Жюльетта Бенцони - Коллекция Кледермана

– Верится с трудом! Она чертовски соблазнительна!

– О, готов с вами согласиться, и, впрочем, Альдо испытывает к ней своего рода нежность, но любит он свою жену!

– Как-то слишком туманно…

– Вы поймете, если я добавлю, что Полина страстно его любит! Это она по своей инициативе присоединилась к нему в Симплон-Орьен-экспрессе, когда он возвращался к себе домой именно для того, чтобы сбежать от нее. Все зло от этого путешествия, если говорить об Альдо. Именно там мистер Уишбоун попросил его помочь в поисках химеры Борджиа, чтобы подарить ее Торелли, которая называет себя их прямым потомком… Поэтому Торелли и ненавидит Альдо. Ведь он дважды отказал ей, не заинтересовался предложением отыскать эту вещицу, хотя он, вне всякого сомнения, самый лучший эксперт в Европе по старинным украшениям. Наконец, чтобы закончить разговор о княгине Морозини, я полагаю, что сейчас она, должно быть, уже в Венеции… Откуда, я надеюсь, она вернется, как только узнает, что ее муж серьезно ранен. Это все, господин комиссар, что я могу вам сказать. Если я вам еще понадоблюсь, вам останется только позвать меня или предупредить моего старого учителя! Я не уеду из Турени, пока Морозини здесь…

– Никаких сомнений! Вы бесстыдно обманули этого славного человека, – вынесла вердикт госпожа де Соммьер, когда они возвращались в Тур. – И я полагаю, что в этом особом случае вы поступили правильно, защитив Лизу. Но одновременно вы прикрыли и мужчину, который ее ждал, и…

– Но мы же не станем его за это винить? – вмешалась Мари-Анжелин. – Единственный человек, которому можно сказать правду об этой истории, это Ланглуа! И еще…

– Еще? Вам не приходит в голову, План-Крепен, что в Альдо стрелял именно тот, кто ждал Лизу?

– Это точно не он! – ответил маркизе египтолог. – В этом я уверен. Автомобиль уже уезжал, когда раздался выстрел. И я с трудом могу представить, что Лиза спокойно смотрела на то, как ее «друг» стреляет в ее мужа, как в обычного кролика. Но если вернуться к Ланглуа, то, поразмыслив, я бы предпочел с ним об этой истории не говорить…

– Думаю, я догадываюсь почему! – усмехнулась План-Крепен. – Вы намерены сами во всем разобраться, верно? Эй! Осторожнее!

Адальбер и в самом деле неожиданно и резко повернул руль, чтобы не задавить курицу, которая величественно вышла со двора фермы, решив встретиться со своим петухом на другой стороне дороги. Благодаря ловкости водителя птица смогла выполнить свое намерение с абсолютным презрением к потоку ругательств, которым ее наградил Адальбер. Реакция была несколько преувеличенной, но принесла ему огромную пользу, позволив выпустить пар…

– Успокаивает, правда? – отметила План-Крепен, поправляя шляпку. – А теперь, может быть, вы ответите на мой вопрос? Вы оставляете за собой дело Лизы и ее спутника?

– Естественно! Я рассматриваю это как семейное дело!

– Тогда займемся этим вместе! Или я сама все разузнаю!

– План-Крепен! – возмутилась маркиза. – Вы теперь занялись шантажом? И что за тон! В самом деле, с вами надо быть готовой ко всему!

– Нам следовало бы знать, что я способна на все, когда речь идет о тех, кого я люблю! Да и вы сами, впрочем, тоже…

– Не дерзите! Вы давно должны знать, что я терпеть не могу, когда мне говорят правду. Итак, что вы решили, Адальбер?

– Пока мы занимаемся этим сами. Но сначала надо выяснить, куда направилась Лиза…

Решать, что ты скажешь и чего не скажешь, когда авто мчится по сельской дороге, это одно, но совсем другое – выполнять свое решение, когда человек, о котором шла речь, появляется на горизонте! Адальберу предстояло ощутить это на собственной шкуре, когда на другое утро он встретил упомянутого Ланглуа в холле больницы. Он настолько не ожидал этой встречи, что почувствовал, как краснеет, словно в чем-то виноват.

Но при виде Адальбера озабоченное лицо полицейского просветлело.

– Рад вас видеть, Видаль-Пеликорн! Возможно, вы этого не знаете, но вы действуете на людей успокаивающе. Особенно на меня, ведь я всегда прихожу в ужас от больниц!

– Вы, должно быть, немало их повидали… И это не последняя! Как мило с вашей стороны, что вы приехали навестить Морозини! Он, вероятно, доволен?

