— Ну, Фредерик, в какое безрассудство ты влип на этот раз?

Мэг почувствовала, как окаменела рука графа, поддерживавшая ее под локоть. Он резко обернулся: у стены в старомодном, изысканно украшенном паланкине сидела седовласая дама. Меж поручней, спереди и сзади, неподвижно, как статуи, стояли два носильщика в алых ливреях, расшитых серебром. Дверца паланкина была открыта, и Мэг увидела, что дама одета во все черное, однако наряд ее был сшит из дорогого шелка и украшен черным янтарем. Из-под черной шелковой шляпы с обшитыми рюшами полями выбивались серебристые локоны. Глаза светились знакомым желтоватым огнем и придавали ее морщинистому лицу сходство с ястребом.

— Ваша светлость, какой сюрприз! — Мэг никогда в жизни не слышала такой издевательской интонации.

Старуха и глазом не моргнула, лишь перевела свой ястребиный взор на Мэг:

— Бедное мое дитя, вы поступили весьма неразумно, какой бы насущной ни была нужда…

Прежде чем Мэг смогла произнести хоть слово, граф сказал:

— Минерва — благородная дама, а теперь она моя графиня, ваша светлость. Я требую полного к ней уважения.

Дворецкий откашлялся.

— Вдовствующая герцогиня привезла с собой багаж, милорд. — Он указал на кучу чемоданов и шляпных коробок, сложенных поодаль в углу.

— Ты собираешься выкинуть меня на улицу, Фредерик?

— И в мыслях не имею.

Мэг была рада, что граф не отказывает бабушке в ночлеге хотя бы на предстоящую ночь. Граф между тем продолжал:

— Я прикажу со всей заботливостью взять вас и препроводить вместе с вашими пожитками в «Квиллер».

В гостиницу?

— Но, милорд… — запротестовала было Мэг.

— Не надо, — сказал граф тихо, чтобы было слышно только ей, не сводя при этом взгляда с дамы в паланкине. Странным образом он напоминал в этот момент загнанного зверя, напряженно следящего за беснующимися вокруг гончими.

Казалось, герцогиня не заслуживает такого гнева. В конце концов, этот брак на самом деле был безрассудством, и Мэг никогда бы на него не пошла, если бы недействительно чрезвычайные обстоятельства.

Внезапно граф достал лорнет и поднес его к глазам.

— Кузина Дафна! Ты тоже здесь?

Мэг только теперь заметила молодую женщину, стоявшую подле паланкина, хотя та и была шикарно одета — в дорогой длинный жакет, отороченный мехом, и широкую шляпу, изобильно украшенную перьями. Ее худое бледное личико утопало в этом роскошном одеянии. Если граф всегда занимал собой все видимое пространство, то кузина Дафна, казалось, не занимала и той доли, что была ей отведена природой.

Но почему голос графа звучал так язвительно?

Дама вздернула подбородок, ее бледные губы дрожали.

— А почему бы мне здесь и не быть? — Она вынула левую руку из необъятной меховой муфты, и на ее пальце сверкнуло старинное кольцо с огромным изумрудом. — Я ведь ношу обручальное кольцо Торренсов.

Мэг вскрикнула, но муж остановил ее:

— Я не обручен и никогда не был с ней обручен.

— Мы должны были сегодня пожениться! — заявила кузина Дафна.

— Ты ошибаешься.

— Это всегда было известно. Герцогиня сказала…

— Иногда даже вдовствующая герцогиня Дейнджерфилд ошибается. Прингл…

— Развратник! — огрызнулась герцогиня. — Ты играл с Дафной в колыбели.

— Если я делал что-то недозволенное, это вина моей няни.

— Саксонхерст! — завопила Дафна, покрывшись красными пятнами. — Ты мерзавец.

— Господи, Дафна, — он снова уставился на нее в лорнет, — ты стала совсем красной. Что же такого я делал с тобой в колыбели? Должен заметить, что столь ранней зрелостью мне следовало бы гордиться. Прингл…

— Гнусный невежа!

Мэг в ужасе воскликнула:

— Милорд!

— Молчите, — одернул ее граф. — Прингл, я не привык к тому, чтобы игнорировали мои распоряжения.

— Милорд! — громко воскликнул дворецкий, чтобы призвать всех к вниманию. — Вы хотите, чтобы герцогиня переехала?

— Мне казалось, я несколько минут назад уже ясно дал это понять.

Герцогиня и граф неотрывно и пристально смотрели друг на друга.

— Я не принимаю твоего решения выбросить меня из этого дома, Фредерик.

— Она отпустила свои кареты, милорд.

