— Потрогай вот эту штуку, маленькая потаскушка!

Ее лицо побелело от ужаса, она рванулась, чтобы освободиться, но он снова ударил ее головой о стену. Она сопротивлялась изо всех сил, а он смеялся над ее беспомощностью. И тут Тану охватил панический ужас: она поняла, что происходит. Билли с силой ударял девушку головой о стену, еще и еще, пока у нее на губах не показалась тоненькая струйка крови; вцепившись в ее платье, он разодрал его надвое, обнажив смуглое от загара, стройное тело; она почувствовала на себе его грубые руки; они хватали ее, тискали, мяли, давили; они были везде: на ее животе, на грудях, на бедрах… Он нажимал на нее что было сил, проводя слюнявым языком по лицу, обдавая его спиртным перегаром; внезапно он засунул руку ей между ног, она вскрикнула и укусила его за шею, но он и тут ее не выпустил. Захватив большую прядь длинных белокурых волос, он начал зверски наматывать их на свой кулак, пока Тане не показалось, что они вырываются с корнями; при этом он кусал ей лицо. Она молотила кулаками по его спине, била коленями; ей было нечем дышать, и теперь она боролась не только за свою честь, но и за жизнь. Обессиленную, задыхающуюся от рыданий, он повалил Тану на толстый серый ковер и сорвал с нее все, что на ней оставалось, включая ажурные белые трусики. Она билась в истерике, умоляя о пощаде, а он стянул с себя брюки и, отбросив их в сторону, навалился на нее всей тяжестью, пригвоздив девушку к полу; он приподнялся лишь затем, чтобы раздвинуть ее бедра; казалось, он готов разломать ее на части; пальцы его впивались вовнутрь, раскрывая и обнажая ее плоть, после чего он приникал к ней губами и языком. Тана страшно кричала и пыталась вырваться, а он с силой швырял ее обратно; она была почти без сознания, когда он овладел ею. Взгромоздившись на свою полуживую жертву всем телом, он вламывался в нее снова и снова, пока наконец не достиг желанной кульминации. Она едва дышала, глаза ее помутнели, на сером ковре под ней расплывалось красное пятно.

Билли Дарнинг встал и довольно усмехнулся, она осталась лежать. Он поднял с ковра свои брюки и посмотрел на недвижимую девушку.

— Спасибо, Тэн.

В эту минуту дверь отворилась и вошел один из его друзей.

— О господи! Что ты с ней сделал?

Тана была почти без сознания, голоса доносились до нее смутно, будто издалека.

Билли пожал плечами.

— Пустяки! Ее старуха — платная подстилка моего отца.

Друг засмеялся.

— Похоже, вы неплохо провели время, по крайней мере один из вас. — Увидев кровь на светлом ковре, он спросил:

— У нее что, месячные?

— Наверное, — равнодушно ответил Билли, застегивая брюки.

Тана все еще лежала на полу с раскинутыми ногами, точно сломанная кукла, а они стояли над ней и смотрели. Наконец Билли наклонился и похлопал ее по щекам.

— Все, Тэн! Вставай!

Она не пошевелилась. Тогда он пошел в ванную, намочил полотенце и набросил на нее, будто она сама могла что-то с ним сделать. Только через десять минут Тана с трудом повернулась и ее вырвало. Билли снова схватил ее за волосы.

— Не смей блевать на ковер! Грязная свинья!

Он рывком поднял ее на ноги и приволок в туалет.

Она наклонила голову над унитазом, а он перешагнул через нее и захлопнул за собой дверь. Прошло много времени, прежде чем она пришла в себя; из ее горла вырвались сдавленные рыдания… Вызванное ею такси давно ушло, она пропустила последний поезд; но еще более страшной была мысль о случившемся с ней непоправимом несчастье: ее изнасиловали. Тану всю трясло, зубы стучали, во рту у нее пересохло; к тому же страшно болела голова, и она не могла сообразить, как ей теперь добраться до дому. Ее платье было разорвано, туфли перепачканы кровью. Она сидела, сжавшись в комок, на полу туалета, как вдруг снова появился Билли. Он бросил ей платье и туфли сестры и взглянул на нее блуждающим взглядом. Он был вдрызг пьян.

— Одевайся, я отвезу тебя домой.

— А что потом? — Она вдруг закричала на него не своим голосом:

— Что ты скажешь своему отцу?

Он нервно оглянулся и посмотрел внутрь спальни.

— Про что? Про ковер?

— Про меня! — Она снова впала в истерику.

— Ну, это не моя вина, малютка! Ты сама меня раздразнила.

