– Нет. Обычно я сворачиваю от музея и иду в сторону Пирита на променад.

– Это так близко?

– Это Таллинн, здесь всё близко, – я окидываю его сочувственным взглядом.

– Да, я никак не могу к этому привыкнуть. После Питера всё кажется крошечным и нереальным. Выпьем кофе? – говорит он, когда мы поравнялись с кафе.

Я пожимаю плечами, потом думаю о том, что это – плохая идея, но эта мысль быстро от меня ускользает, когда до моего носа доносятся ароматы кофе и горячего шоколада. Почему бы и нет?

– Почему бы и нет? – повторяю за голосом моего разума, который, похоже, решил взять выходной.

ГЛАВА 9

Александр выбирает столик, и подзывает меня жестом. Я ставлю коляску на тормоз, и сажусь на кованый металлический стул, накрытый мягкой подушкой с каким–то узором.

– Tere! – приветствует нас официантка, и я ловлю озадаченный взгляд начальника.

Он не понимает.

– Tere! – отвечаю я, – Вам кофе? – спрашиваю босса, и он кивает.

– Без молока и сахара.

– Ьks must kohvi ja latte, palun1, – делаю заказ, и чувствую себя, как на экзамене по эстонскому языку.

– Kas see on kхik? Meil on vдga maitsev хunakook tдna2, – улыбается и подмигивает мне официантка.

Я расплываюсь в ответной улыбке. Гулять, так гулять.

– Kaks tьkki, palun3.

Она уходит, а я морщусь от яркого солнца и расслабляюсь, забывая о присутствии Александра рядом. Тео открыл глаза и пошевелился в коляске, я кладу ногу на подножку и начинаю качать польский агрегат. Малыш снова засыпает, и я довольно смотрю на него.

Босс, молча, за мной наблюдает, потирая подбородок. Нам приносят заказ, он удивлённо смотрит на два куска яблочного пирога с корицей, украшенного паутинкой шоколадной глазури и физалисом.

– Я не смогла отказаться, – пожимаю плечами, и он смеётся.

– Я тоже люблю сладкое, – отвечает он и принимается за пирог.

Я смотрю на него, удивлённо моргая. Он с удовольствием поглощает дессерт, так быстро, как–будто вообще никогда не ел. Я поражаюсь такой простой открытости, уверенности в себе и независимости. Я не люблю есть при посторонних, и ощущаю себя вуайеристкой, подглядывающей за каким–то интимным моментом его жизни.

Неловко ломаю пирог вилкой и кладу маленький кусочек в рот. Медленно жую, ощущая мягкое тесто, пропитанное сладким яблочным соком, во рту. Корицы совсем немного, она лишь подчёркивает вкус яблок. Удивительно, но я совсем не чувствую кусочков фрукта, скорее всего они мелко перетерты и перемешаны с тестом, придавая ему сочность. Короче, пирог действительно сказочно вкусный.

Александр покончил с несчастным куском, и медленно пьёт свой кофе, наблюдая за мной. Теперь он – вуайерист и ему это нравится. Отчаянно хочу прикрыться, но понимаю, что я одета, это просто какой–то мой детский пунктик в отношении еды.

Я доедаю пирог, продолжая качать одной ногой Тео. Прикладываюсь к своему латте, и облизываю пену с губ. Босс сверкнул глазами, и я залилась краской.

– Что? – спрашиваю я осипшим голосом.

– Пытаюсь понять, о чём вы думаете, – пожимает плечами Александр.

– По Фрейду вычисли, – отвечаю я.

– Что?

– Песня есть такая. «По Фрейду вычисли, о чём я думаю» – напеваю мотив и мне становится смешно.

Кажется, я даже хихикнула.

– Алиса, вы открываетесь мне с новой стороны. Заботитесь о брате, – он кивает на коляску, – Имеете забавную татуировку и вдобавок неплохо поёте.

Я фыркнула и сморщила нос. Потом посмотрела на отцовские часы и удивилась тому, как быстро пролетели два часа. Тео скоро проснётся, нужно возвращаться, иначе он начнёт плакать в коляске, и мне придётся нести его на руках до дома.

– Александр Сергеевич, я польщена, что порадовала вас. Но мне пора идти.

– Конечно. Подождите, я расплачусь, – он машет официантке, и она приносит чек в тоненькой кожаной книжке. Александр кладёт туда двадцатку, и официантка удаляется.

Босс встаёт из–за стола, а у меня вырывается очередная глупость:

– А сдача?

Он громко смеётся, потирает лоб и отвечает:

– Поверьте мне, Алиса, от пары евро я не обеднею. А она, – он кивает в сторону девушки, – сможет пообедать.

