И когда она вспомнила об этом, то поняла, что и Эмили раньше не обращала на нее внимания. Но сейчас она хватала Эми за руку и спрашивала, сядет ли та с ней рядом в фургоне.

— С удовольствием, — сказала Эми. И внезапно коричневые тени на кисточке для румян показались ей не такой уж большой неприятностью.

Самолет прибывал прямо в Айова-Сити, поэтому на обед они поехали к Фебе. Эми думала, что Эмили напрочь забудет о ней, как только увидит Клер, но Эмили не хотела иметь ничего общего с двоюродной сестрой. Она не пойдет смотреть новый велосипед Клер, не станет играть в ее комнате, она даже не сядет рядом с ней за обедом.

— Что происходит? — шепотом спросила у Фебы и Гвен Эми, когда они убирали тарелки.

— Эмили обижена на Клер, — объяснила Феба, — потому что у Клер есть мать, а у нее нет. На самом деле Эмили, конечно, злится па Джойс, но в этом она не признается, Почти теми же словами Гвен сказала летом про Фебу — что Феба сердита на сбою мать, по не может этого признать.

— Надеюсь, ты не против, что она прилипла к тебе? — спросила у Эми Гвен.

— Наоборот, я польщена.

Наконец Элли удалось убедить всех четверых детей пойти погулять в парк, чтобы взрослые смогли посидеть и поговорить.

— Дела действительно обстоят так плохо? — спросила Гвен.

— Да, — ответил Йен, но он не жаловался и не казался отчаявшимся. — Конечно, мы трос в растерянности, но постараемся справиться.

— Ты предполагаешь, что вы с Джойс снова сойдетесь? — спросил Хэл.

— В ближайшем будущем — вряд ли. Сейчас я сосредоточен на Скотте и Эмили и значительно меньше на себе. Я хожу к психологу и надеюсь что-то понять. Да, Джойс требовательна и критична, но такая уж она есть. Что я пытаюсь понять — это почему меня привлек такой человек, почему я захотел жениться на трудной женщине?

— Ты уже нашел какие-нибудь ответы? — спросила Эми.

— Ни одного, — почти радостно ответил он. — Но я найду.


Как большинству фигуристов, Эми требовался распорядок, а поскольку Гвен, жена военно-морского офицера, была к такому привычна, домашнее хозяйство наладилось очень быстро. Скотт и Эмили все еще оставались тихими и пугливыми, но предсказуемость составленного Гвен расписания действовала успокаивающе.

— Наверное, с нами не очень-то весело, — прошептала, обращаясь к Эми, Гвен, когда как-то вечером они ждали детей, чтобы накрыть на стол. — Но может, это именно то, что им нужно.

Единственное, о чем Гвен попросила Хэла, — чтобы Йен не слонялся целый день по дому.

— Эми — это нормально, — сказала она. — Эми женщина. Но я не хочу, чтобы в доме постоянно находился мужчина, до того как ты выйдешь на пенсию.

Поэтому Хэл нашел для Йена кабинет в колледже, и, пока дети были в школе, Йен отправлялся и работал с записями, которые присылали ему студенты. Эми убедилась, что для брата это так же хорошо, как и для Гвен.

Эми не слишком прельщали тренировки в одиночку, но катание продвигалось достаточно хорошо. Каждое утро из колледжа приходил студент и записывал ее тренировки на видео. Она просматривала их, а затем отсылала Оливеру с экспресс-почтой. Он смотрел их и звонил, высказывая свои замечания.

Она прожила в Айове почти неделю, но так и не заметила ничего, что оправдывало бы тревогу Джека. Гвен справлялась отлично.

Наконец она как-то с катка позвонила Холли.

— Скажи Джеку, что я в тупике. У твоей мамы, похоже, все в порядке.

— Я не сомневаюсь. А почему ты не позвонишь Джеку сама? Я не нужна тебе в качестве посредницы.

— Позвони лучше ты, ладно?

— Хорошо, но только чтобы сказать ему, что он ошибся.

Через два часа студент, открывавший каток, позвал ее к телефону.

Это была Холли:

— Он хочет знать, она чувствует себя сама собой или просто ведет себя как образцовая жена и мать?

— Что он имеет в виду?

— Для жены военного из маминого поколения потеря мужа, еще состоявшего на службе, может оказаться по-настоящему тяжелой. Она теряет не только его, но и свою работу. Нам это может показаться странным, но жена командира, а потом адмирала — это действительно было маминой профессией. Однако после его смерти она справлялась нормально. Она создала для себя новый распорядок, знакомилась с новыми людьми, ходила в музеи.