Эти слова привели ее в полный транс. Теперь она хотела только одного: поскорее выбраться отсюда, даже если б ей пришлось проделать весь путь до Нью-Йорка пешком. Схватив одежду в охапку, она резко оттолкнула его и кинулась в спальню Артура. Нагая, с развевающимися всклокоченными волосами, с заплаканным лицом, она проскочила мимо приятеля Билли, который при виде ее засмеялся нервическим смехом.

— А вы с Билли, видать, неплохо развлеклись, ха-ха!

Тана посмотрела на него дикими глазами и вбежала в находившуюся при спальне ванную комнату. Надев на себя платье и туфли Энн, она спустилась вниз. Последний поезд ушел, нечего было и думать найти такси. Музыканты уже уехали. Она бросилась бежать по подъездной дорожке, не думая об оставленном разорванном платье, о сумочке. Главное побыстрее уйти отсюда. Можно остановить полицейскую машину, доехать на попутке пасть в аварию. — «И пусть, он того заслуживает», — подумала Тана. Ей очень хотелось бы видеть его мертвым на обочине шоссе. — Ты заснул за рулем! Тебе надо проспаться.

— А? Что? — Теперь он казался не столько злым, сколько усталым.

Некоторое время машина шла ровно, потом снова начала вилять. На этот раз Тана не успела разбудить его: мимо них на большой скорости мчался грузовик с прицепом, и легкую машину Билли занесло. Послышался ужасающий визг тормозов, грузовик потерял управление и перевернулся. Машина Билли, чудом не задевшая прицеп, врезалась в дерево. Тана сильно ушибла голову; она долго сидела, вперив неподвижный взор в одну точку. Вдруг сбоку от нее послышались негромкие стоны. Лицо Билли было залито кровью, но Тана не пошевелилась. Потом дверца распахнулась, и пара чьих-то сильных рук легла ей на плечи. Не помня себя от страха девушка закричала. Все, что произошло этой нескончаемой ночью, разом нахлынуло на нее, и она потеряла контроль над собой. Безумно рыдая, Тана порывалась убежать из машины. Двое водителей остановившихся грузовиков пытались успокоить ее в ожидании прибытия полиции; глаза у нее были дикие, она не воспринимала происходящее.

У Билли шла из головы кровь, под глазом был большой синяк. Полиция не заставила себя долго ждать, следом за ней появилась «Скорая помощь». Всех троих пострадавших доставили в расположенный неподалеку медицинский пункт Ньюрошелской больницы. Водителя грузовика отпустили почти сразу: он пострадал значительно меньше, чем его автомобиль. Билли наложили швы на голову. В протоколе указали, что он вел машину, находясь в состоянии опьянения, и поскольку такое замечалось за ним уже в третий раз, это могло грозить ему лишением водительских прав сроком на один год, что расстроило его больше, чем подбитый глаз. Тана была вся в крови, но у медиков, как ни странно, по-видимому, не было желания расспрашивать ее о том, что произошло, а она каждый раз впадала в истерику, едва начинала говорить об этом. Симпатичная девушка-медсестра обтерла ее влажной фланелью, пока Тана лежала на смотровом столе и плакала. Ей дали успокоительное, и ко времени прибытия Джин она уже наполовину спала.

— Что случилось, Билли?.. Боже! — Джин увидела повязку на его глазу. — С тобой ничего страшного?

— Надеюсь. — Он смущенно улыбнулся, и она в очередной раз увидела, какой это красивый юноша, хотя он больше походил на мать, чем на отца. Внезапно улыбка погасла, и на его лице отразился испуг. — Ты позвонила отцу?

Джин Робертc отрицательно покачала головой.

— Мне не хотелось его пугать. По телефону сказали, что с тобой все в порядке, и я решила сначала посмотреть на вас обоих сама.

— Благодарю. — Он посмотрел на спящую Тану и нервно передернул плечами. — Прошу прощения за… за то, что я… что мы разбили машину.

— Главное, что никто из вас не пострадал сколько-нибудь серьезно.

Она нахмурилась, увидев спутанные волосы дочери. Однако следов крови на ней уже не было. Медсестра попыталась объяснить, в каком нервическом состоянии была Тана, когда ее привезли.

— Мы дали ей снотворное: сейчас ей необходим покой.

Джин Робертc снова нахмурилась.

— Она была пьяна?

Мать Таны уже знала, что Билли был пьян, но если еще и Тана… Однако медсестра этого не подтвердила.

— Не думаю. Скорее испугана, как мне кажется. У нее на голове здоровая шишка, а больше мы ничего не нашли — ни признаков сотрясения мозга, ни повреждений в области позвоночника. В любом случае за ней надо понаблюдать.

Услыхав их разговор, Тана открыла глаза и посмотрела на мать, не узнавая. Потом тихонько заплакала. Джин обняла ее и начала утешать:

— Ну что ты, малышка… Все в порядке.

