Даниэла Стил - Кольцо

– Это драгоценности моей матери. – У нее на глазах вновь выступили слезы. – Все, что у меня осталось…

Пол увидел несколько колец, причем два из них – изумрудное и бриллиантовое – были очень хороши, однако приставать к Ариане с расспросами он не решился. Девушка была слишком взволнована.

У Арианы хватило осмотрительности спрятать фотографии Манфреда за подкладку сумочки, но сейчас она вспомнила о них, и по ее лицу снова потекли слезы. Почему она должна прятать фотографии собственного мужа?

– Тише, Ариана, успокойся. – Пол обнял ее дрожащее тело. – Ничего себе камешки. Неужели ты их увела из-под носа у фашистов?

Ариана горделиво кивнула, а он поднес к глазам кольцо с огромным изумрудом.

– Потрясающая работа.

– Да? – улыбнулась Ариана. – Кажется, оно осталось от бабушки, но точно не знаю. Мама носила его все время. – Она взяла перстень с бриллиантом. – А на этом инициалы моей прабабушки.

Буквы были так затейливо выгравированы, что человеку несведущему разглядеть их не удалось бы.

Пол взглянул на Ариану с явным уважением.

– Поразительно, что у тебя не стащили эти кольца на пароходе.

«Да и на иных этапах твоего пути», – мысленно добавил он. Пол подумал, что Ариана проявила незаурядную изобретательность и мужество, сохранив эти камни. Впрочем, он и так знал, что она умная и храбрая.

– Я никому бы их не отдала. Сначала им пришлось бы меня убить.

Заглянув ей в глаза, Пол понял: она не преувеличивает.

– Нет ничего на свете, ради чего стоило бы жертвовать жизнью, – серьезно сказал Пол. – Я научился этому на собственном опыте.

Ариана медленно кивнула. Манфред говорил ей то же самое. Ради чего же он тогда погиб? Когда она вновь подняла глаза, от них веяло зимней стужей. Пол потянулся губами к ее щеке, и Ариана не отстранилась.

– Ну ладно, спи.

Он нежно улыбнулся и уложил ее на подушку. А Ариана уже раскаивалась, что позволила ему поцеловать себя. Делать этого не следовало. Однако когда Пол вышел, Ариана надолго задумалась – о войне, о Поле, о том, что Манфред, наверное, сказал бы то же самое. Конечно, Пол Либман очень молод, но он уже настоящий мужчина.

На следующее утро за завтраком Рут обратила внимание на то, что Ариана бледнее обычного.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

После ухода Пола девушка уснула очень нескоро – ее мучило чувство вины, она считала, что не имеет права подавать молодому человеку надежду на взаимность. Ведь пройдет немного времени, он привыкнет к мирной жизни, встретится со старыми друзьями, и тогда она, Ариана, уже не будет казаться ему столь привлекательной. Пока же Пол похож на большого доверчивого щенка, обидеть которого кажется совершенно невозможным. Ариана злилась на себя, на свою податливость. Но Пол был так добр с ней минувшей ночью, и в конце концов она всего лишь слабая женщина… Взгляд ее огромных глаз был так грустен, что Рут встревоженно нахмурилась:

– Что-нибудь не так, милая?

Ариана покачала головой:

– Нет, тетя Рут. Просто я устала. Вот отдохну немного, и все будет в порядке.

Однако ее слова хозяйку не успокоили, и после завтрака она сделала один телефонный звонок, а затем решительно отправилась к Ариане.

Та приподняла голову над подушкой и слабо улыбнулась. Бессонная ночь сильно ослабила девушку. После завтрака она удалилась к себе, и ее полчаса рвало. Рут сразу догадалась об этом по землистому цвету ее лица.

– Думаю, нам стоит сегодня наведаться к доктору Каплану, – нарочито небрежным голосом сказала Рут.

– Но со мной все в порядке…

– Не спорь со мной, Ариана.

В ее голосе звучал упрек, и Ариана, укутанная одеялом, сдалась:

– Хорошо, тетя Рут. Но со мной действительно все в порядке. Я не хочу к доктору…

– Ты разговариваешь совсем как Дебби или Джулия. Хуже того, – улыбнулась Рут, – ты разговариваешь почти как Пол.

Рут решила поговорить с девушкой начистоту:

– Скажи-ка, он не слишком донимает тебя своими ухаживаниями?

Она так и впилась глазами в лицо девушки, но Ариана покачала головой:

– Нет, ни в коем случае.

– А я было подумала… Знаешь, он в тебя, что называется, втрескался.

Ариана впервые слышала это слово, но смысл его был ей понятен.

