Луиза Аллен - Компромисс возможен

— И зеленый цвет очень ей к лицу, — подхватила Антония. — Я и не знала, что у лорда Эллингтона есть сестра. Они так похожи, что в их родстве можно не сомневаться.

Сестра что-то сказала Маркусу, и он, спустив на землю племянницу, снова подошел к дилижансу, где на верхней ступеньке в нерешительности стояла хорошенькая дама. У нее было такое выражение лица, словно сойти вниз было для нее слишком большим испытанием.

— Ну, эта особа явно ему не родственница, да и леди ли она? — сказала Донна, с первого взгляда невзлюбив незнакомку.

— Но очень хорошенькая, — возразила Антония, стараясь быть беспристрастной.

— Все поддельное, ничего настоящего. Хорошая модистка, хороший парикмахер, а остальное — из баночки с румянами.

— Донна, — упрекнула Антония, — мы слишком далеко, чтобы о чем-то судить. Что это ты сегодня такая придирчивая?

Незнакомка между тем подала Маркусу руку и позволила помочь ей сойти на землю. Другую руку она приложила к виску, скривив при этом губы в страдальческой улыбке.

— Хм, притворяется, будто у нее страшная мигрень, но она ее стоически переносит, — прокомментировала Неумолимая Донна.

Создание, явившееся глазам тех, кто находился во дворе, было укутано в ярко-розовые шелка и бархатную накидку, отделанную по краю золотыми кистями. Обутые в лайковые ботиночки ноги осторожно ступали по затоптанной лошадьми земле.

— Какая она маленькая! — отметила Антония. Незнакомка и вправду была Маркусу едва ли по плечо. — Она, видимо, приехала в гости, хотя лорд Эллингтон был явно удивлен ее появлением.

Через несколько минут вновь прибывшие пересели в карету и в сопровождении Маркуса покинули гостиницу.

Мисс Доналдсон вызвала служанку и попросила ее снести Джему кусок хлеба с сыром и кружку эля и сказать ему, что они задержатся еще на час.

— Зачем? — удивилась Антония. — Что ты задумала?

— Мы вернемся туда, где купили материю, и прикупим еще лент для отделки, бархата на накидку, новую шляпу и, — добавила она, окинув критическим взглядом башмаки Антонии, — ботинки из лайки.

— Но это же будет стоить кучу денег!

— Ты это заслужила.

— Я не собираюсь ни с кем соревноваться, — нахмурилась Антония, сообразив, чем вызван этот всплеск расточительности.

— Разве? — поджала губы мисс Доналдсон.

Они были уже в лавке, выслушивая восторженные комплименты хозяйки по поводу их вкуса, когда зазвенел колокольчик над дверью и вошел некто иной, как мистер Джереми Блейк.

— Честь имею приветствовать! — Он приподнял шляпу и поклонился с выражением крайней радости на лице. — Надеюсь, вы в добром здравии? — осведомился он, хотя сомневаться в этом, глядя на румянец и сияющие глаза Антонии, было излишне. — Могу я помочь вам донести покупки? Мне только надо выбрать галстук — и я к вашим услугам.

Дамы с радостью согласились: Донна — потому, что не могла смириться с тем, что ее подопечная не ходит за покупками со слугой, который носит за ней пакеты, а Антония — просто потому, что считала общество адвоката весьма приятным.

— Я собирался нанести вам визит завтра, но, поскольку мы встретились, разрешите поговорить с вами сейчас.

— Прошу вас, мистер Блейк. Вы виделись с сэром Джосайей?

— Да, мэм. Мне бы хотелось знать, когда можно начать клеить обои. Но я ни в коем случае не согласен причинять вам неудобства.

— Вы очень любезны, но мы считаем своим приятным долгом услужить сэру Джосайе и леди Финч. Я думаю, — обратилась Антония к компаньонке, — что мы можем освободить Рай-Энд-холл через неделю, не правда ли, Донна?

— Доувер-хаус уже приведен в полный порядок. Нам осталось лишь перевезти свои вещи, а это займет всего один день.

— Я бы с радостью помог вам с переездом.

Дамы поблагодарили мистера Блейка, уверив его, что и сами вполне справятся. Он донес их покупки до гостиницы, и на этом они расстались.

— Ну и неделька нам предстоит! Надо переехать и сшить тебе платье! Минуты свободной не будет.

— По-моему, Донна, тебе все это страшно нравится!

— А как же! Новый дом, новые соседи, прием в Брайтсхилле… Это же замечательно! Не идет ни в какое сравнение с нашими первыми, полными безысходности днями в Рай-Энд-холле.

