Джо Беверли - Колдовство

— Боже, я бы об этом и не подумал. — Он свесился с кровати, тоже собрал свою одежду и положил ее под одеяло.

Потом, она — в сорочке и панталонах, он — в рубашке, свернулись вместе клубочком под грудой одеял и целовались, пока не уснули.

* * *

— Я сделал то, что вы велели, как всегда.

Вдовствующая герцогиня Дейнджерфилд неподвижно уставилась на крупного мужчину, стоящего перед ней. Он был очень полезным человеком. И очень опасным.

— Я хотела, чтобы наглая девчонка оказалась за решеткой.

Мужчина небрежно облокотился о каминную доску.

— Если бы нам повезло, толпа бы ее схватила и все было бы именно так. Не думал, что она окажется такой прыткой. Блюстители порядка рано или поздно найдут ее, герцогиня, живую или мертвую. Скорее мертвую — там, на улице, собачий холод, а вы говорите, что у нее нет даже пальто.

— Не смейте произносить грубых слов в моем присутствии, Стаффорд.

Мужчина лишь ухмыльнулся.

— Конечно, — добавил он, — было бы гораздо лучше, если бы вы ее не упустили, раз уж она была здесь.

Пятнадцать лет ей приходилось терпеть этого человека, потому что она не могла допустить, чтобы он заговорил. И еще потому, что он был умен, достаточно умен, чтобы не стать вовсе уж невыносимым.

— Если бы вы не действовали так импульсивно, мы могли бы лучше подготовиться! — проскрипела она. Он пожал плечами:

— Вы послали меня выяснить все, что возможно. Но разве я мог упустить такой шанс? Она ведь оказалась в доме одна, без провожатых, а он в этот момент валялся со своей дурочкой служанкой. Все сложилось идеально.

— Если бы только ее еще поймали.

— Какая разница — ну, так она околеет от холода. Или удерет из страны.

— Нет, только не это! Саксонхерст должен освободиться от нее. — Герцогиня ударила кулаком по колену, но тут же скривилась от боли и зарычала. Как она могла так постареть? Как смело ее тело предать ее? — Он должен быть свободен, чтобы жениться на Дафне. У меня на этот счет свои планы.

— А леди Дафна тоже убежала? — спросил он с издевательским сочувствием. — Вы уже не властны над событиями, ваша светлость?

— Стаффорд, вы когда-нибудь все же выведете меня из терпения. — Поскольку он лишь насмешливо поднял бровь, герцогиня добавила:

— Я ведь могу сообщить, что это убийство — дело ваших рук.

— И потерять возможность расправиться с женой графа?

Гнев разгорался внутри ее как костер, но она сдерживала себя. Врачи предупреждали, что для нее опасно срываться, а ей нужно было жить. Жить, чтобы увидеть, как воплотится в реальность ее план. Жить, чтобы взять наконец верх над Хелен.

— Саксонхерст может избавить свою жену от суда? — спросила она.

— Это будет очень трудно. Я поговорил со слугами, они теперь убеждены, что она убийца. Они даже помнят, что у нее на руках была кровь. А домоправительница уверена, что у меня не было времени сделать это. Она даже не представляет себе, как легко и быстро можно убить человека. В любом случае Хэтти не захочет, чтобы все вышло наружу. Она даже скажет, что слышала крики перед тем, как графиня покинула дом. Люди имеют обыкновение верить в то, в чем их убеждают, герцогиня, особенно если это им на руку.

— Да, некоторые имеют такое обыкновение. — Только ее проклятый несговорчивый внук его не имел. Могла ли она себе представить, что этот бледный печальный ребенок будет так отчаянно бороться, так неистово сопротивляться?

Он такой же, как она. В последнее время, в бессонные ночи, казавшиеся ей единственным, что у нее осталось, герцогине часто приходило в голову, что она, возможно, ошиблась.

— Итак, где девчонка? — требовательно спросила она, отметая сомнения и слабость. — Мне нужно, чтобы ее нашли и повесили, — меньшим я не удовлетворюсь. У нее ведь, кажется, есть родственники?

— Две сестры и два брата.

— Возраст?

— Младшие брат и сестра — еще дети. Другой сестре лет шестнадцать, тоже очень хорошенькая. Хэтти говорит, что сэр Артур положил на нее глаз, несчастный греховодник. И еще один брат, чуть постарше. Каждый день ходит к учителю.

— Они могут знать, где она.

— Могут, да не скажут.

— Существуют способы заставить. — Герцогиня сердито зыркнула на него. — Не надо прямо угрожать. Попробуйте затронуть слабые струны, что-нибудь, что они любят. Что они любят?