– Мне тоже так показалось, тетя Рут, – призналась она, приподнявшись. – Я не хочу его поощрять. Он похож на моего брата, по которому я так тоскую… – Голос ее дрогнул, Ариана посмотрела американке в глаза. – И потом, я ни за что не сделала бы ничего такого, что могло бы вас расстроить.

– Вот об этом я и хотела с тобой поговорить. С чего ты взяла, Ариана, что меня это расстроило бы?

– А разве нет? – поразилась девушка.

– Ни в коей степени. – Рут улыбнулась. – Мы с Сэмом на днях говорили на эту тему. Конечно, мальчик еще не совсем оправился от истории с Джоанной, но это ничего не значит. Ариана, он действительно славный парень. Я не хочу тебя подталкивать ни к какому решению. Просто знай: если такая ситуация возникнет… – Рут ласково посмотрела на светловолосую девочку, поселившуюся у нее в доме. – Мы все очень тебя любим.

– Ах, тетя Рут, и я вас очень люблю!

Ариана обняла за шею ту, что была столь добра к ней с самой первой встречи.

– Мы хотим, чтобы ты чувствовала себя совершенно свободной. Теперь ты член семьи, поступай так, как считаешь правильным. И если ему взбрело в голову докучать тебе своими ухаживаниями, можешь послать его к черту. Уж я-то знаю, какой он упрямый!

Ариана засмеялась:

– Думаю, до этого не дойдет, тетя Рут.

Нет, она этого не допустит – ни в коем случае.

– Я беспокоилась, что Пол тебе досаждает, а ты переживаешь и не знаешь, как поступить.

– Нет, он ко мне не пристает, – застенчиво покачала головой Ариана. – Правда, недавно он сказал нечто в этом роде, но… – Ариана улыбнулась, – я думаю, он просто втрескался.

Она произнесла это новое слово с удовольствием.

– Главное – слушайся своего сердца.

Ариана засмеялась и вылезла из кровати.

– Вот уж не думала, что мать молодого человека может выступать в роли купидона.

– Честно говоря, я занимаюсь этим впервые. – Рут посмотрела Ариане прямо в глаза. – Но о лучшей невестке я не могла бы и мечтать. Ты прелесть, Ариана. Просто чудо.

– Спасибо, тетя Рут.

Ариана извлекла из гардероба летнее платье в розовую полоску и белые сандалии. Июньское солнце припекало не на шутку. Девушка хотела было сказать, что чувствует себя превосходно и идти к врачу незачем, но внезапно у нее закружилась голова, и она бессильно осела на пол.

– Ариана! – воскликнула Рут, бросившись к упавшей девушке.

Кабинет доктора Стэнли Каплана находился на перекрестке Пятьдесят третьей улице и Парк-авеню. Рут высадила Ариану возле дверей, а сама отправилась прогуляться по парку.

– Ну-с, юная леди, как мы себя чувствуем? Впрочем, вопрос глуповатый. Очевидно, чувствуем мы себя не слишком хорошо, иначе наша встреча не произошла бы.

Пожилой врач добродушно улыбнулся, глядя на девушку, сидевшую в кресле возле стола. Когда он видел ее в последний раз, она была бледной, истощенной, испуганной. Теперь же Ариана превратилась в настоящую красавицу. Хотя нет, не совсем. В глазах, пожалуй, все еще остались боль и горечь, избавиться от которых не так-то просто. Но цвет лица был вполне приличный, взгляд прояснился, длинные золотистые волосы уложены в красивую прическу. В легком летнем платье девушка была похожа на дочь обычных пациентов доктора Каплана, а не на беженку, вырвавшуюся из разоренной Европы всего несколько недель назад.

– Так в чем у нас проблемы? По-прежнему кошмары, тошнота, головокружение, обмороки? Ну-ка, рассказывайте.

Врач ласково улыбнулся и взял ручку, готовый записывать.

– Да, кошмары все еще бывают, но уже не так часто. Теперь мне иногда удается поспать.

– Вижу, – кивнул он. – Вид у вас отдохнувший.

Ариана тоже кивнула, однако призналась, что после каждой еды ее тошнит. Это известие доктора удивило.

– А Рут об этом знает?

Ариана покачала головой.

– Вы должны ей об этом сказать. Очевидно, необходима специальная диета. Неужели после каждой еды?

– Почти.

– Так вот почему вы такая худенькая. А раньше у вас бывали такие проблемы?

– Нет, тошнота началась после того, как я пешком добиралась до Парижа. В дороге я два дня ничего не ела, а потом я несколько раз питалась всякой дрянью с полей…

Врач покивал.

– Обмороки продолжаются?

– Да, бывают.