— Тогда отвезите ее в моих.

— Я не уеду. Стоять на месте! — крикнула герцогиня носильщикам.

— Возьмите, если понадобится, все мои кареты, — приказал граф, — и вынесите отсюда все вещи, это относится и к герцогине с леди Дафной.

— Саксонхерст! — воскликнула леди Дафна. — Даже ты не можешь…

— А вот увидишь.

— Милорд, — запротестовала Мэг. — Сейчас рождественские праздники…

— Придержите язык.

Напуганная, Мэг бросилась назад и обняла за плечи близнецов. Что она натворила, привезя сюда свою семью?

Слуги кинулись выполнять распоряжение, действительно вынесли багаж из вестибюля и были уже готовы также вынести паланкин, но герцогиня сама захлопнула дверцу и приказала носильщикам двигаться. Вцепившаяся в нижний край полуопущенного окошка рука напоминала лапу хищной птицы с когтями. Кузина Дафна с негнущейся спиной торжественно двинулась рядом.

Когда паланкин проносили мимо графа, она, сверкнув глазами, сказала:

— Ты не заслуживаешь даже презрения, Саксонхерст.

— Тогда какого черта ты хотела выйти за меня замуж?

— Только ради герцогини. Ты причинил ей ужасную боль.

— Ты хочешь сказать, что не вожделеешь моего тела? Даже после наших игр в колыбели?

— Ты мне отвратителен!

— Думаю, это несправедливо — корить меня моим детским опытом. Уверяю тебя, что теперь…

— Ноги моей больше не будет в твоем доме! — Она стремительно бросилась к выходу, но граф, вытянув руку, остановил ее и приблизился к паланкину.

— Могу я надеяться, что это и ваше решение, ваша светлость?

Вдова подняла на него взгляд христианской мученицы, только более свирепый.

— Клянусь тебе в этом всем святым, Фредерик. Я и так никогда не забуду этот визит.

Саксонхерст вдруг обернулся, схватил Мэг за руку и притянул к себе.

— Я не представил вас должным образом, не правда ли? Минерва, леди Саксонхерст, познакомьтесь с матерью моей матери, вдовствующей герцогиней Дейнджерфилд, и моей кузиной леди Дафной Григг.

Герцогиня подняла на Мэг взор, исполненный глубокой скорби. Поведение графа и в самом деле оставляло желать лучшего. Хоть он и не являлся душевнобольным, но определенно был неуравновешен и нетерпимо груб.

— Я не могу с чистым сердцем приветствовать ваше появление в семье. — Ястребиный взор герцогини оценивающе и неодобрительно скользнул по одежде Мэг. — Вы явно не соответствуете столь высокому положению и едва ли сумеете образумить Саксонхерста и уберечь от ошибок. Но отречься от семьи я тоже не могу. Если вам понадобится совет, приходите ко мне. Я буду в городе до Двенадцатой ночи, скорее всего в гостинице «Квиллер». Что ж, Фредерик, если позволишь, мы поступим так, как ты желаешь, и покинем этот безалаберный дом.

Граф резко отступил назад. Слуги снова подняли паланкин, который, как теперь разглядела Мэг, был украшен герцогской короной на крыше и стоящим на задних лапах львом на дверце, и вынесли его из дома.

Лев и единорог, сражающиеся за корону. Наверху, внизу — повсюду в этом городе Мэг чувствовала себя так, словно оказалась между двумя дерущимися хищниками. Что же происходит, Господи помилуй?

Дафна не была невестой графа, и герцогиня должна это знать. Сьюзи была права, предположив, что герцогиня найдет графу неподходящую жену. Однако особенно ужасным было то, что дама, по всей видимости, считала, что Мэг нуждается в перевоспитании.

Но независимо от того, что стоит между ними, негоже отказывать родственниками в гостеприимстве, тем более в такое время года. Ощутив легкий озноб, Мэг вспомнила, что ее супруг ни разу не назвал герцогиню бабушкой.

— Она вас расстроила, — проговорил граф. Мэг вглядывалась в него, ища признаки безумия, но видела лишь глянец воспитанности.

— Я действительно не подхожу на роль графской супруги.

Он отвел от глаз лорнет.

— Тому, что вам необходимо знать, вы научитесь. — Как только закрылась дверь за отбывшими гостьями, сердитый, злой мужчина исчез, как иней под солнцем. — Здешняя прислуга, хоть все они как один плуты и мошенники, дело свое знает и будет о вас заботиться.

— Но…

— Герцогини вам бояться не следует. А особенно не следует бегать к ней в «Квиллер» за советами. Я категорически запрещаю вам это.