— Это верно! — согласилась Антония, подумав о том, что ее жизнь и вправду совершенно изменилась с той первой памятной встречи с Маркусом.

Скрестив ноги, лорд Эллингтон небрежно прислонился к дверному косяку в Доувер-хаусе. Дверь в дом была открыта, но не было видно никого, кто бы мог доложить о его приезде. Поэтому он вошел и, оставив шляпу и стек на сундуке в холле, проследовал в гостиную, откуда доносились какие-то звуки.

Антония стояла на стуле у окна, прилаживая длинную легкую занавеску. Она была настолько поглощена этим занятием, что не заметила вошедшего. А лорд Эллингтон не торопился обнаруживать свое присутствие. В последнее время ему нравилось смотреть на мисс Дейн, а в это утро она выглядела особенно привлекательной. Роскошные волосы были гладко зачесаны и перехвачены на затылке черной бархатной лентой, простенькое платье выгодно подчеркивало стройную фигуру, а движения были естественны и грациозны.

Антония потянулась, но занавеска выскользнула у нее из рук и, повиснув на одном крючке, другим концом упала на пол.

— Ах ты Боже мой!

— Разрешите помочь.

Антония резко обернулась, потеряла равновесие и очутилась в объятиях визитера.

— Вы меня напугали, милорд…

— Виноват, мисс Дейн. — Он улыбнулся. — Но по-моему, мне в плечо впилась булавка.

— Это моя игольница. Я привязала ее вот сюда.

Она протянула руку, чтобы показать ему, и залилась краской, когда он двумя пальцами схватил ее за запястье и склонился над подушечкой.

— Надо же, я никогда не задумывался над коварством швейных приспособлений.

— Вы надо мной издеваетесь.

— Вовсе нет. Просто я удивлен, что хозяйка дома сама развешивает занавески. Для этого существуют слуги. — Он отпустил ее и прошелся по комнате. — Как здесь все изменилось! И за такой короткий срок. Никогда бы не подумал, что этот дом может стать элегантным и уютным.

— Вы преувеличиваете, но льщу себя надеждой, что нам удалось недурно устроиться. Теперь мне нечего страшиться привидений. — Она бросила на Маркуса лукавый взгляд из-под полуопущенных ресниц, но он никак не отреагировал на этот намек, лишь удивленно приподнял брови. — Что касается слуг, то они вместе с Донной распаковывают сундуки.

— В таком случае разрешите вам помочь. — Он поднял упавший стул. — Я и так достану до крючков, только вы мной руководите.

Пораженная тем, что лорд Эллингтон снизошел до таких мелочей, она подняла угол занавески и сказала:

— Мне бы хотелось, чтобы занавеска падала мягкими складками… вот так… чуть левее… замечательно!

Они оба отступили назад, чтобы полюбоваться результатом, и остались довольны.

— Какое следующее задание?

— Милорд, я более чем уверена, что вы приехали не для того, чтобы развешивать занавески. Я и так отняла у вас слишком много времени. Тем более что у вас, наверно, много хлопот с приемом, который вы у себя устраиваете.

Ей показалось, что он не слышал ни слова из того, что она говорила. Его мысли были где-то далеко…

— Милорд!

— Прошу прощения, Антония, я задумался.

— Я так и поняла. Позвольте узнать, о чем?

— Ммм, о браке.

— О браке?!

— То есть я хочу сказать, что собираюсь сделать вам предложение.

Сердце Антонии упало. На мгновение ей вдруг припомнилась хрупкая блондинка, выходящая из дилижанса. Усилием воли она изобразила на губах слабую улыбку.

— Польщена, что вы считаете меня другом, с которым можно поделиться самым сокровенным.

Он взял ее за руки и глянул прямо во встревоженные глаза.

— Я неясно выразился, Антония, и возможно, мне не следовало бы говорить вот так, напрямую. Но у вас нет ни отца, ни брата… Короче говоря, прошу вас стать моей женой.

У девушки перехватило дыхание. Она знала, что он считает ее привлекательной — его поцелуи были тому доказательством, — но она считала их ни к чему не обязывающим легким флиртом. Ее первым побуждением было сказать «да», но здравый смысл взял верх. Ведь он не сказал, что любит ее, а в недалеком прошлом признавался в желании присоединить ее поместье к своему. Девушке из высшего общества не возбранялось выходить замуж по расчету, но Антония слишком хорошо знала, к чему такой брак может привести, — примером были ее собственные родители.

Он все еще крепко ее держал и не отрывал от нее взгляда, а она боялась поднять на него глаза, потому что знала: если она это сделает, то потеряет самообладание. Ей хотелось зарыться лицом ему в жилет, вдохнуть его запах, отдаться в его власть.