Дочь покачала головой, горестно всхлипывая.

— Нет, не в порядке… Он… — При виде стоявшего рядом и злобно глядевшего на нее Билли слова застряли у нее в горле. Ей показалось, что сейчас он снова ударит ее, и она отвела глаза. Ее душили рыдания. Она не могла выдержать этот взгляд, не могла и не хотела видеть его самого — никогда в жизни…

Она легла на заднее сиденье материнского «Мерседеса», и Джин завезла Билли домой. Она оставалась с ним довольно долгое время. Они выдворили из сада последних гостей, выгнали с полдюжины других из воды, выволокли две пары из постели Энн и утихомирили друзей Билли, обосновавшихся в крытом бассейне. Когда Джин вернулась к машине, она уже знала, что это будет стоить ей не меньше недели работы. Они поломали половину мебели, сожгли часть растений, вспороли обивку кресел, испятнали ковры и залили содержимым пластмассовых бокалов кадушки с ананасовыми деревьями. Джин не хотела, чтобы Артур видел свой дом до того, как она приведет все в порядок. С тяжелым вздохом она села в машину и посмотрела на неподвижно лежащую дочь. Тана, находившаяся под действием седативных лекарств, выглядела до странности спокойной.

— Слава богу, что они не добрались до спальни Артура. — Она завела мотор. Тана сделала слабый жест, пытаясь что-то возразить, — говорить она не могла. — Ты не ранена? — Это было единственное, что имело значение для Джин: ведь они могли погибнуть, их спасло чудо. Когда в три часа ночи ее поднял телефон, она сразу подумала об этом. За несколько часов до звонка интуиция ей подсказала: что-то должно произойти. Трубку она сняла почти мгновенно. Предчувствие ее не обмануло. — Как ты себя чувствуешь?

Тана в упор посмотрела на мать и лишь покачала головой: у нее не было сил ни на что другое.

— Я хочу домой.

Из глаз ее снова полились слезы, и Джин опять подумала, что ее дочь пьяна. Судя по всему, ночь была ужасная и Тана была участницей кошмарных происшествий. Наконец Джин заметила, что на дочери другое платье, не то, в котором она уехала из дома.

— Ты что, купалась там?

Тана приняла сидячее положение, чувствуя, как кружится у нее голова, и отрицательно мотнула головой. Посмотрев на нее в зеркало, укрепленное на щитке, Джин увидела какое-то странное выражение в глазах дочери.

— Что с твоим платьем?

Равнодушным, будто чужим, голосом Тана проговорила:

— Его сорвал Билли.

— Что ты сказала? — Джин искренне удивилась, потом спросила с недоверчивой улыбкой:

— Он, наверное, бросил тебя в воду?

Дальше этого ее воображение не простиралось ведь речь шла о ее обожаемом любимце! Если Билли даже и выпил немного, он, по ее мнению, был абсолютно безобидным. Им здорово повезло, что их машина не столкнулась с грузовиком. Это хороший урок для обоих.

— Надеюсь, ты запомнишь сегодняшний урок, Тэн. Услышав это ласковое имя, которое употреблял Билли, дочь снова начала всхлипывать. Наконец Джин съехала на обочину и спросила напрямик:

— Что это с тобой? Ты напилась? Или приняла наркотики?

В ее голосе и в глазах было осуждение, какого она не выразила в адрес Билли. «Как несправедливо устроена жизнь! — подумала про себя Тана. — Но ведь мать еще не знает, что натворил этот замечательный мальчик, Билли Дарнинг». Она посмотрела матери прямо в глаза:

— Билли изнасиловал меня в спальне своего отца.

— Тана! — Джин Робертc пришла в ужас. — Что ты такое говоришь? Билли никогда такого не допустит. — Она гневалась на своего единственного ребенка, а не на сына любовника, не в состоянии поверить, что он способен на такой поступок. Это ясно читалось на ее лице. — Это ужасно, то, что ты сказала.

«Это ужасно, то, что он сделал», — стояло в голове у Таны. Мать смотрела на нее с нескрываемым возмущением.

Две круглые слезы скатились по щекам девушки.

— Он это сделал. — Ее лицо исказилось при воспоминании о кошмарной сцене. — Клянусь тебе… — У нее снова начинался нервический припадок.

Джин отвернулась и завела мотор. Больше она не смотрела на дочь, сидящую на заднем сиденье.

— Я не хочу и слышать о таких вещах — в связи с чьим бы то ни было именем! — Билли был безобидный мальчик, которого Джин знала с десяти лет. Она даже не дала себе труда задуматься над тем, что побудило Тану сказать такие слова: ее, видимо, больше волновал сам Билли, или Энн, или Артур… — Я запрещаю тебе повторять это когда бы то ни было! Ясно?