приедем, чтобы Костю забрать…

Кажется, я никогда до сих пор не испытывала таких мучительных позывов совести, а теперь даже ощутила, где именно она находится — в районе груди, больно давящая ребра изнутри.

— Мы… в пиццерии. Посидим еще. Я потом тебе перезвоню…

Я даже не расслышала, что он ответил, из-за все усиливающейся паники. Зал постепенно пустел — совсем немного времени осталось до закрытия. Ко мне пару раз подходили работники, но тут же отходили, оценив выражение моего лица. Как же я надеялась на то, что мальчишка — не полный придурок! Что он не покинул здание торгового центра… А иначе Антон его не найдет. Только бы нашелся… И я больше никогда не возьмусь приглядывать за чужим ребенком, пусть хоть сотня Оль вопит об этом на все голоса!

Я снова ринулась к выходу в общий коридор, прислушиваясь к звукам пустеющего здания. Но наконец-то голоса начали приближаться. Я с отступающей тяжестью разглядывала двух охранников и Антона, который тащил за шкирку вопящего Костю. Я не кинулась к ребенку только потому, что не смогла определиться с намерением — обнять от облегчения или ударить за переживания.

— Он в отделе электроники пытался телефон стащить! — оповестил Антон, но почему-то не слишком рассерженным тоном. — Его там задержали… до выяснения.

Охранники не были такими же спокойными, но, к счастью, не стали вызывать полицию, а ограничились только просветительской речью о морали и нравственности. Наверное, тоже спешили домой. Мы с Антоном, понуро опустив головы, выслушали каждое их слово, думая о том, что смирение — вполне достойная цена за свободу.

Но полное облегчение я почувствовала только когда передала малолетнего преступника в руки его матери. И этот паршивец, ничуть не стесняясь и даже не дождавшись, когда я уйду, начал рассказывать о том, какой у меня «прикольный жених». Это ж не ребенок — это исчадие ада! Даже и не знаю, почему Антон поддался его просьбе не рассказывать о его проделке родителям и даже убедил в этом меня.