Ида и Олдвин показались из-за деревьев, увлеченно о чем-то беседуя. Мэйрин улыбнулась и кивнула им, но почти не вслушивалась в их разговор. Мысли ее были слишком заняты Василием и будущим счастьем, которое он посулил ей. Отец говорил, что надо отправить в Англию гонца, сообщить королю о ее браке.

И Брэнда тоже надо уведомить.

Принц Василий собирался просить у императора официального разрешения на свадьбу с Мэйрин. Император едва ли станет противиться счастью своего кузена, ибо византийцы славились своим на редкость демократичным отношением к браку. Богатый человек здесь не останавливался перед тем, чтобы взять жену из низшего слоя общества, если она устраивала его во всех отношениях.

Константин Х с удовольствием дал свое монаршее благословение на этот брак. Он был рад, что его кузен решил обзавестись семьей: ведь чем больше родственников, тем крепче семья! Впрочем, одно обстоятельство обеспокоило императора.

— Ты уже говорил с Велизарием о том, что намерен жениться? — спросил он кузена.

— Я не хотел никому сообщать об этом до тех пор, пока не получу вашего благословения, — церемонно ответил Василий. — Я поговорю с ним сегодня.

— Он не обрадуется твоему решению, Василий. Он ужасен в ярости, — предупредил Константин.

— У него не будет повода огорчаться. Я люблю Мэйрин, но и Велизария тоже люблю. Разве я должен прогонять его только потому, что женился?

— Но поймет ли это Мэйрин? И поймет ли Велизарий?

— Ей об этом знать не обязательно, Константин. Я собираюсь построить для нее дворец на холме за Босфором. Она хочет иметь собственный дом. Город ей нравится, но она предпочитает сельскую местность и, думаю, приезжать в Константинополь будет редко. А Велизарий, напротив, терпеть не может сельскую местность и никогда не покидает Константинополь. Думаю, что без труда смогу устроить так, чтобы моя жена и любовник никогда не встречались друг с другом. Разве другие не поступают так же?

— Жениться?! — Велизарий Фок, величайший актер Константинополя, потрясение уставился на своего возлюбленного принца. — Ты собираешься жениться первого мая? Господи помилуй, Василий! Неужели ты так жесток? Мы с тобой встретились как раз первого мая, в прошлом году! Я никогда тебе этого не прощу, Василий! Никогда! — Слезинка скатилась по его длинному изящному лицу и затерялась в короткой ухоженной бороде.

— Ax, так вот почему этот день навевает мне сладкие воспоминания! — воскликнул принц. Он по-дружески обнял своего любовника. — Я не хотел причинить тебе боль, Велизарий, но дата свадьбы уже назначена. Перенести ее невозможно.

— Но зачем тебе вообще жениться? — Золотисто-карие глаза актера наполнились слезами. — Разве ты меня не любишь?

— Почему же, люблю, — снисходительно ответил принц, — но ты не можешь родить мне детей, Велиэарий. Мой долг перед семьей — произвести на свет наследника. Кроме того, Мэйрин — исключительное создание. Ее красота ни в чем не уступает моей. Я не в силах устоять перед ней. Я уже влюбился в нее.

— Я слыхал, что у нее волосы какого-то неестественного цвета, — обиженно заметил актер. — Оранжевые! Разве девчонка с оранжевыми волосами может сравниться с тобой в изяществе и прелести, о мой возлюбленный?

— Ее волосы — словно огненное золото, словно пылающий костер. Ее лицо и фигура — само совершенство. Она — невинная девственница. Но что самое чудесное, Велизарий, — она умна и образованна!

— Но она — англичанка, Василий! — воскликнул актер. — Они ведь дикари. Ты видел их торговое посольство? Длинные волосы, косматые бороды и ужасающая одежда!

Василий рассмеялся.

— Она умеет читать, Велизарий. Знает математику. У нее прекрасный почерк. Она говорит на нескольких языках. Что ты на это скажешь?

— Скажу, что не отказался бы познакомиться с твоей новой пассией. Возможно, у нас найдется с ней кое-что общее, помимо знакомства с тобой.

— О нет, дорогой мой, — усмехнулся принц. — Ты ни в коем случае не должен встретиться с Мэйрин. Я не позволю тебе испугать ее рассказами о нашей связи. Она этого просто не поймет. Возможно, тогда станет старше и хорошо узнает наши обычаи, все будет по-другому, но не сейчас. Я собираюсь построить ей дворец за Босфором, и вы не будете огорчаться встречами между собой.