– Я бы так не сказал. Князь меня не узнал!

– Что? Не узнал? Но…

– Судя по всему, со вчерашнего дня его состояние ухудшилось. Я говорил с хирургом, он несколько обеспокоен…

Адальбер уже не слушал его. Он помчался к палате Альдо, но госпожа Вернон его туда не пустила.

– Куда это вы так спешите?

– Мне только что сказали, что ему плохо, что он не узнал…

– Не драматизируйте! У него поднялась температура, и пациент чувствует себя немного хуже, чем вчера, но такое случается. Это не значит, что он умирает. Мы здесь для того, чтобы за ним присматривать!

– Я могу его увидеть?

– Не сейчас! Желаете чашечку кофе?

– Спасибо, нет! Я должен поговорить с главным комиссаром!

– И предупредите дам: сегодня больше никаких посещений. Но вы можете позвонить мне вечером. Ночью я дежурю. И не волнуйтесь. Он крепкий!

– У него слабые бронхи! Он вечно с ними мается…

– Они не пострадали…

Адальбер вернулся к Ланглуа, который мерил шагами холл. Тот сразу подошел к нему.

– Вы его видели?

– Нет! На сегодня больше никаких визитов, но я могу позвонить вечером. Поговорим о вас…

– Вы собираетесь спросить, что я здесь делаю? – с намеком на улыбку спросил Ланглуа. – Обычно это я задаю вопросы, не так ли? Вы же знаете, что дело выходит далеко за пределы Турени… Я приехал, чтобы поговорить с префектом и супрефектом Шинона и передать им информацию, которую мы получили. Теперь нам известно, как злоумышленникам удалось скрыться.

– Вы знаете, где они?

– На этот счет у нас есть лишь предположения, но они, несомненно, в Италии. А вот пути отхода из Круа-От они подготовили заранее. Такого рода организации никогда не полагаются на случай. Они уплыли на лодке, но двинулись не вниз по течению к Луаре, а поднялись вверх по Вьенне до маленького заброшенного аэродрома в Лиль-Бушаре и там оставили лодку…

– Как вы об этом узнали?

– Просто повезло, должен признаться. Отец одного из моих инспекторов, сам бывший полицейский, живет на левом берегу Вьенны и совсем рядом с уже упомянутым аэродромом. Он встал очень рано, чтобы разложить приманку. Он видел, как приплыла лодка, высадила пассажиров и отчалила. Спустя четверть часа приземлился самолет. Он оставался на земле всего несколько минут, потом снова взлетел. И направился на юг! Тут наш рыбак позвонил сыну, тот меня предупредил… И вот я здесь! Вы остановились в гостинице «Вселенная», я полагаю?

– Вы правильно полагаете. Вы тоже будете жить там?

– Нет. Меня принимает префектура… Полагаю, что я просто обязан послать цветы жене префекта. Но в гостинице вы встретите мистера Джона Огастеса Белмона, который приехал, чтобы позаботиться о своей сестре. Он хочет как можно скорее увезти ее в Америку, как и горничную Хелен Адлер, которой уже намного лучше.

– Их свидетельские показания вам больше не нужны?

– Я полагаю, что миссис Белмон и мисс Адлер рассказали все, что могли, и нет никаких причин задерживать их долее. Им обеим необходимо как можно быстрее оказаться в знакомой обстановке.

– Если вам удастся поймать всю банду, в чем я сомневаюсь, то будет процесс. Вы вызовете этих женщин во Францию?

– Я не хотел бы подвергать их риску, поэтому они смогут дать показания в посольстве Франции двум судьям при участии Фила Андерсона, начальника полиции города Нью-Йорка. И потом, позвольте вам напомнить, что еще одно путешествие через Атлантику не является препятствием, во всяком случае, для миссис Белмон. Она чаще садится на корабль, чем спускается в нью-йоркскую подземку. В любом случае, процесс – это дело не ближайшего будущего. Я уверен, что мы имеем дело с ветвью мафии…

– Иными словами, судебный процесс – это из области фантазий?

– Не заставляйте меня говорить то, чего я не сказал! Я твердо намерен рано или поздно их поймать, и Гордон Уоррен из Скотленд-Ярда мне в этом поможет. Мы собираемся получить в Гаагском суде международный ордер на арест Лукреции Торелли и Оттавио Фанкетти…

– Если бы только это были их подлинные имена! Кроме того, я не уверен, что Италия Муссолини станет вам помогать!

Вдруг элегантный главный комиссар, которого можно было бы назвать денди с набережной Орфевр, налился кровью.

– Скажите мне, Видаль-Пеликорн, вы еще долго намерены изображать из себя адвоката дьявола? Вы начинаете действовать мне на нервы!

