— Надо написать письмо в Петербург. Потому что ежели с нашей наследницей что-либо случится, я не желаю, чтобы подумали на нас.

— Давно ли вы сделались так пугливы, маменька? — ехидно заметил Евгений.

— Молчи! — одернула его княгиня. — И пойми, что тут ни нашей вины, ни нашей выгоды никакой нет! Я напишу дяде Петру, а он пусть сам решает, что предпринимать!


Тем временем наши путешественники, миновав Москву и даже запасясь там всем необходимым для дальней дороги, направлялись в столицу. Они уже были совсем близко от Петербурга, менее чем в одном дне пути, и остановились на ночлег на станции. Кроме них там было два офицера да старик-смотритель со своей женой. Место было пустынное, тихое, рядом располагался густой лес, и все наводило на мысли о разбойниках, которые, как говорили, пошаливали в этом краю. За несколько дней пути Лиза чуть ли не сдружилась с Сергеем Николаевичем. Она чувствовала его почти своим братом, и уж точно своим защитником. И он ни на минуту не обманул ее ожиданий. Сам Алексеев был ею очарован и, более того, был в восторге от того, что она вовлекла его в подобное приключение. Его жизнь, как, впрочем, жизнь любого молодого человека, занятого статской службой, была вовсе не весела и наполнена одними только заботами. Но это бегство, прямо как в приключенческом романе, взбодрило его, пробудило доселе неведомые ощущения. И хотя за ними никто не гнался, но это постоянное опасение, ощущение того, что их в любой момент могут остановить, а также и опасения Елизаветы Павловны, которые она иногда высказывала, — все это давало ему непередаваемые ощущения. Он только теперь почувствовал, что живет полной, интересной жизнью. А главное, его спутница настолько доверилась ему, что Сергей Николаевич чувствовал себя значительно более сильным, отважным человеком, чем раньше думал о себе. Он и не предполагал, что может стать этаким рыцарем или героем романа, каким вдруг стал в одночасье.

Но скоро ему предстояло снять с себя эту приятную обязанность заботы о Елизавете Павловне. Он немного опасался того, что скажет ему по приезде Петр Петрович, но… Он чувствовал себя абсолютно правым и нигде и ни в чем не преступившим закона и правил приличия.


Наступила ночь. Елизавету Павловну он лично устроил в коляске. Все ночи девушка проводила именно так, потому что страшно боялась тараканов, которых на всех станциях, что встретились им на пути, было в каком-то непередаваемом изобилии. Сам Сергей Николаевич свел знакомство с офицерами, так же, как и он, ожидавшими почтовых лошадей, и теперь играл с ними в карты по маленькой. Офицеры были гусарами и, как и полагалось гусарам, были весьма задиристы, решительны и усаты. Они было пытались поухаживать за Елизаветой Павловной, но она так решительно пресекла все их попытки, что они почти смущенно ретировались и предпочли играть в карты с ее спутником. Ротмистр Буянов, правда, не смирился еще с тем, что его отвергли, и обещал, что добьется благосклонности прелестной девушки, в которую, как он уверял, влюбился с первого взгляда. Но весь его внешний вид и характер позволяли думать, что это скорее говорит в нем простой задор, но никак не искреннее чувство. Его спутник, капитан Храбров, был человек более умеренный и, умея остановить разошедшегося приятеля, сохранял относительное спокойствие в помещении, где находился его приятель.

Но стоило Лизе удалиться на ночь, как Буянов и Храбров, между прочим, оба близкие приятели поэта Василия Львовича П. и благодаря тому хорошо известные во всех столичных гостиных, вызвали Алексеева на карточный поединок. Впрочем, в карты играли недолго. Скоро потушили свечи и улеглись спать. Алексеев все никак не мог уснуть. Он слышал, как захрапел Буянов, как ворочался Храбров, который, видно, тоже не мог уснуть. За стеной докучливо пел свою песню сверчок, крысы возились в подполе…

Храбров и Алексеев, не сговариваясь, поднялись и молча вышли в сени. В небольшом чулане, в который они вели, стояли сундук и кровать. Все так же молча Алексеев улегся на сундук, капитан на кровать. И только оба задремали, как до их слуха донесся тихий разговор.

— Не мешкай! Ступай скорее! — твердил старик. — Пока они спят, надобно успеть… Наши будут к рассвету, тогда мы всех убьем!

— Как, и девушку? — ответила ему жена.

— И ее. А что прикажешь, оставлять? Да как?

