Василий заключил ее в объятия и поцеловал.

— Ты восхитительна, — прошептал он. — Наверное, я сошел с ума, если решился на такую жертву, как добровольная разлука с тобой!

— Может быть, — поддразнила его Мэйрин, — лучше было бы начать воздержание прямо сейчас?

— О нет, моя очаровательная колдунья, этой ночью тебе не удастся избавиться от меня! — рассмеялся он. И, подхватив ее на руки, он перенес ее в постель и лег рядом.

Супруги осыпали друг друга пылкими ласками. Василий целовал ее груди, и Мэйрин задыхалась от блаженства, когда уже знакомые стрелы возбуждения пронзали ее сладко ноющее тело. Затем рука его принялась поглаживать нежную кожу между ее слегка приоткрытых бедер. Мэйрин затрепетала, когда его пальцы скользнули выше, раздвинув складки розовой плоти.

Василий почувствовал, что она замерла и напряглась от неожиданности. Он успокаивающе произнес:

— Ну же, Мэйрин, не бойся! Я всего лишь хочу немного познакомиться с твоими сладкими прелестями.

Палец его осторожно потерся о влажную плоть и продвинулся немного глубже.

— Ах, любовь моя, как бы мне хотелось сейчас, чтобы на месте этого пальца было мое орудие любви, — прошептал он.

Палец стал ритмично двигаться внутри нее. Страх испарился, и Мэйрин почувствовала новый прилив возбуждения. Она больше не могла лежать спокойно; бедра ее стали подниматься навстречу, в такт его движениям.

— О Василий! Как хорошо! — выдохнула она, когда все ее тело внезапно затопила жаркая волна блаженства.

Василий наклонился над ней и страстно поцеловал ее в губы. Он был доволен, что эта первая репетиция настоящей близости не испугала ее. К тому же он выяснил для себя то, что ему нужно было узнать. Он понял, что в ту ночь, когда страсть их достигнет своей полноты, ему понадобится все его искусство и терпение, чтобы доставить Мэйрин наслаждение, не причинив ей боли. Поднимаясь, он произнес:

— Да, любовь моя, ты — настоящее совершенство. Я тебя обожаю!

Мэйрин трепетала от счастья. Она любила и была любима, желала и была желанна. Следующие несколько дней она пребывала в совершенно радужном настроении. Ида заметила это и, не удержавшись, спросила:

— Ты счастлива, дитя мое?

— О да, мама!

Ида на мгновение задумалась, а потом спросила:

— Вы уже?..

Оборвав себя на полуфразе, она снова заколебалась, но Мэйрин поняла, что она хочет выяснить.

— Нет, еще нет, но я уже готова, и Василий тоже так считает, мама. Но мы решили подождать до тех пор, пока не переедем в новый дом. Я хочу зачать нашего сына под той кровлей, где он впервые увидит свет дня.

— Я еще не говорила с тобой о том, что тебе предстоит, дитя мое, — сказала Ида. — Не хочу, чтобы ты оказалась неподготовленной.

— Но я думаю, что уже всему научилась, мама. В эти последние месяцы мы с Василием посвятили любовным играм столько времени! И все это было чудесно, — слегка смущенно отозвалась Мэйрин.

— Но предупредил ли он тебя о том, что будет больно? — спросила Ида.

— Больно?! — Мэйрин изумленно уставилась на мать. — Почему? Нет, он ничего не говорил о боли!

Ида тихо улыбнулась. «Вот они, мужчины», — подумала она. Конечно, принц постарался скрыть от своей возлюбленной все неприятности, с которыми для нее будет связана ночь первого любовного слияния.

— Когда ты станешь женщиной, Мэйрин, тебе, возможно, придется испытать боль, — сказала она дочери. — Бояться здесь нечего, поскольку это вполне естественно. Кроме того, может случиться небольшое кровотечение. Но после первого раза ни боли, ни крови больше не будет. Останется только наслаждение, которое вы с Василием сможете дарить Друг другу столько, сколько захотите.

— А вы с отцом все еще дарите друг другу наслаждение? — осмелев, спросила Мэйрин, но тут же смутилась и потупила глаза.

Ида рассмеялась.

— Да! — ответила она, и ее голубые глаза лукаво сверкнули. — Несмотря на то что прошло столько лет, нам с твоим отцом до сих пор хорошо вместе. Ведь мы любим друг друга, Мэйрин. И это очень важно. Если нет любви, то радость не удержать долго. Дай Бог, чтобы вы с Василием всегда любили друг друга так же, как мы с твоим отцом.

— О, так оно и будет, мама! — заявила Мэйрин с глубокой убежденностью, как любая молодая жена, неспособная заглянуть в будущее дальше завтрашнего дня. — Он говорит, что каждый день, засыпая и просыпаясь, думает только обо мне! Я так счастлива, что он любит меня!

