Эванджелина Коллинз - Компаньон её сиятельства

Лондон, Англия

Май 1811 года

Полночь. Близилось время свидания, Белла предвкушала ожидавший ее поцелуй.

— Вы только представьте себе, леди Изабелла! Ее внук вернулся с войны с женой. Какая-то девица из Италии. К тому же…

Изогнув губы в едва заметной улыбке, Белла рассеянно слушала последние сплетни, которые ей рассказывала дуэнья.

Полночь. Конюшня. Страстный шепот Коннора все еще звучал у нее в ушах. Тогда Коннор усадил ее на лошадь для пятичасовой прогулки по Гайд-парку с сегодняшним кавалером. «Полночь», — сказал он. Время тянулось мучительно медленно.

Возница повернул налево, на Гросвенор-стрит.

Почти дома.

Карета остановилась перед фасадом Мейбурн-Хауса, лондонской резиденции ее брата, нового графа Мейбурна. Наконец-то лакей открыл дверцу кареты.

— Завтра леди Нолвуд устраивает музыкальный вечер. Надеюсь, вы будете чувствовать себя лучше, отправитесь туда и приятно проведете вечер.

Укол вины зато, что обманывает свою снисходительную дуэнью, не мог соперничать с перспективой свидания с Коннором. Мимолетного замечания о головной боли, вызванной духотой переполненного бального зала, оказалось достаточно, чтобы обеспечить быстрый отъезд в необходимое время.

— Мне просто нужно немного отдохнуть. — Кивнув, Белла вышла из кареты. Дверь величественного особняка распахнулась при ее приближении. В доме никого не было, за исключением слуг. Поднимаясь по лестнице, Белла изо всех сил сдерживала волнение, хотя готова была помчаться.

Дойдя до лестничной площадки, она оглянулась. Дворецкий брата стоял к ней спиной и запирал дверь. Белла приподняла юбки и понеслась через холл к узкой черной лестнице.

Задыхаясь, с сильно бьющимся сердцем, она влетела в открытую дверь конюшни и остановилась. Золотистый свет от маленького фонаря в проходе едва рассеивал темноту. Не считая звуков, издаваемых лошадьми, двигавшимися в своих стойлах, конюшня казалась пустой.

— Коннор? — прошептала она. Белла оглянулась, взглянув на Мейбурн-Хаус. Возможно, ей лучше вернуться и…

— Леди Изабелла, — донесся из темноты голос Коннора. — Я здесь.

Белла метнулась вперед, в открытое стойло и прямо к нему.

Лунный свет, просачивавшийся в окно задней стены стойла, падал на его широкие плечи, придавая черным волосам синеватый оттенок.

— Что привело леди в конюшню в столь поздний час? — Слегка склонив голову и не сводя с нее взгляда синих глаз, Коннор стал приближаться. Солома хрустела под его пыльными сапогами.

Она проигнорировала его поддразнивающий тон. Если бы не его надменность, не эта его дерзкая самоуверенность, она бы до сих пор фантазировала о том, каково это — поцеловать мужчину, вместо того чтобы осуществить это. И больше всего на свете ей хотелось снова испытать это сегодня.

— Ты, — сказала Изабелла, вздернув подбородок и в то же время попятившись, чтобы удержать расстояние между ними. Остановилась она, лишь когда уперлась спиной в стену.

Коннор приблизился и оперся ладонью о стену приблизительно на уровне ее плеча. Другой рукой легонько провел кончиками пальцев по обнаженной руке.

Губы его изогнулись в дьявольской улыбке.

— Я польщен, — пробормотал он, прижимаясь так близко, что ее грудь касалась его рубашки.

Он завладел ее губами. Белла не противилась. Напротив. Обвила Коннора руками. Язык Коннора проник в ее рот. Волна страсти захлестнула Беллу.

Коннор потянул вниз глубокий вырез ее лифа. Прохладный воздух коснулся грудей, превращая соски в твердые бутоны. Белла закрыла глаза.

Коннор склонился к ее груди. Белла ахнула, нырнула пальцами в густые черные волосы Коннора и заерзала под ним, желая большего. В следующее мгновение Коннор задрал ее юбку и кончиками пальцев заскользил по бедру. Обхватив губами затвердевший сосок, он втянул его в рот.

Испытав наслаждение, Белла широко открыла глаза. И в этот момент увидела мужчину, стоявшего возле открытой двери стойла.

Единственный фонарь через три стойла давал достаточно света, чтобы Белла разглядела выражение лица своего старшего брата.