— А справятся они со всеми? Двое офицеров, да еще молодой господин.

— Справятся, не бойся. Да не перечь мне! Слушать более ничего не хочу! Ступай, а не то…

Старуха ахнула и промолчала.

— Я ведь только за тебя боюсь, — немного погодя прошептала она.

— А ты не бойся. Сколько лет творим разбой, а ты вдруг тут забоялась.

— Да вишь как их много… Не справимся, боюсь…

— Да что ты все заладила: «боюсь да боюсь»! Тьфу!

Голоса удалились. Молодые люди поднялись и прокрались назад в горницу. Там, разбудив Буянова, они сообщили ему подслушанный разговор. Тот было вскочил, да Храбров велел ему держаться тихо, чтобы раньше времени не всполошить разбойников. Офицеры проверили свое оружие, да и Алексеев достал свой дорожный пистолет. Решили так, что капитан и ротмистр отправятся будить ямщика да велят ему запрягать коней. Они видели, что на конюшне была тройка, которую им не дали, придерживая для более важного путешественника. Алексеев же отправился к Елизавете Павловне, чтоб поднять ее и сообщить всю историю. Вот так приключение!

Девушка не растерялась ни на мгновение. Она молча поднялась, и тут же всякий сон слетел с нее. Тут вмиг все устроилось как надобно. Буянов отворил ворота, вспрыгнул в коляску и вот уже экипаж с четырьмя путешественниками выезжал со двора, как вдруг — погоня! Крик, шум!

Старик с работником кинулись наперерез.

— Стойте! Ну стойте! Думали, бежать?

Работник ухватил поводья, пытаясь остановить лошадей, а старик вскочил на подножку и занес было топор, но капитан Храбров тут выстрелил, и старик упал на землю. Работник от неожиданности выпустил лошадей, и лошади, почуяв свободу, подгоняемые ямщиком, стрелой вылетели со двора и понеслись вперед, к столице…

8

— Да как такое может быть! — воскликнул Петр Петрович. — Это уж совсем никуда не годится! Как молодая девушка могла тайком уйти из дому и пропасть!

— Ужасно… — прошептала Дарья Матвеевна. — Я боюсь и подумать, что могло случиться.

— Странное дело… И как князь Александр Петрович мог такое допустить? — старший Воейков мерил комнату широкими шагами.

— Может быть, нам стоит отправиться туда? Или… Ах, я не знаю! — Дарья Матвеевна посмотрела на мужа и сына. — Ну придумайте же что-нибудь!

— Маменька, успокойтесь… — сказал Владимир. — Может, действительно стоит поехать туда? — Он обернулся к отцу.

— Но что мы сможем предпринять? — возразил ему Петр Петрович. — Вот скоро приедет наш управляющий, и мы как следует расспросим его о том, что там произошло. Думаю, не более двух дней нам еще ждать его приезда. Сергей Николаевич человек обязательный и обстоятельный. Он все заприметил и все сделал как надобно, я не сомневаюсь. К тому же я склонен более доверять его суждениям, чем суждениям племянницы. Мы расспросим его, а после решим и, ежели надобно, непременно отправимся в К.

— Но, быть может, промедление невозможно? — сказала Дарья Матвеевна. — И мы упустим возможность…

— Ах Даша! Да не думай ты о плохом!

— А если она бежала с… женихом? — вдруг предположила она.

— Тогда тем более, — усмехнувшись, заметил Петр Петрович. — Бояться нечего. Вышла замуж, да и кончено!

— Ну надо же! Подумать только… — заметил Владимир. — Хороша же у меня племянница… Вот и опекай после этого молодых девиц…

Суматоха и различные предположения длились еще целый день, пока виновница переполоха не явилась собственной персоной в дом своих родственников.


После ночного происшествия на станции, после того, как под звук выстрела Лиза вместе со своими спутниками бежала от разбойников, девушка уже успела успокоиться. Хотя она и не очень-то испугалась. Лиза никак не предполагала, что обладает такой смелостью. По правде сказать, она, после того как бежала из К., имела возможность задуматься о своем решительном поступке. Последствия этого были непредсказуемы, но… Лиза ни секунды не жалела о содеянном! Оказывается, она была решительной и отважной. И ее полнейшее хладнокровие при нападении разбойников еще более доказало ей это. Конечно, потом, когда она осознала всю опасность, которой они подвергались, когда ее спутники стали осведомляться о том, как она себя чувствует, она немного поволновалась, но совсем чуть-чуть!