— Ты любишь ее?! — Голос Велизария, обычно сдержанный и спокойный, показался принцу странно высоким, почти срывающимся. Как всегда полный неуемной энергии, Велизарий расхаживал взад-вперед по своим личным апартаментам во дворце Буколеон. Он был самым знаменитым актером Византии и пользовался привилегией жить в императорском дворце за счет самого императора. — Господи помилуй, Василий! Почему бы тебе просто не взять кинжал и не пронзить мне сердце? Заявляя, что хочешь на ней жениться, ты поклялся, что никогда не разлюбишь меня, несмотря на то, что тебе придется позаботиться о продолжении рода. Но с того дня за целых восемь месяцев ты ни разу не пришел ко мне и не заключил меня в объятия. Однако я хранил тебе верность, верил твоему слову! А теперь ты приходишь и говоришь, что любишь эту мерзавку! Приходишь попрощаться со мной! Но я тебя люблю! Неужели это для тебя ничего не значит? Ты — жестокий человек! Жестокий! — Велизарий рухнул на кушетку, обтянутую красным атласом и золотой парчой. Прижав к груди золотисто-зеленую полосатую подушку, он мрачно уставился на принца. Во взгляде его светились ревность и ненависть.

— Я не такой, как ты, Велизарий, — тихо проговорил Василий. — За всю жизнь у меня было только два мужчины-любовника. Первым из них, как тебе известно, был мой кузен, Евгений Демерцис. Нам было всего по тринадцать лет, и мы боялись подступиться к женщине. Поэтому и упражнялись друг с другом до тех пор, пока не набрались смелости, чтобы заняться рабыней моей тетки. А потом, до тебя, я имел дело только с женщинами. Но ты — другой. Ты никогда не любил женщину; ты даже не способен на это. Сколько раз ты говорил мне, что для тебя отвратительна сама мысль о том, чтобы заняться любовью с женщиной? Иногда мне казалось, что у тебя — душа женщины, лишь по ошибке заключенная в мужское тело.

— Почему же тогда ты связался со мной? — раздраженно спросил актер.

— Помнишь нашу первую встречу, Велизарий? Я в то время любил трех женщин, но, к своему ужасу, обнаружил, что все эти негодяйки лгали мне, набивая свои шкатулки с драгоценностями благодаря моей щедрости. А потом, в довершение всего, Елена Мономах попыталась навязать мне свое незаконное отродье. Я был зол на весь свет. Я устал от женщин. Мне нужна была какая-то перемена, и мужчина-любовник казался самым лучшим выходом. Кроме того, ты мне понравился. — Василий протянул руку и ласково погладил актера по плечу. — Ты — мой лучший друг, Велизарий. Умоляю тебя, попытайся понять мои чувства. Мэйрин обладает всем, что я стремился найти в женщине. Да, конечно, она еще очень юна, но какие у нее задатки! Порой я просыпаюсь по ночам от страха, что в один ужасный день она меня превзойдет! — Принц улыбнулся. — Да поможет мне Бог, я так люблю ее! Неужели ты не можешь этого понять, милый мой Велизарий?

— Любишь? — Актер насмешливо и горько улыбнулся, лицо его превратилось в застывшую маску боли. — Ты не знаешь, что такое любовь, Василий. Тебе знакомо лишь удовольствие от обладания новой игрушкой! Вот что ты чувствуешь к своей драгоценной супруге, мой принц! Когда новизна пройдет, ты снова станешь искать перемены и разнообразия! Бедная девочка! Клянусь, я испытываю к ней сострадание, хотя ни разу так и не видел ее. Говорят, она прелестна, но когда ты выпьешь до дна всю ее прелесть, то выбросишь ради новой игрушки так же, как сейчас выбрасываешь меня, Василий, и я ненавижу тебя за это!

— Ты заблуждаешься! Я люблю ее! — воскликнул Василий, уязвленный обидными словами Велизария. — Я даже еще не успел овладеть ею целиком. Когда мы поженились, она была еще слишком молода для этого, но теперь уже созрела для любви. Через три дня нас ждет первая настоящая брачная ночь в новом доме.

Усевшись рядом с Велизарием, принц обнял его за талию, но актер резко высвободился.

— Ах, да успокойся, друг мой! Порадуйся за меня! Ты же знаешь, что многие жаждут, чтобы ты стал их любовником. Зачем ты отказываешь им ради меня? Помнишь, сколько раз мы с тобой смеялись над этими несчастными воздыхателями? Ну признайся честно, Велизарий, разве за последние месяцы ты не получил сотни предложений?