— Похоже, свою сестру. Послушайте, герцогиня, имейте терпение. Не нужно пока трогать младших. Они сейчас никуда не выходят без сопровождения целой армии слуг…

— У меня нет времени ждать. Я хочу сейчас же!

Герцогиня запнулась, почувствовав, как по-детски прозвучали ее слова. Ей доводилось видеть, как старики уподобляются капризным детям. Она до этого не опустится. Она — вдовствующая герцогиня Дейнджерфилд. Всю жизнь все было так, как желала она. Почти всю…

Она доведет свой план до конца!

Пять лет назад он дал ей обещание, поэтому она была уверена в своем конечном успехе. Сладостном успехе, основанном на его беспечном невнимании к деталям. И она ждала все эти годы, как и те десять лет. Нужно было действовать немедленно, но она надеялась. Надеялась, что дочь сама осознает свою ошибку.

Будь они прокляты, эти Торренсы с их чертовым обаянием! Он ее обманул, украл у нее дочь. Он заслуживал смерти. Но не…

— Найдите ее, — приказала герцогиня. — И убейте. — Она больше не будет тянуть время. Она уже стара, и годы стучат в висок, словно барабанная дробь. — Вы меня слышите? — Почему он так на нее смотрит? Он ничтожество. Наемный убийца, которого она вынуждена терпеть возле себя.

— Вы старая женщина, герцогиня. Быть может, ваше владычество окончено?

— Как вы смеете! — Пламя гнева снова полыхнуло в ней. Гнев. Опасный гнев. — Вы мерзавец, Стаффорд. По вам виселица плачет.

— Может быть, мне в таком случае уйти? И рассказать всем о нашем давнем сотрудничестве?..

— Вы не посмеете!

Мужчина ухмыльнулся:

— Не посмею? Правда, герцогиня, состоит в том, что вы уже одной ногой в могиле, а такому мужчине, как я, нужно заботиться о своем будущем. Думаю, маленькая графиня Саксонхерст — куда более привлекательное будущее. Так что я найду ее. А убью или нет — это будет зависеть от обстоятельств.

— Уж я вас провожу! — зарычала герцогиня. — И посмотрю, как вас повесят! Я — герцогиня Дейнджерфилд, будь проклято ваше черное сердце… — Что означает это презрение в его взгляде? И угроза? Что это давит там, у нее внутри? Герцогиня потянулась за своим золотым колокольчиком.

Мужчина спокойно отнял его у нее.

Близнецы уже легли, но Лора с Джереми продолжали бодрствовать, в отчаянии ожидая хоть какой-нибудь весточки от Мэг. Лора посмотрела на сидевшего над книгой брата и пожалела о том, что не может так же, как он, отвлечься, с головой уйдя в чтение. Вместо этого она играла с леди Дафной в карты.

Чуть раньше леди Дафна кое-что рассказала о себе, и Лоре стало очевидно, что ее домашнюю жизнь приятной не назовешь и что герцогиня — настоящая тиранша. Стало также ясно, что Дафна — из тех людей, которые, будучи глубоко несчастными, не имеют представления о том, как изменить свою жизнь.

Лора сделала ход. До смерти родителей дом Джиллингемов был для многих местом, куда людям нравилось приходить, — они получали там заряд бодрости. Быть может, остатки семьи смогут оказать такое же волшебное воздействие на Дафну? И на Саксонхерста? Лора обожала своего нового кузена, но не считала, что он действительно счастлив. Достаточно вспомнить об этой его дурацкой привычке крушить вещи у себя в спальне. Слуги, которым это казалось всего лишь забавной причудой, во всех подробностях поведали ей об этом. Но Лоре это забавным не показалось, она считала, что с этим нужно что-то делать.

Если, разумеется, Мэг, даст Бог, вернется домой цела и невредима и прояснится гнусная история с убийством сэра Артура. Лора взглянула на каминные часы. Почти десять, и никаких новостей.

В этот момент открылась дверь, и все повернули головы в сторону вошедшего. Это был всего лишь Прингл, но он нес массивный серебряный поднос, на котором лежала записка. Брэк проскользнул в открытую дверь и, скуля, подошел к Джереми.

— Что это с собакой? — спросил юноша. Дворецкий лишь пожал плечами:

— Животное почти всегда тоскует, когда его светлость отсутствует какое-то время. — Он подал поднос леди Дафне, Дафна взяла запечатанное письмо:

— Здесь не написано, от кого оно. Кто его доставил, Прингл?

— Принесли из гостиницы «Квиллер», миледи.

Девушка выронила письмо, словно оно обожгло ей руки.