Какая щедрость и доброта. Даже как–то не вяжется с его властной манерой говорить с людьми и постоянно глумиться надо мной.

Я тоже встаю, снимаю коляску с тормоза и быстрым шагом иду на дорожку.

Мы достаточно быстро добираемся до музея, поднимаемся по ненавистному мне тоннелю без крыши, и молча едем в лифте. Идём мимо парка и подходим к парковке. Я останавливаюсь у его машины, но он, видимо, намерен идти дальше.

– Мы пришли, – лепечу я, кивая на Бентли.

– Я провожу вас до банка.

Вздыхаю, но не решаюсь спорить. Иду в направлении рынка, где есть заветная контора. Он отвяжется от меня сразу, как я положу эти проклятые деньги на счёт. Почему он вообще не перевёл мне зарплату, а решил отдать наличкой? Что за бред…

У конторы я немного мешкаю. Александр это замечает и спрашивает:

– В чём дело?

– Если зайду в помещение, он проснётся, – мычу я, кивая на Тео.

– Идите, я постою с коляской.

Моргнув два раза, я смотрю на ребёнка, потом на босса. Чёрт с ним. Так хочется от него отделаться поскорее.

Вхожу в контору и вставляю карточку в банкомат. Набираю пин–код, аппарат как всегда медленно соображает. Да, анекдоты про эстонцев – правда. И вполне можно придумывать анекдоты про эстонскую технику. Одни считыватели ИД–карт чего стоят. По своему замыслу, они должны были упростить нашу жизнь, потому что практически все государственные учреждения перешли на электронную систему и быстрее было отправить заявление, ходатайство или заключить какой–нибудь договор не выходя из дома. Но на деле, эти считыватели постоянно зависают, тормозят или вообще их невозможно установить на компьютер.

Достав деньги из конверта, вставляю их в отверстие в банкомате. Он их хавает и начинает жевать. Точнее, пересчитывать. С адским звуком. Потом монитор сигналит мне, что я положила четыреста евро на счёт и выдаёт чек. Забираю карточку и выхожу на улицу. Босс стоит и качает коляску.

– Ну, вот и всё, – отчеканила я, перехватывая у него детский транспорт.

– Теперь я спокоен, – Александр ослепительно улыбается.

– Спасибо за беспокойство, – киваю я, и моё лицо искажает нервная гримаса.

– Это вам спасибо. Я давно не проводил время так хорошо, – сладким голосом говорит он, и убирает прядь моих кудрявых волос за ухо.

Я вздрагиваю, и он одёргивает руку. Моё сердце пропускает несколько ударов, и лёгкие сжимает в невидимые тиски. Опять он распускает руки.

– Простите, – притворно вежливо говорит он и склоняет голову набок.

– Я пойду.

– Идите, – босс отдаёт приказ в своей классической манере, и я как безвольная кукла, разворачиваюсь и плету ногами в сторону дома.

Только увидев знакомые синие лоджии, я наконец–то опомнилась.

Что это было?

ГЛАВА 10

– Алиса, всё в порядке? – вырывает меня из полудрёмы голос Кристины.

Вчера после работы я не спала остаток ночи, потому что у Тео начали резаться зубы. Он плакал каждый час, и успокаивался только когда мы с мамой, по очереди, качали его на руках. Днём мне тоже не удалось поспать, потому что мама была на работе, а Тео спит только на улице. В общем – сегодня адская ночь, адская смена в клубе. Я ненавижу биты и басы, каждый из которых отзывается эхом в моём желудке и причиняет невыносимую боль в висках, от которой мне просто хочется выть.

– Да, – отвечаю я, – Просто не выспалась.

– Держись, осталось немного, – она подмигивает мне и растворяется в толпе.

Какой–то мажор щёлкает пальцами, видимо думая, что я джинн и от этого жеста за секунду налью ему пойла.

– Детка, нам пять «Космо» – протягивает он и складывает губки бантиком, как идиот.

Смотрю на него с отвращением, забираю деньги и смешиваю дурацкие коктейли. Разливаю их по мартиницам, это такие бокалы на высокой ножке в форме, перевёрнутой японской сугегасы, и вручаю клиенту. Он смотрит на меня, потом на мартиницы и хмурится. Рядом с ним появляется жгучая брюнетка в кислотно–розовом платье и помогает ему с бокалами. Я смотрю им вслед и качаю головой.

Вот он, Таллиннский ВИП–класс. Сынки и дочки просаживают родительскую зарплату, делая селфи в толчке ночного клуба, и выкладывают их в инстаграм. Очешуеть, как круто.

Ночь пролетает быстро, я даже не замечаю всех этих людей. Вместо этого я концентрируюсь на своём отчаянном желании зевнуть. Когда последний посетитель выпроваживается охранником за дверь, а сам Дима устало мне улыбается и уходит, я практически сплю на барной стойке.