Эми подумала, прежде чем ответить:

— Ничего такого она сейчас не делает. — Теперь ее работой стала забота о Хэле, Йене, Скотте и Эмили. И об Эми. Она заботилась и об Эми.

— Но ведь есть же другие дела? — спросила Холли. — Например, связанные с колледжем? А как насчет дома? В начале сентября мама говорила, что работы там невпроворот. Она сказала, что комнаты надо покрасить, кухню модернизировать, что на всех окнах плиссированные шторы, но уже несколько недель она об этом не вспоминает.

— Я вообще не слышала, чтобы она об этом говорила.

К этому времени Эми уже полностью остыла, поэтому, сделав минимальный комплекс растяжек, она поехала домой. Гвен не было, дом стоял притихший.

Прежде чем принять душ, она прошлась по всем комнатам. Стены на самом деле нуждались в покраске, а на всех окнах, кроме кухонного, действительно висели плиссированные занавески, бархатные на первом этаже и ситцевые на втором. Отделка интерьера интересовала ее мать в последнюю очередь.

А вот Гвен все лето ставила на каминную полку и стол полевые цветы, в керамических вазах изгибались изумрудные листья лапоротника, веселые охапки золотарника, мягкие, бледные стебли недотрог. Гвен любила красоту в своем доме.

Она услышала шум подъехавшего автомобиля и выглянула из кухонного окна. Багажник был открыт, Гвен разгружала продукты. Эми поспешила на помощь.

— Я сегодня говорила с Холли, — сказала она, когда они внесли покупки в дом.

— Я рада. Мне очень приятно, что у вас сложились хорошие отношения. — Гвен подала Эми коробку с хлопьями.

— Она сказала, что вы хотели сделать косметический ремонт и по-другому отделать дом.

Гвен принялась складывать пакеты из-под покупок.

— Это просто рефлекс. Мы с Джоном обычно покупали дом, когда переезжали, но никогда не могли позволить себе то, что хотели. Поэтому первый год я всегда проводила в тяжких трудах, чтобы сделать дом хоть мало-мальски приемлемым.

— Вам это нравилось?

— Да, очень.

Эми не пришлось принимать никакого участия в отделке ее квартиры в Денвере, у нее на это не было времени. Но она могла себе представить, как было бы приятно заниматься его устройством.

— А давайте что-нибудь сделаем вместе, а?

Гвен покачала головой:

— Я уже столько всего выкрасила, что можешь мне поверить — это не самое интересное занятие.

— Сами мы красить не будем, — твердо произнесла Эми. — Мы наймем людей и заплатим им как следует, чтобы они все сделали быстро. Себе оставим только приятную часть. Когда начнем?

— Первым делом я обычно оклеивала обоями ванную комнату. Это дешево, быстро, и там ты бываешь каждый день.

— Тогда отложим приготовление ужина, — Эми по-прежнему не любила готовить, — и оклеим вашу ванную комнату.

Она никогда в жизни не просматривала каталог обоев. Дизайнер всегда заказывал образцы и прикреплял их к стене, чтобы она выбрала, но теперь, после десяти минут пребывания в магазине стройматериалов, она уже была готова оклеить все помещения в своем кондоминиуме. Вокруг было так много приятных узоров!

— Надо привезти сюда Эмили, — сказала Эми. — Когда я была ребенком, мне это нравилось. Может, понравится и ей.

— Если ты не против, мы могли бы позволить ей выбрать бордюр для твоей комнаты, Тогда даже не придется перекрашивать. Просто наклеим, и все. И всегда сможем убрать, когда она уедет.

Это звучало весьма заманчиво. Эми никогда ничего не выбирала для своей комнаты.

— А вы разрешали Холли самой выбирать отделку?

— Я Джеку разрешала выбирать для его комнаты, что он пожелает.

Эми заложила кусочком бумаги страницу каталога, отмечая понравившийся ей узор.

— Это было очень великодушно с вашей стороны.

Эми понятия не имела, что ожидало в будущем ее и Джека, но одно она знала точно — никогда, ни под каким видом она не позволит Джеку выбирать краски.

Теперь днем Эми помогала Гвен с обустройством дома. Гвен была гораздо опытнее, зато чутье цвета оказалось лучше у Эми, и если сообщения оставляла она, маляры и подрядчики обязательно перезванивали.

