Для кого это Мэгги чересчур умна? Здесь был только один подросток — Элли. Милая, готовая помочь, ответственная Элли.

Феба снова повернулась к высокому стульчику и принялась разминать лазанью Томаса. Теперь она превратилась в кашу, и ему было трудно ее есть.

Ничего бы этого не случилось, будь мама жива.

Глава 6

Они сидели вчетвером на сиденье, рассчитанном на троих. Эми чувствовала, что Джеку не нравится, что его пассажиры так теснятся, но самой ей было вполне удобно. Ни она, ни Холли, казалось, не возражали против того, что они так плотно прижаты друг к другу и пристегнуты одним ремнем (Генри сходил с ума, когда его касались), поэтому Эми не приходилось наклоняться вперед и держаться неестественно прямо, как она это делала, когда оказывалась между Генри и Томми.

Ей приятно было общество этих людей. Конечно, мальчик Ник, светлокожий, с темными волосами, казался типичным мрачным подростком, но по сравнению с подростками, которых знала Эми, — маленькими, целеустремленными, едва ли не страдающими от анорексии и рассматривающими Эми как врага, когда-то бывшего кумиром, человека, которого надо свергнуть с трона… по сравнению с ними Ник был просто прекрасен.

Холли — чудо, идеальный для Эми человек, с которым можно с удовольствием разделить долгую поездку в машине, У нее был более сдержанный, более независимый характер, чем у Эми, но, как и у Эми, одежда и обувь занимали в ее жизни то место, которое у других женщин занимают муж и дети. Холли тоже ужасало отсутствие удобств на озере, даже больше, чем Эми.

— Не знаю, как я выживу без фена!

— Приходится говорить своему стилисту, — засмеялась Эми, — что едешь в Европу и в чемодане нет места для адаптера. Только так можно заставить их понять, что у тебя действительно не будет фена.

Холли и ее брат были привлекательными людьми, с яркой внешностью: глаза орехового цвета, веснушки на носу, каштановые волосы с медным проблеском… хотя Холли непринужденно заметила, что у Джека эти блики натуральные, высветленные в его волосах ярким солнцем Кентукки, а ее — продукция салона-парикмахерской.

— Я заставила его пойти со мной, — сказала она, — чтобы они увидели, что именно мне надо.

— У каждой женщины должен быть брат, — заметил он. — Мы очень полезны.

Он вел машину легко, левая рука покоилась на верхней части руля, правая была вытянута вдоль спинки сиденья, чтобы дать Эми и Холли побольше места. Холли свои природные краски подчеркнула — на ней была рубашка табачно-коричневого цвета, изумительно ей шедшая. Рубашка Джека из плотной ткани была цвета морской волны, и самое лучшее, чем могла объяснить Эми такой выбор цвета, это то, что Джек явно не слишком интересовался собственной внешностью. Спутанные волосы падали на лоб — Холли уже спросила, почему он не подстригся, — но Эми нравилось, что они выглядят такими мягкими и взъерошенными.

Его тип казался ей знакомым. Это был парень из числа практичных, надежных мужчин. Она знала несколько таких. В ее мире они были администраторами на гастролях, звуко-инженерами и осветителями.

Это были чудесные ребята. Открытые, с легким характером и сильные, они всегда могли заставить тебя улыбнуться, всегда со всем справлялись. Они могли открыть машину, когда ты забывала ключи внутри, могли снова осветить арену, когда то и дело выбивало пробки, могли заставить работать холодильную установку, когда всего за несколько часов до представления каток был покрыт большими лужами. Они никогда не сдавались и верили, что могут починить все, что угодно. Было просто здорово, что рядом с тобой такие люди.

Правда, их невозможно было узнать поближе. Они прятались за всей этой практической деятельностью. Они никогда не задавались трудными вопросами и были слишком заняты устранением всевозможных препятствий. Они жили данной минутой — прошлое прошло, а будущее еще не наступило. Поэтому хоть и было приятно, что они рядом, они не казались интересными.

Но они могли сделать все. Если кто-то сможет убедить отца и Йена провести в «ночлежку» свет, это будет человек вроде Джека.


В последний раз Эми видела свою семью на Рождество. Устроить это было нелегко — праздники у нее всегда были заняты. Она или ехала на платформе во время парада, или участвовала в шоу, или то и другое вместе. Рождество, наступившее через месяц после смерти ее матери, ничем в этом смысле не отличалось от других. Она лишь выполняла давние обязательства.