— Конечно, — фыркнул Велизарий, — и среди них попадались куда более важные птицы, чем ты, Василий. — Он невольно приосанился, легкая улыбка появилась на его губах, но тут же угасла. — Однако я остался верен нашей любви. А ты — нет! Я ни разу не позволил себе ни малейшей вольности.

— Прости меня, — отозвался принц. — Ты — мой друг, и я не хотел причинить тебе боль. Я надеялся, что смогу любить вас обоих, но ошибся, — честно признался он.

— Поэтому ты выбрал ее, а не меня, — заключил Велизарий. В голосе его внезапно послышалась глубокая печаль, словно он решил смириться с выбором принца. — Но почему? — жалобно спросил он.

— Я ничего не мог поделать, — ответил Василий. — Понял, что оказался в ее власти с той минуты, когда впервые увидел ее.

Велизарий вздохнул. И этот вздох был полон такой бесконечной боли, что у принца навернулись слезы на глаза.

— Как бы сильно я ни любил тебя, этой любви все же не хватит на то, чтобы удержать тебя, мой принц, если ты этого не хочешь. Ты разбил мое сердце, так же как когда-нибудь разобьешь сердце этой бедняжки. Но я — не глупец. Я люблю тебя так сильно, что желаю тебе счастья, даже если это будет означать, что ты расстанешься со мной. — Актер поднялся с кушетки. — Пойдем! Давай выпьем прощальный кубок. А потом ты вернешься к своей невинной, прелестной супруге. — Медленно, крадущейся походкой Велизарий подошел в круглому мраморному столику, на котором стоял серебряный поднос с кувшинами и кубками. — Она так ничего и не знает о нас с тобой? — задумчиво спросил он.

— Нет, — ответил принц. — Мэйрин — действительно сама невинность. Она понятия не имеет о том, что такое любовь между двумя мужчинами. И если бы узнала, то была бы потрясена. Ведь она выросла не в Константинополе, где подобное считается в порядке вещей.

Велизарий протянул руку к подносу. Он кивнул, словно соглашаясь с Василием. На указательном пальце его правой руки сверкал крупный рубин. Загородив своим телом от принца поднос с кубками, он нажал на потайную пружину в перстне; под камнем оказалось углубление, заполненное мелким черным порошком. Велизарий быстрым движением всыпал порошок поровну в два серебряных кубка и торопливо залил его кроваво-красным греческим вином. Порошок мгновенно растворился в сладком напитке. Актер с улыбкой обернулся и подошел к принцу.

Изящным жестом он протянул Василию один из кубков.

— За что мы выпьем? — спросил он. — Ведь это — последний раз, когда мы делим с тобою вино, так что этот тост должен быть особым.

— Давай выпьем за то, чтобы каждый из нас обрел истинное счастье, — предложил Василий. — Ведь мне действительно очень грустно думать о том, что я причинил тебе боль, милый Велизарий! Как мне хотелось бы, чтобы ты в эту минуту был так же счастлив, как я!

Велизарий неожиданно улыбнулся.

— Но я счастлив, мой принц! — произнес он и, поднеся кубок к губам, осушил его до дна. Василий последовал его примеру.

Когда опустевшие кубки снова оказались на подносе, актер проговорил с не менее неожиданной и странной горечью в голосе:

— Скоро твоя драгоценная супруга узнает, с какой легкостью ты предаешь тех, кому клялся в любви, мой принц! Скоро она познает такую же невыносимую боль, как та, что ты причинил мне, и ей придется прожить с этой болью всю свою оставшуюся жизнь, и я молюсь, чтобы жизнь эта оказалась долгой! Когда нас с тобой найдут, Василий, твоя жена быстро узнает о нашей связи. Но самое главное в моей мести — то, что она никогда не будет уверена до конца в том, что ты любил ее по-настоящему! А тебя, мой принц, уже не будет в живых, и ты не сможешь ни утешить ее, ни опровергнуть сплетни! — Велизарий резко и хрипло рассмеялся, пошатнулся и упал на колени.

И в то же мгновение Василий почувствовал, как его пронзила острая, жестокая боль, словно удар кинжала.

— Велизарий! — вскрикнул он. — Что ты наделал! Он тоже рухнул на колени, оказавшись лицом к лицу с актером, в глазах которого светилось мстительное торжество.

— Что… я… наделал? — Велизарий быстро бледнел. — Я всего лишь постарался добиться того… чтобы ты навеки остался со мной, любимый! Она не получит тебя, потому что ты — мой, Василий! Мой… отныне и навсегда! Мой!!! — Испустив дыхание, он упал на руки принцу. Под его тяжестью ослабевший Василий опрокинулся на спину на великолепный шерстяной ковер с черными и красными узорами.