И тут врач повел себя довольно неожиданным образом. Он отложил ручку и посмотрел на Ариану внимательным и испытующим, но при этом по-прежнему добрым и сочувственным взглядом. Сразу было видно, что этот человек ей не враг, а друг.

– Ариана, я хочу, чтобы вы знали: со мной вы можете откровенно говорить о чем угодно. Мне нужно знать подробности вашего прошлого. Я не смогу вам помочь, если не буду иметь точного представления о том, что вы вынесли. Учтите, что бы вы мне ни рассказали, никто об этом не узнает. Я врач, я давал клятву свято хранить врачебную тайну. Я не имею права, да и ни за что на свете не стану разглашать то, что от вас услышу. Об этом не узнают ни Рут, ни Сэм, ни их дети. Никто на свете. Ариана, я ваш врач и ваш друг. Кроме того, я старый человек, много поживший на свете. Возможно, я видел меньше, чем видели вы, но, уверяю вас, и того, с чем довелось столкнуться мне, вполне достаточно. Меня трудно чем-нибудь удивить или шокировать. Поэтому, если фашисты делали с вами что-то такое, из-за чего возникли нынешние проблемы, вы смело можете мне об этом рассказать.

У Каплана было такое выражение лица, что Ариане захотелось его поцеловать, однако она ограничилась легким вздохом.

– Ничего такого не было, доктор. Меня продержали в одиночной камере больше месяца, кормили картофельной похлебкой и черствым хлебом, один раз в неделю выдавали какую-то бурду с обрезками мяса. Больше ничего ужасного со мной не делали. Да и в тюрьме я сидела уже давно, почти год назад.

– Кошмары начались именно тогда?

– Да. Я очень беспокоилась об отце и брате. – Голос Арианы дрогнул. – С тех пор я их не видела.

– А проблемы с желудком начались тоже тогда?

– Не совсем.

Лицо Арианы на миг озарилось улыбкой – она вспомнила, как под руководством Манфреда осваивала кулинарную науку и готовила «рагу» из ливерной колбасы. Может быть, именно то «рагу» испортило ей желудок? Но доктору Ариана об этом рассказывать не стала.

– Ну вот, теперь мы знаем друг друга немного получше, – резюмировал Каплан, решив двигаться постепенно.

Во время первой встречи с этой девочкой он не осмелился задавать ей какие-либо вопросы.

– Вы хотите меня спросить о чем-то еще?

– Скажите, – он запнулся, пытаясь подобрать слово помягче, – они вас… использовали?

Каплан был уверен, что такая красивая девушка наверняка подвергалась насилию, однако Ариана отрицательно покачала головой. Может быть, просто боится сказать правду?

– Ни разу?

– Один раз это чуть не произошло. Когда я была в тюрьме.

Больше она ничего не сказала, и Каплан был вынужден этим удовлетвориться.

– Что ж, тогда приступим к осмотру.

Он нажал на звонок, вызывая медсестру, чтобы она помогла Ариане раздеться.

Во время осмотра брови Каплана недовольно сдвинулись, он задал еще несколько вопросов, а затем сказал, что вынужден провести гинекологическое обследование. Он думал, что Ариану это испугает, но она и не подумала противиться. Она лежала притихшая и странно спокойная, а Каплан убедился, что его подозрение не было ошибочным: шейка матки была явно увеличена.

– Ариана, вы можете сесть и одеться.

Он смотрел на нее с грустью. Значит, она все-таки ему солгала. Ее не только изнасиловали, но и сделали ей ребенка.

Медсестра вышла, а Ариана сидела, закутавшись в простыню, такая юная, такая бледная.

– Я вынужден вам кое-что сообщить, – вздохнул доктор. – После чего нам нужно будет поговорить более откровенно.

– Что-нибудь не так? – испугалась Ариана.

Она до сих пор считала, что все ее недомогания – результат перенесенных испытаний и упадка сил. Она не думала, что у нее какая-то серьезная болезнь. Правда, менструации в этом месяце у нее не было, но Ариана относила это за счет путешествия, переживаний, физических нагрузок.

– Боюсь, девочка, что у вас проблема. Вы беременны.

Каплан ожидал увидеть на ее лице горе и ужас, но вместо этого Ариана сначала удивленно вскинула брови, а затем улыбнулась.

– Вы об этом не подозревали?

Ариана покачала головой, ее улыбка стала еще шире.

– И вас это радует? – поразился врач.

Ариане показалось, что судьба преподнесла ей бесценный подарок. В ее синих глазах появилось любовно-восторженное выражение. Должно быть, это произошло в самом конце апреля, скорее всего в последнюю ночь перед тем, как Манфред отправился защищать рейхстаг. Если так, то беременность продолжается примерно семь недель.