— Вплавь?

— Я греб одной рукой. Прибыв домой, я отпраздновал свое четырнадцатилетие с сотней женщин из Падуи — города, где самые милые женщины, — он подмигнул Нериссе, — а о том, как мы резвились, скромность и ваш румянец не позволяют мне рассказывать.

Нерисса, конечно, не покраснела, а рассмеялась. За Петруччо уже выстроилась очередь из мужчин, послышались недовольные голоса. Нерисса сунула карандаш за ухо и заткнула список за пояс, чтобы женихи не смогли изменить порядок имен.

Вставая, она стряхнула с колен одну из маленьких лягушек, которые во множестве развелись в укромных уголках хорошо оборудованной теплицы.

— Мне нужно присмотреть за садовниками в оранжерее, — сказала она ожидающим своей очереди мужчинам, которые начали громко жаловаться. Нерисса подняла руку. — Тех, кто жалуется, в журнал записывать не буду. — Громкие жалобы сменились недовольным шепотом.

— Идемте, синьор Петруччо, — сказала она. — Я дам вам совет, как разрешить задачу, хотя, уверена, она будет несложной для того, кто обогнул земной шар в шестнадцать, чтобы выдернуть волосок из бороды великого Хана.

— Я вам уже рассказал об этом? — удивился Петруччо, радостно беря ее под руку.

— Вы вплотную подошли к этому.

— Но, к своему удивлению, как только она рассказала Петруччо об условиях, которые поставил отец Порции, он не захотел выполнять ни одно из них.

— Дурацкая затея, — прямо заявил он.

— Но почему?

— Это не испытание ума или даже проницательности. Только простое везение! Послушайте, синьора, я мог бы рискнуть своей жизнью ради дела, которое считал бы достойным риска. Я был готов совершить невозможное и сделал бы это. Но сначала я хочу узнать кое-что о товаре, который покупаю. Я хочу представлять его размеры. А что мне известно о леди, кроме того, что она богата? Конечно, не могу сказать, чтобы это для меня ничего не значило.

— Думаю, из-за этого вы и прибыли сюда.

— Так и есть.

— Мне кажется, вам она понравится. А вы — ей. — Но сердце Нериссы упало при этих словах: справедливость этих слов поразила ее. Этот мужчина действительно казался подходящей партией для Порции. Подруга говорила, что не склонна полюбить мужчину; что она хочет найти способ — вплоть до убийства после вступления в брачный союз — отвергнуть всех женихов и все-таки завоевать богатство своего отца. Но остроумие синьора Петруччо могло бы изменить ее мнение.

И тогда какое место будет занимать Нерисса в «Бельмонте»?

И все-таки она не могла заставить себя обмануть Порцию, как не могла расхолаживать мужчину, который мог бы принести счастье ее подруге и, не исключено, полностью изменить натуру Порции, и к лучшему. Так что пусть решение останется за ним. Нерисса посмотрела на него, вопросительно подняв брови.

— Нет, — проговорил Петруччо. — Будь это состязание умов, я принял бы в нем участие. Или если бы нужно было что-то делать. А тут простое отгадывание загадок, как в сказке. Я уезжаю. Вы едете со мной.

— Нет! — смеясь, возразила Нерисса. — Я — не то, что вам нужно. У меня мало денег, несмотря на мою одежду.

Он выглядел разочарованным.

— Ну, возможно, я все-таки надумаю жениться на вас, — сказал он. — У вас быстрый ум. И я смогу продавать развратникам в Вероне разрешение взглянуть на ваше очарование.

— Мою золотую кожу и белые волосы?

— Подумайте, как довольны они будут, увидев, что на самом деле эти цвета перепутаны!

— Нет, синьор! — отвергла его предложение Нерисса, касаясь цветочного лепестка.

— Что! — завопил он. — Отказать мне ради роз в марте?

— Не ради роз, — уточнила она. — Совсем другое держит меня здесь, добрый сеньор.

— Совсем другое будет удерживать вас там, в Вероне.

— Вы хотите завоевать меня своими непристойными речами?

— Пусть попугаи говорят. Петруччо будет действовать!

— Думаю, ваши действия будут достаточно хороши для какой-нибудь остроумной девицы.

— Не просто достаточно хороши. Я стану превосходным супругом! — Петруччо так сильно хлопнул Нериссу по спине, что карандаш вылетел у нее из-за уха и упал на пол оранжереи. Он наклонился, чтобы поднять его, но, опустившись на колени, взглянул на нее: — Не пинайте меня, пока я тут, внизу.

Она покачала головой, не удержавшись от смеха.