— Какой ты заботливый! — раздраженно фыркнул Велизарий. — Но тебе повезло, что я понимаю необходимость твоей женитьбы, хотя невеста не поймет того, что связывает нас с тобой. — Он ревниво вгляделся в лицо Василия. — Впрочем, мой милый принц, мне кажется, не все так просто. Ни для кого не секрет, кто мы друг для друга. Почему ты так уверен, что никто не выболтает этого твоей невесте? Или у тебя нет врагов? И как насчет родителей девушки? Узнай они о твоих причудливых вкусах, доверят ли тебе свое сокровище? Или им так не терпится заполучить в зятья принца, что они отбросят ради этого свои варварские предрассудки? Вот что мне хотелось бы знать.

— Будь осторожен, Велизарий, — с тихой угрозой в голосе проговорил принц. — Я желаю получить эту девушку! Если попытаешься помешать, я с тобой расстанусь, — Ты и так меня бросишь! — воскликнул актер. — Я знаю! — В голосе его зазвенели нотки близящейся истерики.

— Нет, — мягко возразил Василий, успокаивающе погладив Велизария по светлым кудрям. — Нет, дорогой мой. Я тебя не брошу. Мужчина может делить свою любовь, как я буду делить ее между тобой и Мэйрин. Вы нужны мне оба для разных целей. Ты ведь знаешь, что в отличие от тебя я могу любить и мужчин, и женщин. И ты всегда знал, что рано или поздно тебе придется делить меня с моей будущей женой. Прежде ты никогда меня не ревновал. Так не нужно и теперь, любовь моя, — закончил он и быстро поцеловал актера в губы.

Велизарий ответил ему жадным поцелуем, а потом со вздохом произнес:

— Ты разбиваешь мое сердце, господин мой. Но я знал, что это случится, еще тогда, когда впервые встретился с тобой взглядом, и даже зная это, все же продолжал тебя любить.

Василий улыбнулся, глядя в глаза Велизарию.

— Поверь мне, — ласково сказал он. — Я все устрою. Ты ведь знаешь, что я могу все устроить как надо; верно?

— Я почти что сочувствую твоей невесте, Василий, — тихо отозвался Велизарий. — Интересно, что будет, если она поймет, какой ты безжалостный человек?

Но Мэйрин, охваченная пламенем первой любви, замечала только то, что хотела видеть. Принц вскружил ей голову клятвами в преданности и страстными поцелуями уверенных губ. Эти поцелуи волновали ее. Она безоговорочно верила всему, что он говорил, и с нетерпением ждала того дня, когда сможет принять мужскую любовь.

Она уже заметно подросла и стала даже выше Иды. Груди ее, казавшиеся всего лишь нежными бутонами, когда она приехала в Константинополь, теперь округлились и пополнели, натягивая ткань туники. Платья ее вскоре пришлось перешить, поскольку они стали тесными. Мэйрин обнаружила, что настроение ее стало меняться чуть ли не каждую минуту, от уныния ко всепоглощающей радости и наоборот. Из прекрасного ребенка она быстро превращалась в столь же прекрасную женщину.

Дагда молча подмечал, какие взгляды украдкой бросают люди на его юную госпожу. Женщины, конечно, завидовали. Мужчины же смотрели на нее с томлением желания. Дважды Дагда прочел откровенную страсть к Мэйрин во взгляде варяжского гвардейца по имени Эрик Длинный Меч. Впрочем, как только гвардеец замечал, что за ним наблюдают, огонь желания тут же угасал, сменяясь простым, лишенным всякого выражения взглядом.

Императрица Мария-Ирина пришла из своего дворца взглянуть на Мэйрин. Эта глубоко набожная, благочестивая женщина посвятила свою жизнь молитвам и благотворительности. Она тревожно вглядывалась темными глазами в лицо Мэйрин. Наконец улыбнулась, довольная тем, что ей удалось увидеть, и по-матерински похлопала девушку по руке.

— Вижу, ты — хорошая девочка, — прошептала она так тихо, что Мэйрин пришлось напрячься, чтобы расслышать ее слова. — Я возблагодарю Святую Анну, мать блаженной Девы Марии, за то, что Василий наконец нашел себе жену. Тебе ведь, конечно, известно, что главная обязанность жены — рожать детей, не правда ли, дорогая моя?

Мэйрин смущенно кивнула, глядя на бледное лицо и пристальные темные глаза императрицы.

— Моя дочь еще слишком юна, чтобы зачать и родить ребенка, ваше величество, — заметила Ида.

— Она скоро вырастет. Я вижу, в ее прелестных глазах уже занимается заря женственности. Послушай меня, дитя мое.

Тяжело быть женщиной, тяжело со смирением подчинять себя низменному плотскому желанию мужчины, но таков долг покорной супруги. Твоя мать наверняка уже рассказала тебе о том, каким нечестивым путем зачинаются дети. Но таково наказание Господа Бога, возложенное на нас за Евин грех, и мы должны кротко и с терпением нести его. Однако великим благом для твоей души будет, если ты просто сосредоточишься на своих четках во время этого унизительного действа. — Императрица озабоченно вгляделась в лицо Мэйрин, испугавшись, что потрясла невинную бедняжку своей прямотой.

