– Ух ты, – глупо ухмыльнулась Маша. Ее настроению сейчас больше соответствовала пьянка в ближайшем клубе, такая, чтобы до полного беспамятства, а вовсе не чтение какой-то книги. Да еще, похоже, Людвиг собирался устроить декламацию своей нетленки: он шлепнул на стол кипу листов и деловито прокашлялся.

Интеллигентный человек всю жизнь вынужден страдать от последствий чрезмерно правильного воспитания. Маша давным-давно поняла, что дипломатия слишком сложное искусство, чтобы пытаться им овладеть и пользоваться без ущерба для собственной психики. Если вы терпите рядом с собой зануду, разглагольствующего на абсолютно неинтересные вам темы и ежедневно крадущего минуты и часы вашего драгоценного времени, то это уже глупость, а не воспитание. Никто не обязан латать прорехи в чужих недоработках, и если вышеупомянутому зануде не привили в детстве чувство меры и такта, то окружающие точно не обязаны компенсировать чужие просчеты. Если кому-то кажется, что подробное изложение симптомов начинающейся у него простуды, описание некупленной кофточки, рассказ про соседей и ремонт или пересказ предыдущих ста шестидесяти серий пропущенного вами фильма собеседнику безумно интересны, то следует его разубедить, дабы сэкономить и свое, и его время. Вам кажется, что это неприлично и надо обязательно поддержать диалог? Запомните: вам это только кажется. Вы обманываете зануду, дезориентируете его, создавая видимость разговора, на всем протяжении которого строите сами себе рожи, представляя оппонента то тонущим в море среди акульей стаи, то воткнутым сосулькой в сугроб далеко за полярным кругом. И ненавидите себя за мягкотелость.

Маша «мягкотелой» уже не была, но некоторая заинтересованность в продолжении общения с писателем Людвигом хотя бы на этот вечер у нее имелась, поэтому она, мило улыбнувшись, перебила его на вдохе:

– Я столько слышала про эту книгу.

– От кого? – напрягся Людвиг, трепетно прижав к груди рукопись.

Тут же вспомнив презрительно брошенное в курилке кем-то из менеджеров «когда мужику совсем нечем похвастаться и нечего показать, он переквалифицируется в писатели и начинает делать вид, что все земное ему чуждо», Маша вдохновенно соврала:

– Так весь офис гордится, что у нас настоящий писатель работает.

Эта совершенно топорная лесть Людвига не смутила. Он понимающе кивнул и пообещал:

– Я никогда не забуду своих первых поклонников.

– Людвиг, а можно я сначала познакомлюсь с тобой поближе? В смысле – до чтения книги. Для меня это важно, – проникновенно спросила Маша.

– Понимаю, – он деловито оглядел «поклонницу таланта» и одернул кургузый пиджачок. – Какие будут предложения?

Маше хотелось выпить. То есть не просто выпить, а напиться так, чтобы все проблемы, сомнения и горести захлебнулись. Но предлагать это приличному человеку, будущему, можно сказать, гению, было никак нельзя. Как ни странно, выпить ей хотелось непременно в компании представителя противоположного пола, хотя проще было пригласить на девичник Гусеву с Шульгиной, и им же поплакаться. Наверное, подсознание противилось обсуждению личной жизни с подругами, а, кроме того, наличие рядом хоть и писателя, но некоторым образом все же мужчины, казалось эквивалентом возможного наличия рядом с ее мужем какой-то женщины. Запутавшись в психологических обоснованиях своего поведения, Маша решительно сдула челку и встала:

– Прокати нас, Петруша, на тракторе!

Наверное, у кого-то из присутствующих были временные проблемы с чувством юмора. Вполне возможно, что у обоих. Во всяком случае, Людвиг застыл с выражением крайнего недоумения на лице.

– Я имела в виду, – любезно пояснила Маша, – что давай поедем куда глаза глядят. А по пути сообразим.

Как выяснилось, глаза Людвига глядели в метро.

Когда пара миновала парковку, Маша с ужасом поняла, что грядет поездка на общественном транспорте. Настроение было ужасным, и душа требовала комфорта, а вовсе не борьбы за место в вагоне. Автомобиль казался Маше естественным атрибутом любого мужчины, как брюки или галстук. Собственно, и Людвиг рассматривался именно в тандеме с четырехколесным другом: проехаться с музыкой, пококетничать, то есть – провести время без пользы, но хотя бы с удобствами. Так интеллигент, рвущийся на природу, желающий слушать на рассвете пение птиц и дышать свежим воздухом, забывает об отсутствии в вожделенном месте благ цивилизации.

Людвиг оказался старой хибарой с удобствами во дворе.