— Я не стану его читать! Это от герцогини, я знаю.

Джереми подошел поближе, взял письмо и решительно вложил его в руку Дафне. С дрожащими губами та сломала печать и спустя несколько мгновений в испуге зажала рот рукой.

— Что? — почти выкрикнула Лора, едва сдерживаясь, чтобы не выхватить письмо из ее безвольно упавшей руки.

— Герцогиня, — прошептала Дафна. — Она… она умирает! — С этими словами она отдала письмо Джереми, который, будучи хорошим братом, подошел с ним к Лоре, чтобы они могли прочитать его вместе. Под письмом стояла подпись: «Уотермен».

— Кто это — Уотермен? — спросила Лора. Достав маленький носовой платок, Дафна промокала им глаза.

— Это сиделка графини.

— «С прискорбием сообщаю, — прочитал Джереми, — что с ее светлостью, удрученной и оскорбленной последними событиями и недостойным поведением некоторых персон, случился новый приступ, на сей раз гораздо более тяжелый. У нее дежурит врач но он почти ни на что не надеется. У ее светлости затруднена речь, но она дала понять, что хочет видеть свою семью, невзирая на то что члены ее оказались столь неблагодарными, чтобы они были с ней в ее последний час. Она послала за герцогом и его домочадцами. Ее последняя воля состоит в том, чтобы двое внуков, которые находятся сейчас в Лондоне, забыли о своей жестокости и пришли к ней».

— Я не была жестокой, — пролепетала Дафна. — В самом деле не была. Это она… О! — Дафна разразилась рыданиями.

Лора подошла и обняла ее.

— Не плачьте! Я уверена, что у вас были причины покинуть ее. То, что она умирает, вовсе не делает ее святой.

Дафна подняла на нее глаза, уняв наконец поток слез.

— И иногда она бывала ко мне добра…

— Значит, вы хотите пойти к ней? Ну что ж, это можно попять.

— Постойте, — сказал Джереми. — А что, если это ловушка?

Лора и Дафна как по команде повернулись в его сторону.

— Ловушка? — переспросила Лора.

— Допустим, она хочет вернуть Дафну. Разве не могла она в этом случае придумать нечто подобное?

— Могла, — сказала Дафна, комкая в руке платок. — От нее можно ожидать чего угодно.

Дворецкий откашлялся.

— Если вы простите мне мою дерзость, быть может, стоит послать в гостиницу слугу, чтобы он выяснил на месте истинное положение дел?

— Отлично, — сказал Джереми и, когда Прингл вышел, добавил:

— Уверен, все это окажется уловкой. Представляю, как ее разозлит то, что вы не купились на ее хитрость, леди Дафна!

— Тогда у нее может действительно случиться приступ. Два у нее уже было. И виновата буду я.

— Вздор. Думаю, нам всем следует выпить чаю. Лора, позвони.

Лора дернула шнур звонка, отметив мимоходом, как здорово иметь такой вот звонок, слуг, чай. Если бы только…

— Как бы я хотела получить хоть какое-то известие от кузена Сакса и Мэг!

Джереми ободряюще обнял и прижал ее к себе.

— Мы его получим. Кузен Сакс готов на все, он наверняка ее уже вызволил.

* * *

Мэг проснулась словно в коконе — было тепло и темно. Она лежала в собственной постели, рядом с Лорой, и ей приснился совершенно удивительный сон.

В следующий момент она осознала, что лежит на самом краю кровати, потому что Лора занимает всю ее середину. Рассердившись, Мэг толкнула сестру в ногу, чтобы та подвинулась на свой край… Но это была не Лорина нога! Мэг замерла. Значит, это был не сон? Она ощутила какой-то непривычный запах и меж бедер чувствовала не то чтобы боль, но что-то похожее. Все это моментально напомнило ей о том, кто лежит рядом и что произошло.

Очень характерно для графа Саксонхерста рассматривать все пространство постели как свою территорию! Мэг подвинулась еще чуть-чуть к центру кровати, пытаясь укрыться от холода, проникавшего из-под свесившегося одеяла. Под ее напором нога Сакса немного сдвинулась, но продолжать наступление означало бы оказаться слишком близко к его большому разгоряченному телу, царственно раскинувшемуся в самой середине постели.

Мэг подавила смешок. Как романтично! Ее так и подмывало ткнуть его локтем в бок и заставить подвинуться, но, с другой стороны, хотелось спокойно обо всем поразмыслить. В конце концов, это и есть символ ее жизни: он принял власть на себя, власть над нею, и от Мэг Джиллингем осталась лишь вот эта узкая полосочка.