Мэйрин с трудом сдержала смех. Половая жизнь не была чем-то запретным для англосаксов, которые еще не успели далеко уйти от тех первобытных времен, когда люди отдавались любви с радостью и безрассудством. Брачное счастье Иды и Олдвина ни для кого не было тайной. Брэнд и Мэйрин несколько раз случайно заставали их во время страстных объятий. Детям никто не запрещал расспрашивать родителей о тайнах плоти, и Ида отвечала на вопросы честно и откровенно, объясняя своей дочери, что наслаждения любви сперва могут показаться несколько необычными, но все равно приятны и сладостны.

Именно поэтому слова императрицы потрясли девушку. Впрочем, Мэйрин понимала, что обязана быть вежливой с обеспокоенной императрицей, которую побуждала к таким словам только искренняя забота. Она чувствовала, что Василий — очень страстный мужчина. Он предпочитал ее невинный энтузиазм в ласках и поцелуях безмолвной покорности других, менее чувственных женщин. И Мэйрин не могла понять, почему императрица сочла своим долгом говорить с ней в таком торжественном тоне.

— Я благодарна вашему величеству за то, что у вас нашлось время навестить меня и предложить мне мудрый совет, — учтиво ответила она. — Я запомню ваши слова.

Ида просияла от гордости. Она хорошо воспитала своего ребенка: у Мэйрин оказались безупречные манеры и безошибочное чувство такта. Однако польщенная тем, что императрица Мария-Ирина почтила их личным визитом, Ида все же не могла понять, зачем она говорит Мэйрин такие странные вещи. Мысль о том, чтобы сосредоточиться на четках во время страстных объятий, просто невообразима!

Воодушевленные примером императрицы, другие члены семейства Дука тоже стали наносить визиты в Садовый Дворец; каждый приносил для Мэйрин особый подарок. Не все они были богаты, не все принадлежали к высокородной ветви династии. Но все очень гордились тем, что связаны с императором узами родства и что получили возможность снова появиться в центре внимания благодаря браку Василия с прекрасной чужеземкой. Отец принца уже умер, но мать его была второй дамой в Константинополе после императрицы.

Илиана Дука — миниатюрная изящная женщина с печатью недоступности на лице. Волосы такого же цвета, как и у сына, но не кудрявые, а прямые и уложены в плотный узел на затылке. Бирюзовые глаза Василия — теплые, а взгляд его матери — невыразительный и тусклый, загоравшийся, когда она говорила о своем единственном ребенке. Она явилась к своей будущей невестке в великолепном наряде из ярко-алого шелка, покрытого золотой вышивкой. По сравнению с ней даже императрица показалась бы скромной и невзрачной.

Она принесла Мэйрин в подарок чудесное ожерелье из золотых пластин, украшенных аметистами.

— Под цвет твоих глаз, — строго проговорила она. — Мой сын сказал, что твои глаза похожи на аметисты, но мне кажется, они более темные. Ты еще очень молода, но, похоже, я могу поблагодарить тебя за то, что ты отвлечешь моего сына от разгульной жизни, которую он вел все эти последние годы. Мне не нравятся его приятели. Надеюсь, ты будешь ему хорошей женой, а не какой-нибудь дурочкой, боготворящей землю, по которой он ступает, и не позволишь ему продолжать все эти бесчинства. Ты должна как можно скорее родить мне внуков! Я так жалею, что из всех моих детей выжил только Василий! Дети усмиряют мужчину даже быстрее, чем жена. — Она пристально взглянула в глаза Мэйрин. — Ты ведь уже достаточно взрослая, чтобы родить ребенка, верно?

— Еще нет, — вмешалась Ида.

— Тогда зачем же он женится на ней, если она еще не может родить ему сыновей? — раздраженно спросила Илиана Дука. — Мой сын должен делать детей, а не жениться на них.

— Мы любим друг друга! — невинно воскликнула Мэйрин. — И вскоре я буду уже достаточно взрослая, чтобы подтвердить наш брак на деле.

— Любите?! — Илиана резко и холодно расхохоталась, но оборвала себя и со вздохом произнесла:

— Любовь, дорогая моя, — это всего лишь иллюзия, хотя, конечно, сейчас ты мне не поверишь. Но со временем поймешь, что на этом свете реально лишь то, что ты можешь потрогать руками. Я хорошо знаю моего сына. Он любит тебя за твою красоту и невинность. Второе ты легко утратишь, если останешься жить в Константинополе. А первое храни так же бдительно, как старая императрица Зоя, иначе рано или поздно ты потеряешь Василия.