— Синьор Петруччо, я польщена вашим вниманием. Но я уже сделала свой выбор здесь, в «Бельмонте».

— За деньги?

— За любовь.

— Покажите мне моего соперника! — заревел великан.

Она заткнула уши.

— Добрый синьор, я думаю, вы утомите меня через день.

— Но мне ведь нужна жена! Остроумная и красивая! И богатая!

Нерисса взяла у него карандаш и вытащила из-за пояса сложенную бумагу.

— Думаю, я могу предложить кого-нибудь. В Падуе.

— У меня есть друг, который мог бы приютить меня в Падуе, — задумчиво проговорил Петруччо. — Она богата?

— Очень прилично обеспечена. Ее отец торгует мануфактурой, у него пять магазинов в городе. Спросите своего друга, знает ли он семейство Минола. Вот адрес.

— А как она выглядит?

— Не похожа на кустарник, — успокоила его Нерисса, продолжая писать.

— Вы давно ее видели?

— Думаю, лет шесть назад.

— Шесть лет! — воскликнул Петруччо. — Тогда она уже могла найти себе мужа.

— Нет. — Нерисса оторвала клочок бумаги и сунула его в лапу Петруччо. — Готова спорить, не нашла.


Этим вечером они с Порцией обе пребывали в дурном настроении.

Во второй половине дня, после отъезда синьора Петруччо, госпожа жестоко издевалась над очередным женихом, который слишком далеко зашел в своих ухаживаниях. Ей не понравилась его внешность, и поэтому она сделала все, чтобы отговорить его от сватовства еще до того, как он попробовал пройти испытание, необходимое, чтобы завоевать ее руку. Мужчина настаивал, изящно перенося ее острые нападки, продолжавшиеся и после того, как он проиграл состязание. Потом она захлопнула дверь за разочарованным женихом, отряхнула руки и заявила, что отделалась от него. Нерисса, которая до сегодняшнего дня наслаждалась насмешками над глупыми охотниками за состоянием за их спинами, впервые рассердилась на Порцию, хотя постаралась скрыть это от других слуг.

— Вам следовало подождать с нападками на его внешность, пока он не покинет дом, — сказала она, когда они поджаривали ноги в дюйме от камина.

Порция зевнула.

— Я хотела повеселить тебя. Он так тщеславен, что все мои шутки принимал за комплименты.

— Я не так в этом уверена. Он изо всех сил старался быть галантным. И я видела, как ваша служанка поморщилась, когда вы смеялись над его внешностью.

— Эта мавританка? Это совершенно не важно.

— Почему?

Порция прищелкнула языком.

— Ладно, Нерисса, с этого момента я буду добра к ним ко всем, просто чтобы доставить тебе удовольствие, — раздраженно бросила она, потянувшись за книгой, которую оставила открытой на столе после обеда. — Всем этим павлинам, и обезьянам, и попугаям, и фатам нужны мои деньги, а не я. А теперь я хочу почитать, о чем говорит Цицерон, оратор. Я уверена, он не станет попрекать меня, как ты. Фи, стыдно! Я думала, после смерти отца меня никто больше не будет отчитывать. Я тебе не ребенок!

— Нет, вы — мой друг, — сказала Нерисса с некоторой горячностью, на мгновение пожалев, что не уехала с синьором Петруччо. — И как ваш друг я должна сказать вам: хоть ум ваш — ваша красота, но сердца нет у вас!

Глава 21

Частью из-за этой их первой ссоры Нерисса и сделала то, что сделала на следующий день.

Ближе к полудню венецианские женихи уехали. Они прекрасно проводили время в «Бельмонте», играя в карты, но за прошедшие недели стали задумываться, стоит ли им подвергаться испытанию. Это был их второй массовый визит. Объединившись за прошедшие три месяца в команды, они все теперь считали себя друзьями и сейчас толковали о том, как, заправившись взятыми в долг деньгами, вернуться из Венеции, возможно, на флотилии из четырех кораблей, а не на одном галеоне. И тогда-то устроить настоящие гонки! Они все — аргонавты, заявляли они. Между собой Порция и Нерисса называли их галеон «Корабль дураков», хотя и не сегодня, потому что сегодня женщины не разговаривали друг с другом.

Прежде чем подняться на борт судна, Грациано и Бассанио поцеловали Нериссе руку.

— Мы вернемся через две недели, — пообещал Бассанио. — Примчимся сюда на крыльях судна, похожего на орла!

— Я так понимаю, вы притащитесь в гавань на какой-нибудь дырявой и невероятно дорогой барке, — отозвалась Нерисса, держа наготове свой карандаш и календарь. — В какой день?

— Бассанио подсчитал.