Мало того, что всю дорогу он излагал концепцию какого-то задуманного им «сиквела», призванного потрясти литературную общественность, так еще и денег на приличное кафе ему оказалось жалко. Концепцию Маша благосклонно выслушала, поскольку поезд ревел, как бешеный бизон, заглушая клекот Людвига, а вот культурную программу не одобрила.

На одной из станций Людвиг вдруг начал продираться к выходу, и спутница вынуждена была последовать за ним. Писатель двигался уверенно и, казалось, совершенно ушел в свой монолог, не замечая Машиных едких реплик. Скорость движения пары стала выше средней, и Маша, окончательно запыхавшись, дернула кавалера за локоть:

– Куда бежим?

– А куда ты хочешь?

– С тобой, Людвиг, куда угодно, но ты так целеустремленно таранишь встречный поток, что я просто решила уточнить, куда мы так торопимся. Может быть, осознание конечной цели придаст мне сил.

– Я домой иду, – пожал плечами рыцарь.

– А я что? Провожаю тебя, что ли? – ошарашенно спросила Маша.

Такого поворота событий она никак не ожидала. Безусловно, общество мужчины ей было сегодня просто необходимо. И других кандидатур, кроме слегка поехавшего на почве своей неординарности Людвига, в пределах видимости не было. То есть, конечно, были, хотя Людвиг подходил больше других из соображений безопасности и отсутствия ненужных последствий. Но не до такой же степени!

– Если хочешь, можем куда-нибудь зайти, – великодушно предложил гений.

«Это ж он мне одолжение делает! – внезапно озарило Машу. – Тоже мне, звезда окраин! Снизошел до фанатки, решил облагодетельствовать! Вот идиот».

– Только я не люблю пафосных мест, – на всякий случай предупредил спутник.

– Пафосных – это каких?

– Дорогих. Нецелесообразно тратить деньги для того, чтобы скрасить общение двух интересных друг другу людей. Люди сами по себе украшают любое место.

Видимо, это было своеобразное обоснование Людвига желания сэкономить на поклоннице. Действительно: пусть довольствуется обществом кумира, а то еще и корми ее…

Кафе потрясало аскетизмом, и в том, что более «непафосных» мест в округе просто нет, сомневаться не приходилось.

«Зачем я в это ввязалась?» – тоскливо подумалось Маше. Вечер обещал быть скучным.


– Вам просили передать, – официант с почтительным полупоклоном поставил перед Дианой Аркадьевной корзину с фруктами, из вороха которых угрожающе высовывалось горлышко винной бутылки. Оно, словно дуло, уставилось на удивленную даму.

– От кого? – капризно протянула мадам Кузнецова. В душе ворохнулась надежда, что где-то рядом, виновато втянув голову в плечи, топчется загулявший супруг. И тогда – конец страху безденежья, конец гнетущему одиночеству, которое не скрасить ничем: ни болтовней с подругами, ни походами по магазинам, ни ужинами в дорогих ресторанах.

Это одиночество было позорно, словно лишай, прикрытый шляпой, снимать которую нельзя ни при каких обстоятельствах. В чем она провинилась? В том, что постарела? Почему для некоторых мужчин первые морщины и седина супруги оказываются такой же неожиданностью, как гололед и снег зимой для городского жилищного хозяйства? Да, удивительно, но жены не молодеют, зато где-то всегда найдется молоденькая и свеженькая, если поискать. Если поискать… Удивительно, но такие надежные, такие достойные, такие любимые мужья однажды вдруг решают-таки поискать. А как известно, кто ищет, тот всегда найдет.

И надо ж такому случиться, что именно сейчас, когда так нужна поддержка, рядом не оказалось ни одного мужского плеча. Предыдущий ухажер пожелал расстаться, так как его собственная супруга что-то пронюхала. Или же это был лишь предлог сказать «прощай»?

Так или иначе, его телефон был стерт из записной книжки. А попытка поближе познакомиться с новым массажистом в салоне красоты потерпела фиаско: красавчик то ли слишком ценил хлебное рабочее место, то ли предпочитал молоденьких, но на все заигрывания клиентки отвечал сдержанной тактичной улыбкой. Таким образом, Диана Аркадьевна, привыкшая к мужскому вниманию, оказалась не просто брошена мужем, но еще и временно изолирована от каких бы то ни было кавалеров, заинтересовать которых, находясь в столь сильном «раздрае» чувств, не представлялось возможным. И тут такой сюрприз…

– Вон тот джентльмен, – официант указал на дальний столик в углу.