– Это не входило в мои намерения, и я приношу вам мои извинения! Честно говоря, я волнуюсь за…

– Морозини? Вы полагаете, что я этого не знаю? О нем я беспокоюсь в первую очередь!

– Меня больше всего тревожит его семья. Эта ужасная история ее разрушила.

– Это не новость! Должен ли я напомнить вам дело «Регентши», когда княгиня Морозини наложила на мужа наказание на несколько месяцев, тогда как он был так же невиновен, как и мы с вами, да еще и оказался в плачевном физическом состоянии? В любом случае, я намерен ее допросить. Где бы она ни была! Если официального вызова окажется не достаточно, я сам поеду в Венецию!

– Но… зачем?

– Чтобы она рассказала мне о мужчине, который совершил подвиг, последовав за автомобилем похитителей, ждал ее у въезда в лес у Круа-От… И в чьем обществе она оттуда уехала, предварительно поцеловав его. Выстрел в Морозини, как нарочно, был сделан именно с этого места… Приблизительно, разумеется, но достаточно для того, чтобы меня заинтересовать!

Если Ланглуа покраснел, то Адальбер побелел как полотно.

– Откуда вы об этом узнали?

– В любом случае, не благодаря вам. А вы были в курсе! Заметьте, что я не спрашиваю вас, почему вы от меня скрыли эту… деталь.

– Ах, вот как? – сумел вымолвить Адальбер, чувствуя, что земля уходит у него из-под ног.

Египтолог выглядел настолько ошеломленным, что Ланглуа не удержался от смеха.

– Для любого, кто хотя бы немного с вами знаком, с вами… и с родственницей крестоносцев. Семейное дело, следовательно, не для чужих. Что ж, я тоже намерен вмешаться… Разумеется, осторожно! Ну, не дуйтесь, возвращайтесь в гостиницу, где вы найдете Белмонов. Сражение мы, возможно, проиграли, но война еще только началась!

Испытывая вопреки всему чувство облегчения, Адальбер должен был задать Ланглуа последний вопрос. Он схватил полицейского, который собирался сесть в служебную машину, стоявшую у входа в больницу, за рукав.

– Прошу прощения… Еще одно слово! Что комиссар Дежарден сделал с Уишбоуном? Он хотя бы не в тюрьме?

– Что вы, нет, конечно! В этом деле он тоже жертва, даже если он потерял только деньги. Хотя у него нет ни малейшего желания возвращаться в Америку.

– Мне казалось, что Полина Белмон произвела на него сильное впечатление…

– Вполне возможно, но я знаю наверняка, что он винит себя за то, что привел Морозини к порогу смерти… И твердо намерен присоединиться к вашей веселой компании, если вы на это согласитесь!

– Не вижу причин не соглашаться. Даже когда мы с ним были соперниками, Уишбоун сумел внушить мне симпатию. О Морозини я и не говорю. Это он привез нам техасца. И, наконец, нашим дамам он нравится, они находят его забавным…

– Если хотите знать мое мнение, то полагаю, что для него это самое важное. Уишбоун безусловный поклонник маркизы. Она его завораживает!

– Вы же не станете утверждать, что он в нее влюблен?

– Мы видали и не такое! И я назвал его поклонником. Не мне объяснять вам разницу. Вы же специалист, не так ли?

– Специалист, но когда речь заходит о дорогих мне людях, я способен терять голову.

– Совершенно нормальная реакция. Итак, я надеюсь, что вы не будете возражать против того, чтобы я вызвал княгиню Морозини телеграммой. Ей есть, о чем мне рассказать!

– Все же не забывайте о вежливости! Едва ли она сейчас купается в счастье…

– Во-первых, я не грубиян, и, во-вторых, кто-то должен официально сообщить ей о состоянии ее мужа! Если княгиня еще не в курсе, разумеется!

– Но вы же так не думаете?

– В делах об убийстве я привык выполнять свой долг до конца, каким бы неприятным он ни был. И я думаю, что для княгини пришла пора появиться у изголовья Морозини!

Вернувшись в гостиницу, Адальбер хотел подняться к госпоже де Соммьер, но встретил Мари-Анжелин, которая, скрестив руки на груди, возбужденно мерила шагами площадку лестницы.

– Что вы здесь делаете? Вас наказали?

– Почти! Наша маркиза принимает Полину Белмон, которая попросила разрешения поговорить с ней наедине.

– Это не повод изображать тигрицу в клетке здесь, на лестничной площадке. Полагаю, они в маленькой гостиной, которая разделяет ваши спальни? Вы могли бы остаться в своей комнате!