— В Страстную пятницу, определенно.

— При таких частых визитах и новом гардеробе для каждого визита вы быстро истратите деньги синьора Бен Гоцана, — заметила Нерисса.

— Чьи?

— Синьора Шейлока.

— А, — сказал Бассанио. — Ну, возможно, в следующий раз синьора Порция позволит мне узнать условия состязания, которое я, конечно, выиграю. А пока мы с Грациано хотим вложить то, что осталось от наших денег, в новое дело, которое задумал синьор Антонио.

Легкое недовольство мелькнуло на лице Грациано.

— Ходят слухи, Бассанио, что нынешние предприятия Антонио…

— Я этим слухам не верю! — улыбаясь, прервал его Бассанио. — Конечно, его корабли вернутся с триумфом из Индий и из Нового Света. И потом он собирается отправить партию четок и молитвенников верующим в Англию.

— Этой протестантской нации на севере от нас? — поинтересовалась Нерисса.

— Ветер дует в нужном направлении, — перебил их Грациано, поднимая палец в воздух. Затем он поцеловал Нериссе запястье. — Нам пора отправляться, прекрасная куртизанка!

Нерисса вырвала у него свою руку.

— Конечно, отправляйтесь. Я нахожу ваше общество не столь приятным, когда вы называете меня шлюхой.

— Я сказал «куртизанка», красавица!

Бассанио положил ладонь на руку своего друга.

— Ему не хватает такта, — извинился он. — Но он…

— Невысокий?

Грациано подмигнул Нериссе.

— Ну, вам ли не знать, что говорится о мужчинах маленького роста и их…

Нериссе хотелось заметить: она не раз убеждалась в том, что поговорка неверна, но решила: умнее будет ничего не говорить. Она притворилась, будто не поняла шутки.

Незадачливый слуга Бассанио, Ланселот, спешил от дома к порту, сгибаясь под грузом двух сундуков, которые он держал под мышками.

— Я полчаса разыскивал камзол на гороховой подкладке! — жаловался он.

— Прочь, аргонавты, — помахала Нерисса, направляясь к вилле.

В холле она села в обитое штофом кресло, постукивая каблуками по полу из прекрасного каррарского мрамора. Она знала, что за закрытыми дверями большой комнаты, внизу, Порция принимала самого состоятельного жениха, которому предстояло разделить судьбу остальных. Он был испанским аристократом из Арагона и отвратительно говорил по-итальянски, хотя Порция, многозначительно взглянув на Нериссу, советовала своим слугам не насмехаться над беднягой, но сохранять отныне печальный вид, как английские пуритане.

Нерисса, нахмурившись, пнула ножку кресла. Она решила сегодня не наблюдать за испытанием женихов — ей хотелось показать Порции, что она еще не простила ее поведения накануне вечером. После того как Нерисса назвала ее бессердечной, Порция поднялась с дивана с книгой в руке, вышла из комнаты и захлопнула за собой дверь. И ее холодность этим утром была доказательством того, что она тоже не простила Нериссу.

Аристократ был богат почти как испанский король, разбогатев на том, что его семья финансировала Кортеса, первооткрывателя, вернувшегося из Нового Света с золотом индейцев. Если бы он женился на Порции, эти двое стали бы фантастически богаты. Конечно, сначала ему придется выполнить условия отца Порции. Но Порция заявила: она достаточно умна, чтобы выбрать свой путь к успеху.

Она хотела, чтобы Нерисса помогла ей сделать этот выбор. Но теперь, рассердившись, она будет выбирать сама и, скорее всего, вышвырнет Нериссу из своей жизни.

За закрытой дверью гостевой комнаты она слышала серебристый смех Порции. Желудок у нее сжался. «Хватит подслушивать и раздумывать, — подумала она. — Пойду взгляну, что делается на кухне». Нерисса резко встала.

И тут она заметила красивого солдата, слонявшегося у дальней стены холла. Он легонько постукивал пальцем по висевшему на поясе мечу, оценивающе разглядывая ее. Когда она встретилась с ним глазами, он поднес руку к груди и поклонился — быстрый наклон темноволосой головы. Потом улыбнулся. У него были великолепные зубы, такой белизны, какую редко встретишь в Италии, хотя она обычна среди испанцев, которых Нерисса видела в Новом гетто. Глаза у него были спокойные и темные, а осанка изящная: прямая солдатская спина, хотя сейчас он стоял не по стойке «смирно», а вольно — одна нога согнута, колено выдается вперед, другая упирается в стену за ним. Рукоятка его красивого серебряного оружия сверкала в косых лучах солнечного света, проникающего в высокие окна портика.