Но на следующий год она была полна решимости присоединиться к своей семье хотя бы на часть праздника. О самом рождественском дне, разумеется, и речи быть не могло, но она так составила свое расписание на двадцать шестое декабря, чтобы вылететь из Нью-Йорка в Айову с наименьшими потерями.

Однако после Дня благодарения Феба оставила сообщение, что в этом году их семья соберется в доме Йена в Калифорнии.

Эми тут же перезвонила ей.

— В Калифорнии? Почему?

Они всегда все праздновали дома.

— В прошлом году мы все были такие несчастные, — ответила Феба. — Поэтому Йен предложил в этом году нечто совершенно новое, чтобы сменить обстановку. И папа согласился.

— Когда вы решили?

— Не знаю. Думаю, мы начали обсуждать это летом, но окончательно все решилось вчера.

Летом? Эми не могла в это поверить. Почему они ей не сказали? Если бы она узнала об этом летом, она бы устроила свои выступления в Лос-Анджелесе и провела с ними все праздники.

Года два назад Томми привез всю свою семью на Рождество в Лос-Анджелес, и они тогда здорово повеселились. Он достал билеты на парад матча «Розовой чаши» и организовал тур по Диснейленду, чтобы все его племянницы и племянники смогли попасть на лучшие аттракционы, не выстаивая очередей. Их местный агент обеспечил всех отдельными номерами, и дети пользовались обслуживанием в номере, плавали в бассейне отеля, а женщины ходили к косметологу и на массаж. Это было Рождество, которое надолго останется в их памяти.

Феба сказала, что семья Ледженд нуждалась в чем-то совершенно новом. Как насчет Рождества в роскошном отеле, которое могла устроить Эми? Это было бы нечто совершенно новое.

Но теперь уже поздно. Она обязана была находиться в Нью-Йорке.

Поэтому ей пришлось изменить все планы, а потом она едва не опоздала на самолет. Измученная разговорчивым соседом, путешествовавшим на премию постоянному клиенту, который был в восторге от того, что сидит рядом с Эми Ледженд, она не смогла поспать во время полета. Когда Эми добралась до дома Йена, она измучилась вконец.

Как и все остальные. Дом Йена и Джойс был не слишком просторным, и все ощущали недостаток уединения. Джойс запланировала необыкновенно изысканное угощение, и все остальные планы были подчинены его приготовлению. Йен и Джойс очень трепетно относились к окружающей среде — и Эми понимала, что это правильно, — но накормить тринадцать человек три раза в день, не использовав ни единой бумажной тарелки или стаканчика? Эми казалось, что она, Феба и Джойс прикованы к кухне, а она ненавидела кухонную работу.

«Давайте сходим в ресторан! — хотелось взмолиться Эми. — Закажем по телефону пиццу, китайскую еду, все, что угодно. Я заплачу».

Но тут распоряжалась Джойс. Ее невестка была исполнена решимости быть ответственной за этот праздник, как раньше мама. Поэтому Эми ничего не сказала ни про пиццу, ни про Диснейленд. Она только без конца загружала и разгружала посудомоечную машину.

А на озере не будет даже посудомоечной машины. Внезапно Эми захотелось предупредить Холли и Джека — этих двух милых людей, между которыми она сидела, — о том, что представляет собой ее семья. Объяснить им, что значит для Йена и Фебы озеро, как странно они воспринимают многие вещи. Пожалуйста, будьте осторожны! Пусть они поступают как привыкли.

Но почему Холли и Джеку надо подстраиваться под Йена и Фебу? Почему Йен и Феба не могут быть великодушными, пойти на компромисс?

Потому что они не могут.

Ник слушал свой CD-плейер на такой громкости, что Эми был слышен монотонный скрежет, доносившийся из наушников. Холли и Джек разговаривали о финансовой стороне сделки, которую только что совершил Джек. Они подробно объяснили Эми ее суть, чтобы она не чувствовала себя исключенной из беседы, но едва она начала думать про Йена и Фебу, как сосредоточиться на чем-то другом стало трудно.

В начале поездки они мчались по федеральной автостраде. Вокруг простор, прерия Миннесоты расстилается по обе стороны шоссе. В первые полчаса им попадались щиты, рекламирующие какой-то фирменный магазин, затем — казино в индейских резервациях. Миновав резервации, они съехали с федеральной автострады; здесь уже нечего было рекламировать. Поля сухие, вдоль русел речушек — тонкие деревца.