С гусарскими офицерами они расстались при въезде в столицу. Ротмистр Буянов долго раскланивался и говорил, что надеется на скорую встречу. Сергей Николаевич, жаждавший уже поскорее доставить Лизу в дом ее родственников, велел кучеру ехать во весь опор, и не прошло и получаса, как они стояли перед Петром Петровичем и его женой.

Сергей Николаевич представил Воейковым Лизу, а их удивлению не было конца.

— Деточка, да как же это! — восклицала Дарья Матвеевна. — Отчего вы никому не сказались? Почему нам пришло письмо от княгини Ксении Григорьевны о том, что вы пропали?

— Что за странный поступок? — спрашивал Петр Петрович.

— Я все… я все объясню… — отвечала Лиза, поворачиваясь то к нему, то к ней. — Так получилось… Мне пришлось…

— Ну где наша беглянка? Я уже все знаю! — услышала вдруг девушка.

Она обернулась на голос. Это был Владимир. Он быстро спускался вниз по лестнице, только что узнав о приезде Лизы. Девушка замерла от неожиданности. Вниз спускался стройный молодой человек в офицерской форме. Веселые глаза, привлекательное лицо… Он с любопытством смотрел на нее, и она не могла оторвать от него взгляда. Кто это? Оказалось, что она произнесла эти слова вслух.

— Это мой сын, Владимир, — ответил ей Петр Петрович.

— Дорогая племянница, — произнес молодой человек и, подойдя к Лизе, поцеловал ей руку. — Вы должны рассказать о ваших приключениях. Что это вам вздумалось таким романтическим образом покидать К.? Мы тут просто сгораем от нетерпения…

Говоря все это, Владимир не выпускал ее ладони из своих рук.

— Я… Все довольно просто, — смущенно улыбнулась Лиза.

— Э, нет! Все потом, потом! Елизавете Павловне следует отдохнуть, — властно сказал Петр Петрович.

— Да-да, бедная девочка так устала, — вторила ему супруга.

— Да, я действительно устала. — Лиза отняла руку у Владимира. — А еще на нас напали…

— Как напали?! — всполошилась Дарья Матвеевна. — Кто?

— Разбойники, — преспокойно заметила девушка. — Но Сергей Николаевич и наши спутники успешно отбили нападение…

— Какие еще спутники?

— Капитан Храбров и ротмистр Буянов…

— Да мне они хорошо знакомы, — заметил Владимир. — Кто же не знает сих молодцов в столице?

— О Боже! — воскликнула Воейкова. — Какой ужас! Ну срочно, срочно отдыхать!

— Да. А вы, Сергей Николаевич, теперь же поведайте нам всю эту историю. И что за разбойники еще такие? — Петр Петрович взял Алексеева под руку и повел в свой кабинет.


Вечером, когда все прояснилось, все семейство, а также Лиза и управляющий Сергей Николаевич сидели за чаем. Лиза в который раз пересказывала причины, побудившие ее бежать из дома Вяземских, и Петр Петрович, который и верил, и не верил ее словам, не знал, что и сказать. Алексеев довольно скоро откланялся, отговорившись дорожной усталостью, и ушел к себе. Разговор сделался только семейным.

— Не могу поверить, чтобы Ксения была на такое способна… — задумчиво говорил Петр Петрович. — Но как знать… Ради больших денег…

Дарья Матвеевна заботливо расспрашивала Лизу о ее жизни и рассказывала, что ближайшие дни они, верно, проведут расхаживая по магазинам и приобретая все то, что может понадобиться молодой девушке при вступлении в свет. Лиза благодарила добрую свою родственницу, которую, по ее повелению, тут же стала называть тетушкой.

Как же Дарья Матвеевна не походила на Ксению Григорьевну! А ведь та в отличие от Воейковой была ей родной теткой! Может быть, на характере Ксении Григорьевны сказалось то, что при своем гоноре, при своих ожиданиях она получила от жизни столь мало? Лиза оглядывалась вокруг и видела богатый дом, настоящий дворец, украшенный с роскошью и вкусом, которые возможны только при больших деньгах. Князья Вяземские жили более чем скромно, ежели сравнивать их со здешним домом. Тут вокруг сновала прислуга, к самой Лизе была приставлена горничная, и все, абсолютно все было иным! Здесь она была не бедная родственница и приживалка, а ровня и такая же богачка, как и все Воейковы. Но Лизе казалось, что даже не имей она гроша за душой, в этом доме к ней бы никогда не отнеслись так, как относились в княжеском доме.