В клубе тишина, я снова ухожу последней. Я стараюсь всегда убрать за собой, чтобы днём заниматься Тео. С начальником я больше не сталкивалась после закрытия, кроме первой рабочей ночи. И, слава Богу.

Я заканчиваю вытирать посуду, смахиваю невидимые пылинки со стойки, когда слышу из кабинета слабое гудение и какую–то мелодию. Подойдя поближе, я открываю дверь и вижу мобильник, радостно прыгающий по столу от вибрации. Наверное, боссов телефон. Он издаёт до боли знакомые звуки, но до моего сонного мозга медленно доходит. Я стою, уставившись на него до тех пор, пока не роняю челюсть от удивления. Мобила начинает петь голосом Макса Барских:

Как вычислить, о чём Вы подумали?

Между нами нелепые паузы

Я снова ничего не придумаю

И Вы первой не скажете.

Я моргаю, словно пытаюсь прогнать дурное видение. Потом подхожу к столу и беру мобильник, номер неизвестен. Слушаю песню, и думаю, стоит ли мне брать трубку.

Влажные руки в пустых карманах

Ты молчишь, а я не слушаю

Жду продолжения отчаянных планов

По Фрейду вычисли, о чём я думаю

Телефон замолкает, и я смотрю на него. Сжимаю его в руке, выхожу из кабинета и иду к стойке за своим рюкзаком. Я вытащила из него кеды, обула их и бросила туфли под стойку, где оставляла их каждую смену. Девочки надо мной смеются, когда я прихожу в клуб, но мне плевать. И, если честно, я мечтаю о том, чтобы начальство сменило наши форменные юбки на брюки. Тогда я смогла бы ездить на работу на мотоцикле.

В общем, выхожу из клуба, ставлю сигнализацию и бреду в сторону главного входа в гостиницу. Неохота, признаюсь, но выбора нет. Совесть не позволит мне оставить мобильник одиноким на столе. К тому же, Александру Сергеевичу он наверняка нужен.

Захожу в холл гостиницы, и почти уверенным шагом иду к стойке администратора. В помещении тишина, посетителей нет, только какой–то финн мирно сопит на диванчике. Администратор устало смотрит на меня, я улыбаюсь ему и начинаю заранее подготовленную речь:

– Доброй ночи, – он кивает, – Я работаю в «Палаццо», мой начальник живёт в одном из ваших номеров. Он забыл телефон на работе. Как я могу его передать? – трясу мобилой босса перед собой, как доказательством.

Администратор молча кивает, потом откуда–то снизу вытаскивает трубку телефона и куда–то звонит.

– Александр Сергеевич, здравствуйте. Тут внизу девушка, она… – он замолкает и переводит взгляд на меня, – Как вас зовут?

– Алиса, – отвечаю я, потирая шею.

– Алиса, – повторяет админ за мной, как попугай, и снова молчит, – Да. Да. Слушаюсь.

Он вешает трубку и обращается ко мне:

– Можете подняться. Номер тысяча первый. Это десятый этаж.

– А сам он спуститься не может? – ворчу я, но администратор смотрит на меня с ужасом, – Ясно, спасибо.

Ковыляю к лифту, жму на кнопку, и открываются соседние двери. Захожу в них и нажимаю на десятку. Мой телефон в рюкзаке повествует о том, что батарея практически полностью разряжена. А мне ещё такси надо вызвать. Глубоко вздыхаю и качаю головой. Лифт ползёт вверх, я закрываю глаза и снова проваливаюсь в лёгкий сон, который прерывается звонком колокольчика. Приехали.

Тысяча первый номер находится в конце, по коридору. В моей голове появляется мысль, что наверняка это – свит. На этаже слишком мало дверей для такого огромного здания. Но я быстро отгоняю эту мысль и подхожу к двери с выбитыми на ней золотистыми цифрами. Не моё это дело.

Робко стучу, и дверь сразу открывается. На пороге стоит взволнованный Александр, наполовину голый. Ну, то есть, он в брюках, в которых я видела его в клубе, но уже без рубашки. И вообще, сверху на нём нет ничего. Даже футболки.

То, что он неплохо сложен, я заметила давно. Костюм только подчёркивает тяжёлое тело, сильные руки и широкие плечи. Я удивлённо моргнула, и поняла, что никогда не видела мужчину обнажённым. Ну, то есть, я видела лиц мужского пола на пляже, например, но это были либо мальчишки, не старше восемнадцати, либо престарелые пузатые дядьки. А сейчас передо мной стоял мужчина. Сформировавшийся, крепкий, и… Убийственно сексуальный.