Мэг видела, что он не шутит.

— Итак, — сказал граф, расточая улыбки и сияя глазами, — давайте приступим к обеду, пока близнецы не умерли с голоду.

Слуги подошли, чтобы помочь им снять верхнюю одежду, и понесли ее прочь так, словно каждый предмет был сшит из бесценных бархатов и шелков.

— А где Брэк? — спросил вдруг граф, отчего Мэг напряглась, не зная, кого еще ей предстоит здесь увидеть.

— Мы закрыли его от греха подальше, милорд, — ответил дворецкий, и в тот же момент огромный зверь с оскаленными зубами влетел в вестибюль.

— Сидеть! — повелительно сказал граф, и пес моментально остановился и сел на задние лапы, однако продолжал скалиться, словно тоже умирал с голоду. Это был самый безобразный пес, какого доводилось видеть Мэг, — лохматый, серо-коричневый.

К ее великому удивлению, граф подошел, присел на корточки перед животным и ласково погладил его. Она заметила, что собачий хвост начал отбивать барабанную дробь, словно пес хотел расколотить кафельные плитки, которыми был облицован пол.

Какая странная для аристократа собака! Сопоставляя эту картину с чудовищной сценой, которую он устроил своей бабушке, Мэг начала серьезно сомневаться в умственном здоровье мужа.

Поднявшись, граф сказал собаке:

— Пойди познакомься с новыми членами семьи. Они не сделают тебе ничего плохого.

«Они не сделают тебе ничего плохого»! Граф подвел пса к Мэг:

— Это моя графиня. Поприветствуй ее как подобает джентльмену, Брэк.

Песий хвост перестал ходить ходуном, собака села и протянула Мэг лапу.

Мэг заставила себя пожать ее.

— Доброе утро, Брэк.

Пес продолжал скалиться.

— У него деформирована челюсть, — объяснил граф. — Не обращайте внимания на его зубы. Он страшный трус и никогда ни на кого не набросится.

Затем граф представил Брэка родне Мэг, и было видно, что он старается успокоить собаку, а не детей.

— Надеюсь, ему будет хорошо с вами, только не дразните его. И не бойтесь, что он вас обидит, — он никогда этого не сделает, — сказал он.

Мэг очень хотелось спросить, зачем он держит такого чудовищно уродливого пса, но она сдержалась. Вероятно, это тоже род безумия, но он внушал надежду, что граф проявит снисходительность и к новой обузе, которую взвалил на себя.

Теперь, когда пес был явно ублажен, граф подхватил Мэг под руку и повел в комнату, но остановился на полдороге, так как поспешно подбежавший лакей зашептал что-то ему на ухо.

Ну что еще? Мэг оглянулась, чтобы убедиться, что ее братья и сестры не расстроены всей этой кутерьмой. Лора с улыбкой закатила глаза, близнецы с некоторой опаской пытались завязать дружеские отношения со скалящимся псом, Джереми изучал греческую статую, стоявшую в нише. Похоже, ни один из них не был так расстроен, как она.

Конечно, им ведь не предстоит сегодня ночью делить постель с этим странным человеком. Почему, ну почему она не позволила ему поиграть в охоту, как он хотел? Вероятно, ей удалось бы несколько недель, а то и месяцев избегать капкана!

Граф отдал слугам какие-то распоряжения, после чего повел свое стадо в столовую. Мэг порадовалась, увидев, что пес остался снаружи, и решила, что воспитанность собаки — заслуга графа.

Великолепный стол был накрыт на семь персон. Мэг услышала, как Рейчел прошептала Ричарду:

— Посмотри, золото!

В центре стола действительно стояло два золотых блюда с фруктами и орехами. Это было уже слишком. Мэг взглянула на потрясенных близнецов.

— Ричард и Рейчел обычно не…

— Не сидят за столом со взрослыми? Но сегодня особенный день. Все садитесь!

Мэг заняла место справа от графа, но не спускала тревожного взгляда с детей. Они глазели на немыслимое изобилие стола так, словно оно могло исчезнуть, стоило им только моргнуть. «Кончится тем, что они объедятся», — с уверенностью подумала Мэг.

Вошли слуги и поставили перед каждым розетки с мороженым.

— Милорд, но нельзя же начинать с мороженого!

— Почему? — Он взял ложку и погрузил ее в мороженое. — Льда осталось мало, чтобы долго хранить его — мы ведь задержались, — так что оно растает.

— На улице достаточно холодно, чтобы оно не растаяло.

— Там его расклюют птицы.

— Милорд…

Он поднес ложку к ее губам.

— Ну же, Минерва! Надо жить настоящим моментом.