Белла глазам своим не поверила.

Что он здесь делает? Он говорил, что его не будет неделю, а отсутствовал всего пару дней.

— Отойди от нее!

Дрожащими руками Белла потянула вверх лиф, прикрыв грудь, и оправила юбки.

Коннор торопливо повернулся к Филиппу.

— Ваше сиятельство… я…

— Ты — в мой кабинет! Изабелла, марш в свою комнату! — прорычал брат.

Белла выбежала из конюшни и скрылась в доме.

Леди Изабелла Райли остановилась у дубовой двери. За прошедшие два дня Филипп не сказал ей ни слова. Белла даже не видела его. Она оставалась в своей комнате одна, не считая слуг, которые приносили подносы и возвращались, чтобы унести нетронутые блюда. Белла уже пропустила один музыкальный вечер и полуденный чай, но не получила ни одной записки от дуэньи, справлявшейся о ней. Это означало, что Филипп говорил со старой вдовой или слухи о неблагоразумии Беллы каким-то образом просочились. И если это произошло, она погублена окончательно и бесповоротно и совершенно бесполезна для Филиппа.

Все эти годы, что она провела, совершенствуя подобающий леди лоск, полируя тот образ, соответствия которому все ждали от нее, пошли прахом. Белла знала, что порочность живет у нее в душе, и делала все, дабы побороть ее. Но не смогла. И подвела Филиппа. Подвела младших сестер Китти и Лив. Подвела младшего брата, проказника Джула. Подвела всех. И теперь уже ничего не исправишь. Сплетни и слухи пагубным образом сказываются на репутации леди. Девственность, которую ей удалось сохранить нетронутой, потеряла всю свою ценность. Ни один уважающий себя джентльмен не женится на ней. А Филипп был уверен, что к концу сезона Белла непременно найдет себе прекрасную партию. Вместе они восстановили бы графство и обеспечили будущее младших сестер и брата. Но внушительные долги, оставленные отцом, теперь останутся неоплаченными. И все из-за Беллы. Из-за ее погубленной репутации.

Коннор был первым мужчиной, которого не обманула напускная холодность, защитные барьеры, которые Белла возвела вокруг себя. Первый мужчина, достаточно смелый, чтобы проверить это, сорвать поцелуй. И тот поцелуй в то роковое утро стал ее погибелью. С Коннором она впервые в жизни могла быть самой собой. И думала только о нем.

Белла смахнула выступившие в уголках глаз слезы. Филипп ждет ее — в его краткой записке содержалась просьба прийти. Белла постучала костяшками пальцев о дубовую дверь.

— Входи.

Она открыла дверь и чинно вошла в кабинет покойного отца. То, что Филипп не поднял глаз, уязвило ее. Уняв внутреннюю дрожь, Белла остановилась перед большим дубовым столом, сцепив руки перед собой, подняла голову и стала ждать.

Брат закончил письмо и сунул ручку в серебряную подставку. Его короткие каштановые волосы выглядели так, словно он недавно в отчаянии взъерошил их. В отчаянии, вызванном ее безрассудными действиями. Ему всего двадцать, но с тех пор, как он унаследовал графский титул несколько месяцев назад, бремя ответственности, казалось, прибавило ему лет.

— Филипп, я…

— Ты выйдешь замуж за лорда Стерлинга, — холодно произнес брат.

Белла судорожно сглотнула.

— Да, Филипп.

Когда их взгляды встретились, Белла подумала, что лучше бы он продолжал писать письмо.

Злость она могла вынести, но его разочарование — нет. Даже для тренированной невозмутимости это было слишком. Белла выбежала из кабинета и рухнула на пол, моля о прощении.

Холодность в его глазах говорила, что ей никогда не восполнить потери — та связь, которая когда-то существовала между ними, безвозвратно разорвана и никогда не восстановится. Единственная надежда — это выйти замуж за этого незнакомца, этого лорда Стирлинга, этого мужчину, которого Филипп нашел для нее. Тогда, возможно, она снова станет достойной быть сестрой Филиппа.

Боухилл-Парк. Селкирк, Шотландия

Апрель 1816 года

Поджав губы, Белла склонила голову набок и размышляла над будущей вышивкой, которую собиралась сделать на белой наволочке. Только не еще одна красная. Их у нее уже слишком много. За последние пять лет почти все полотенца, салфетки и наволочки в Боухилл-Парке были украшены красной розой. Ее пальцы застыли над жестяной коробкой, стоявшей рядом с ней на кушетке, прежде чем выбрать желтую шелковую нить и продеть ее в игольное ушко.