Гвен уже давно познакомилась со всеми друзьями Хэла и Элеоноры по колледжу, но когда они с Эми бывали в городе, подыскивая ткани и ковры, они иногда наталкивались на женщин, которых Эми знала, а Гвен нет. Эти женщины принадлежали к профессиональному сообществу — жены врачей, юристов и банкиров. Эми знала их, потому что имела отношение к местным благотворительным организациям, а они оценили пользу от ее растущей славы задолго до того, как это понял кто-нибудь из друзей ее родителей. Свою первую публичную речь она произнесла перед Липтонской лигой женщин, организацией, в которую никогда не вступила бы ее мать.

Это были аккуратные, элегантные женщины, привыкшие к тому, что их аккуратность и элегантность являются существенной частью карьеры их мужей.

Когда Эми и Гвен сравнивали свой выбор с выбором миссис Сслфридж, жены адвоката, Эми заметила, что у Гвен, пожалуй, больше общего с этими дамами, чем с подругами Элеоноры. Но у нее никогда не будет возможности с ними познакомиться. Им не придет в голову пригласить в гости новую жену преподавателя музыки — деловые люди и община колледжа почти не соприкасались между собой, и через Хэла Гвен никогда с ними не познакомится. Ее подругами поневоле станут подруги Элеоноры.

Если только ей не поможет Эми. Она решила познакомить этих дам с Гвен. Она устроит ленч и всех их пригласит! Это будет необычно, ее гости будут весьма удивлены этим приглашением, но придут.

Эми задумалась о деталях. Если устраивать прием дома, кончится тем, что все хлопоты придутся на долю Гвен. Можно пригласить их к Стонтону, в самый приятный ресторан города, но она подозревала, что люди, которых она хотела пригласить, постоянно туда ходят.

И ничуть это не ребячество — позвонить Гретхен и попросить ее совета, сказала она себе. Специально для этого она и наняла Гретхен. Действительно, та быстро нашла компанию, которая самолетом доставила из Новой Англии обед из съедобных моллюсков и омаров прямо в посуде для их приготовления. Эми оставалось только накрыть на стол и добавить кипяток. Это могла сделать даже она.

— Моя мачеха — с востока, — говорила она, приглашая гостей, — и скучает по дарам моря. Не присоединитесь ли вы к нам?

Она пригласила и Фебу, сделав это только из вежливости. Эми не ждала, что Феба уйдет с работы, чтобы поесть моллюсков в компании женщин, которые ее мало интересовали. Но Феба приехала. Сестры накрывали на стол, а потом убирали посуду, предоставив Гвен развлекать гостей.

К концу вечера Гвен вызвалась разрезать и заново подрубить старые шторы из спальни, чтобы их можно было повесить в местном приюте. Оказалось, что она с удовольствием прослушает лекцию о восточных коврах во время следующей встречи Лиги женщин. Она дала понять, что им с Хэлом будет приятно получить приглашение на ежегодное собрание добровольного общества по сбору средств.

— Я сначала не поняла, зачем ты это делаешь, — сказала Феба, когда сестры остались одни на кухне. — Подумала, что ты хвастаешься. Но я ошиблась, прости, пожалуйста.

На следующий день ей нужно было возвращаться в Денвер. На этом настаивал Оливер:

— Я должен посмотреть тебя живьем.

— У тебя будет два дня, — сказала она ему. — Я приеду на два дня, не больше.

Тесный мир профессионалов пребывал в возбуждении по поводу того, что Эми тренируется не в Колорадо, и тренеры начали выведывать, не собирается ли она уйти от Оливера. Но она не намеревалась уходить от него, разрывать свою тесную связь с Генри и Томми. Просто она хотела еще побыть в Айове.

Профессиональный сезон начинался в октябре. Соревнования профессионалов на самом деле не были настоящими соревнованиями. Они представляли собой телевизионные программы, созданные в противовес футбольным матчам. О победе волновались только самые честолюбивые фигуристы, такие, как Генри. Но плата за участие была значительной, а реклама огромной.

Прыжок, который должен был стать тройным сальховом, не получался. Эми знала, что технически катается не самым лучшим образом, и поделилась своей бедой с Томми.

— Плохо, — заметил Томми. — Даже в своей самой лучшей форме ты здесь одна из худших фигуристок.

Но профессионалы соревновались не в технике. Они соревновались в артистизме, а в этом Эми по-прежнему была одной из лучших. Ее новый материал был таким неожиданным, что она начала выигрывать сразу с большим отрывом.

Поскольку соревнования записывались для будущих показов, у них оставалось свободное время в течение недели. Как-то днем в пятницу, когда Эми была дома в Липтоне, ей позвонила Элли.