Вместо этого она осторожно высвободилась и села на стул.

— Вы оказываете мне большую честь, милорд, — начала она, удивившись, как ровно звучал ее голос, хотя сердце готово было вырваться из груди.

— Вы хотите сказать, что отказываете мне, не так ли? — Его голос тоже звучал бесстрастно.

— Ах, нет… — Она наконец решилась взглянуть на него. — Мне нужно время, чтобы… обдумать ваше предложение.

— Но вы все же оставляете мне надежду? Сколько вам потребуется времени, чтобы принять решение? — сухо спросил он.

Неприятно пораженная столь явным отсутствием страсти, она выдавила:

— Несколько дней… неделю. — Мог бы хотя бы притвориться, что разочарован!

— Стало быть, мы договорились. Через неделю я снова сделаю вам предложение, а до тех пор мы вообще не будем касаться этого вопроса. Надеюсь, это не помешает вам отобедать в Брайтсхилле в четверг. Моя сестра очень хочет с вами познакомиться.

— Ваша сестра? Она замужем? А ее семья тоже приехала?

— Энн замужем за лордом Мередитом. Он приедет чуть позже, но мои племянники приехали с матерью.

— Наверно, приятно, когда в доме дети.

— Да уж. Генри уже наковырял лунок в газоне для крикета, а малышка Френсис принимает меня за неиссякаемый источник леденцов.

— Вы притворяетесь суровым, милорд, но я же вижу, что вы их обожаете. А кого еще из гостей вы ожидаете?

— Вместе с сестрой приехала ее подруга леди Рид. Муж леди Рид остался в Брайтоне, где расквартирован его полк.

Антония вспомнила личико с хищными чертами лица, взгляд, которым красотка одарила Маркуса, и ее сердце сжалось.

— Кроме того, уже приехали двое моих друзей, а моя сестра опекает некую мисс Фитч, в отношении которой лелеются матримониальные надежды, но кто именно счастливчик, я не в курсе.

— Может, это вы? — предположила Антония.

— Боже сохрани! Тем более что мисс Фитч считает меня чуть ли не дедушкой.

Антония окинула взглядом высокую, мощную фигуру, густые светлые волосы, волевой подбородок и засомневалась, не нужны ли мисс Фитч очки. Маркус Эллингтон был в расцвете мужской красоты и силы.

— Но вам ведь не более тридцати пяти, милорд?

— Мне тридцать, мисс Дейн. Но мне льстит, что вы считаете меня таким зрелым мужчиной. — Тон был суровым, но в глазах плясали чертики.

— Антония, дорогая, этот подол… — Мисс Доналдсон вошла, держа в руках юбку из золотой парчи. Увидев гостя, она смутилась.

— Я как раз собрался уходить, мисс Доналдсон. Не смею отрывать вас от домашних дел. Всего доброго, сударыни. — В дверях он обернулся: — Жду вас в четверг вечером. Я пришлю за вами карету к семи.

— Донна, зачем ты принесла сюда мое новое платье? — удивленно спросила Антония, как только он ушел.

— Я хотела посоветоваться с тобой насчет длины. Я не знала, что ты с лордом Эллингтоном. Как ты думаешь, он узнает платье, когда увидит его на тебе завтра?

— Ну и что, если узнает?

— Мне бы не хотелось, чтобы он догадался, что ты сама вынуждена шить себе платья.

— Сомневаюсь, что лорд Эллингтон, как, впрочем, мужчины вообще, помнит такие вещи. — Антонии очень хотелось рассказать Донне о предложении Маркуса, но она решила не делать этого. Донна наверняка начнет доказывать, что никаких препятствий к браку нет, и сочтет это верхом удачи.

Маркус, как и обещал, прислал за ними карету. Расправив юбки, они уселись на обитые мягкими подушками сиденья. Антония глянула на мисс Доналдсон и подумала, что ее компаньонка, одетая в платье из темно-красного шелка, отделанное по вороту кружевами, напоминает маленькую птичку. Мисс Доналдсон никогда не блистала особой красотой, даже в молодости, но одевалась всегда с большим вкусом.

— Как приятно ехать с таким комфортом, — заявила Антония, погладив обивку. — Даже не верится, что это та же самая дорога, по которой мы трясемся в двуколке Джема.

— Я вздохну с облегчением, — призналась компаньонка, — когда ты наконец начнешь жить так, как подобает девушке твоего происхождения и воспитания.

Антония предпочла сделать вид, что не расслышала.