Поленья в камине потрескивали. Огонь прогнал весеннюю прохладу из маленькой гостиной. Продевание нитки сквозь ткань, ее тугое натягивание, осторожное наложение следующего стежка. Медленно и тщательно. Спешить некуда.

Это был хорошо знакомый ей ритуал, повторяющийся почти каждый вечер, но сегодня она по крайней мере не одна. Ей нанесла визит кузина.

— Тебе нужен мужчина.

— Что ты сказала? — Ее руки замерли. Она взглянула на кузину, мадам Эсме Марсо.

Элегантно расположившись в кресле, обитом цветным ситцем, Эсме закрыла маленькую книжицу поэзии в кожаном переплете — «Произведения Анакреона и Сапфо» — и положила на приставной столик рядом с наполовину наполненным бокалом вина.

— Тебе нужен мужчина, Изабелла, — повторила кузина.

Эсме явно не вписывается в шаблон внешних английских приличий. Овдовевшая в девятнадцать и давно привыкшая устраивать свою жизнь, француженка не задумываясь высказывает все, что у нее на уме. Одетая по последней моде, поразительно красивая брюнетка встречает не многих, кто осмеливается посостязаться с ней в остроумии. Одна из них Белла.

— В самом деле? — Вообще-то Белле действительно нужен мужчина, но она не собирается в этом признаваться, не говоря уже о причине этой надобности.

— Тебе необходим флирт. — Ты стала слишком замкнутой и подавленной.

В ее фиалковых глазах, точно таких же, как у Беллы, не было обычных проказливых искорок — тот взгляд, который заставляет других думать, что ей известны их самые скандальные тайны. Насмешливость покинула Беллу, оставив едва заметную дрожь в руках, когда она втыкала иголку в ткань. Эсме не поддразнивает ее. Не играет. Она совершенно серьезна, и это встревожило Беллу гораздо больше, чем ее неожиданное предложение.

— Эсме, мне не нужен флирт, и я не подавлена, — твердо заявила Белла.

— Ты подавлена гораздо больше, чем в мой прошлый визит. За эти две недели ты всего несколько раз улыбнулась.

Не желая признаваться в том, что ее тревожит, Белла опустила глаза и стала разглядывать вышитый  фрагмент желтой розы.

— Погода в последнее время такая мрачная. Солнце не показывалось уже несколько дней. А вчера весь день шел дождь.

— Погода? — Эсме не скрывала своего разочарования. — Ты на самом деле веришь, что со мной этот номер пройдет? Дорогая Изабелла, уж конечно, ты могла бы придумать отговорку получше.

Ей следовало знать, что ее попытка изобразить беспечность не обманет кузину.

Эсме испустила тихий вздох и потянулась за бокалом бордо.

— Я приглашала тебя много раз, но ты отказываешься приехать во Францию навестить меня. — Намек на французский акцент придавал ее голосу изысканную мелодичность. — Если тебя пугает длинная дорога, почему бы тогда не поехать в Лондон? И хотя ты еще ни разу не пользовалась ею, я могу поручиться за удобство твоей дорожной кареты.

— Верю тебе на слово. — Переправка дорожной кареты через Ла-Манш — дело хлопотное. Не то чтобы Белла когда-либо испытала это на себе, но именно по этой причине Эсме нанимала карету в порту, чтобы доставить ее в Шотландию, и одалживала карету Беллы, когда ее визит заканчивался. Но не по причине долгого путешествия Белла не хотела уезжать из Боухилла.

— Я слышала, Джулиан в Лондоне. Твой брат был бы счастлив видеть тебя.

У ног Джула, наверное, все женское население Лондона. При мысли о проказливом младшем брате улыбка тронула губы Беллы, потом исчезла.

— Но вряд ли Филипп обрадуется, увидев меня.

Эсме нахмурилась, но, к счастью, не стала с этим спорить.

— Значит, не останавливайся в Мейбурн-Хаусе. Сними номер в «Палтни» и ходи в театр. Выбери одного из множества джентльменов, которые, несомненно, будут добиваться твоего внимания, и проведи с ним несколько дней.

— У меня нет желания ехать в Лондон. Предпочитаю оставаться в Боухилле. — Намного легче быть хорошей, противостоять соблазну, пока она остается там, куда привез ее муж.

— Но здесь ты слишком изолирована. Слуги — твоя единственная компания.