Разглядеть мужчину в деталях не получилось, с возрастом зрение у Дианы Аркадьевны стало хуже, а очки ей не шли. Благосклонно кивнув нечеткому силуэту и вежливо улыбнувшись, она отвернулась. В любом случае, за тем столиком был не Максим, уж его грузную фигуру отставная супруга узнала бы и без очков. Удивительно, но Диана Аркадьевна вдруг ощутила необычайный прилив сил и необъяснимое, почти юношеское волнение. Жизнь наполнилась сочными красками и ощущениями, как темная комната наполняется светом после щелчка выключателя. Размытые контуры будущего приобрели четкие очертания.

– Вы позволите? – мягкий мужественный баритон вежливо и чувственно остановил бешеную пляску ее мыслей.

Едва сдержавшись, чтобы самостоятельно не выдвинуть для него стул, Диана Аркадьевна обстоятельно осмотрела кавалера, чуть не задохнувшись от восторга: высокий, крупный, темноволосый плейбой лет сорока. К ногам такого тетки должны падать пачками.

«А я еще ничего! – хвастливо подумала мадам Кузнецова. – Вон, как глазами ест».

Она выпятила скромных размеров бюст, задрапированный дорогим платьем с тщательно продуманным декольте, и великодушно махнула ручкой, позволив занять место рядом.

– Олег Ленский, – представился мужчина, буквально пожирая глазами собеседницу.

– Диана, просто Диана, – хихикнула Диана Аркадьевна, кокетливо опустив глазки. Она ценила себя достаточно высоко, чтобы не смутиться от столь откровенных взглядов, а принять их как должное.

Как часто женщины шарахаются от комплиментов, более адекватно реагируя на оскорбления. Дефицит мужчин и картонные образы экранных красавиц с тщательно заретушированными дефектами развили в современных дамах массу комплексов. Поэтому на неласковое «Куда села, корова?» или «Вот дура!» мало какая современная женщина промолчит в ответ, наградив оппонента не менее «лестными» характеристиками и утопив в презрении. Зато фраза «Вы сегодня потрясающе выглядите» в устах коллеги по работе или соседа вызовет ступор, смятение и тревожные раздумья: «Чего ему надо на самом деле?»

Чтобы уметь принимать комплименты с королевской благосклонностью, надо и ценить себя не ниже, чем королева. Мадам Кузнецова по внутреннему мироощущению была императрицей среди королев и луной среди звезд. Поэтому смятение у нее вызывали лишь мысли о возможных перспективах развития отношений. Насмотревшаяся мыльных сериалов дама моментально представила, как, блистая на очередном светском рауте, идет под руку с Олегом мимо бывшего супруга, мнущегося в обществе перекрашенной деревенской буренки без манер и воспитания. По сюжету, он должен немедленно бросить свою прыщавую нимфу и резвым козликом поскакать за Дианой Аркадьевной, вымаливая прощение. А она, конечно же, не простит и не согласится, поскольку Олег молод, красив и… богат?

– Кстати, – Диана Аркадьевна, напустив во взгляд романтичной бесшабашности, наивно улыбнулась: – Я раньше вас не встречала. А это странно, так как я знаю почти всех в обществе.

Это был вопрос, который Ленский то ли не понял, то ли не желал понимать, так как не относился к вышеупомянутому «избранному обществу». Диана Аркадьевна досадливо топнула ножкой. Ореол вокруг собеседника потускнел. Красивый мужчина – всего лишь воздушный шарик, который запросто может лопнуть, сдуться или улететь, если к концу ниточки не привязан кошелек.

– Надеюсь, я вас не компрометирую? – он проникновенно накрыл ее руку своей лапой.

«Ногти чистые, ухоженные, – отметила про себя Диана Аркадьевна. – Похоже, все же приличный человек».

– Вам виднее, – она очаровательно вздохнула, колыхнув драпировкой. – Надеюсь, что нет.

Глава 20

Алексей был дома. То, что ничего со вчерашней ночи не изменилось, стало ясно, едва только муж открыл двери. Он тут же молча скрылся в глубине квартиры, оставив Машу в темной прихожей. Нянька еще не ушла. Ее куртка болталась на вешалке.

– Вот это лишнее, – пробормотала себе под нос Маша, едва не забодав гардероб. Равновесие вело себя непредсказуемо, то бросая ее на произвол судьбы, то возвращаясь. Тапки тоже скакали перед глазами как две полоумные блохи, уворачиваясь от ее рук. Устало осев на пол, Маша прислушалась к веселью, царившему в детской. Уровень алкоголя в организме был доведен до такой кондиции, когда хозяйка вроде и понимает, что пьяна, и даже переживает по этому поводу, но сделать ничего не может.