Тени удлинились, и путники въехали в страну шахт. Дорога петляла между огромных гор земли, вынутой экскаватором при добыче железной руды открытым способом. Это была возвышенность Месаби. Руда, добываемая из этой земли и превращаемая в сталь, выиграла две мировых войны.

— Я хочу остановиться в Нашуолке, — сказал Джек. — Чутье мне подсказывает, что это последнее место, где можно заправиться.

— Похоже, что так, — отозвалась Эми.

Нашуолк оказался очень маленьким городком, прилепившимся к краю шахты. По форме он напоминал букву «Т», дорога округа проходила вдоль шахты, а Главная улица шла перпендикулярно и, встречаясь с дорогой округа, заканчивалась у шахты тупиком. Город имел от этого довольно странный вид. Несмотря на его маленькие размеры, дома строились близко к дороге и друг к другу. Даже церкви теснились к обочине. Никто не хотел тратить на застройку землю, под которой могла оказаться руда.

Заправочная станция находилась на пересечении дороги округа и Главной улицы. Джек подъехал к насосам, а Холли и Эми отправились в туалет. Это была не только последняя бензозаправка, но и последний нормальный туалет, последняя горячая вода из крана, Когда они вышли, Джек как раз расплачивался, — Кто-нибудь хочет содовой? — крикнул он через плечо.

Они покачали головой.

— Ник в туалете? — спросила Холли.

— Да вроде нет.

Холли скривилась:

— Куда он мог уйти?

Напротив заправочной станции расположился бар. Они окинули взглядом Главную улицу и убедились, что баров на ней было чуть ли не больше, чем магазинов. Холли вздохнула:

— По-моему, мы вот-вот превратимся в ищеек.

— Вон там смотровая площадка, — сказала Эми, — с которой можно посмотреть на шахту. Может, он забрался туда?

В конце Главной улицы, перед высоким забором, огораживающим шахту, стояла маленькая деревянная башня. Наверху кто-то был. Ник! Эми и Холли подошли к башне.

— Потрясный видок, — сказал он, когда они взобрались по ступенькам. — Что это?

Он в первый раз завязал разговор, — Это шахта по добыче железной руды. — Эми достигла верха площадки. — А, нет, думаю, теперь это озеро.

В последний раз она карабкалась на эту башню в детстве. Тогда шахту закрыли всего год или около того назад, и можно было увидеть ее внутренность — яркую оранжево-красную землю. Это был рукотворный каньон, по стенам которого спиралью спускались на дно дороги.

Но за долгие годы он наполнился водой, темной, неподвижной, которая казалась ледяной и глубокой. Все, что можно было увидеть, — крутой, ржавого цвета берег, увенчанный забором, чтобы не подпускать к бывшей шахте людей. Вода не использовалась ни для катания на лодках, ни для плавания, ни для рыбалки.

Холли начала задавать вопросы о шахтах, на большинство из которых Эми ответить не могла.

— Это знает папа.

Джек поднялся к ним на площадку, и та внезапно словно сделалась меньше. Он поглядел на воду и передернулся:

— У меня от нее мурашки бегут по коже.

— Да? — удивилась Эми. — Почему? Она такая спокойная.

— Похоже, да. Кажется, что здесь утонула тысяча людей и она такая спокойная, потому что превратилась в кладбище.

— Нет, — сказала она. — По крайней мере я об этом не знаю. Она наполнилась водой постепенно. Через много лет после того, как шахту закрыли.

— Знаю. — Он пожал плечами. — Наверное, мне просто не нравится глубокая вода.

Эми посмотрела на него. Неужели она ошиблась на его счет, решив, что он похож на знакомых ей звукоинженеров и осветителей? Эти мужчины никому, даже самим себе, не признаются, что им не нравится глубокая вода.

Сделка, о которой говорили Джек и Холли — та, что помешала ему подстричь волосы, — была его сделкой. Тот тип мужчин, о которых она подумала, не имели своего дела — они становились руководителями в чужом бизнесе.

— Почему ты не любишь глубокую воду? — спросила она. — Ты же наверняка умеешь плавать.

— Да, но как тебе может помочь умение плавать, если ты заперт в подводной лодке?

Эми не поняла. Озадаченная, она вопросительно посмотрела на Холли.

— Наш отец плавал на подводных лодках, — сказала Холли. — Он надолго погружался на гораздо большую глубину, чем здесь. Джек считает, что это занятие не по нем.