— Вообразите, моя дорогая Изабель, Пьер Бретонский лично видел, как на убогом постоялом дворе его брат целовался с мадам д’Альбре.

Юная де Вир краем глаза заметила застывшего возле двери шевалье и жестом подбодрила Матильду: ну же, смелей! Графиня понимающе улыбнулась, и из ее уст полилось обличающее злословие.

— Столь откровенное бесстыдство потрясло герцога. Робер уже уходил, но баронесса побежала следом за ним и нахально повисла у него на шее, прося подарить ей еще одну ночь любви. Он сбрасывал ее руки, но развратница силой тащила графа в комнату. Брр! Не пойму, как добродетельная королева терпит рядом с собой столь грязную распутницу? По-моему, портовые блудницы и то более сдержанны…

Послышались удаляющиеся шаги Габриэля. Он все услышал! Теперь нужно заняться Сабиной. Тут уж Изабель ни в чьей помощи не нуждалась. Она сама явится в дом баронессы и расскажет ей всю правду, в которой давно убедила себя: шевалье поклялся умирающему другу отвезти его дочь во Францию и жениться на ней. Она поверила ему, бросила родной город. А он подло нарушает священный обет, который дал человеку, лежащему на смертном одре. Если мадам д’Альбре порядочная женщина, она должна отступить.

***

После визита Изабель Сабина надолго заперлась в своей комнате. Ей никого не хотелось видеть. Ее опасения подтвердились — Габриэль помолвлен! Рано она обрадовалась. Но почему же он молчал? «А почему ты не спросила? О женитьбе вопрос задала, а дальше духу не хватило? Вот и получай!»

Мир помрачнел. Прошла неделя, а от Габриэля не было ни одной записки. Все в доме ходили на цыпочках. Вивьен приносила хозяйке еду и тут же выскакивала из спальни — поднос летел ей вслед.

Наконец добровольное затворничество Сабины прервала королева, призвав ее к себе. Баронесса поплакала, выслушала слова поддержки и немного ожила. А на следующий день, сопровождая ее величество на мессу в Нотр-Дам, столкнулась на соборной площади с шевалье д’Эспри. Он явно ее поджидал! Понимающе улыбнувшись, Бланка шепнула своей конфидентке, что на сегодня та может быть свободна.

Сабина заговорила с Габриэлем, и мир тут же засиял для нее яркими красками. Но, радостно улыбаясь, она наткнулась на его тяжелый взгляд. Неужто… Однако он пригласил ее на конную прогулку, и женщина вздохнула с облегчением — ей почудилось.

Они катались в лесу. Сабина старательно избегала беседы о личных отношениях. Габриэль, как ей показалось, тоже. Их разговор, перескакивая с темы на тему, коснулся мечей из дамасской стали, и баронесса продемонстрировала свои познания. Сабина внезапно поняла свою ошибку: она упорно держала шевалье на расстоянии. Какому мужчине это понравится? Сидела бы со своей добродетелью в Лабри…

— Кстати, у меня от покойного супруга осталась восхитительная коллекция оружия. Хочешь взглянуть?

— С удовольствием, — отозвался Габриэль, и его глаза опять как-то странно сверкнули.

Однако заботы хозяйки вскоре отвлекли ее от неприятных мыслей. Габриэль похвалил ее особняк, сравнив его убранство с утонченной обстановкой дома в Тулузе. И, конечно же, с восторгом осмотрел прекрасную коллекцию металлического оружия.

— Потрясающе! Меня сложно удивить: на Востоке саблям и кинжалам уделяют особое внимание, но барону Арно это удалось.

— Спасибо, мне приятна твоя похвала.

— Ты любила своего мужа? — вдруг выпалил Габриэль.

— Любила, — немного смутившись, ответила Сабина, — но не так, как тебя. Арно был старше меня на тридцать два года, поэтому я испытывала к нему скорее дочернюю привязанность и безграничное уважение.

Взгляд Габриэля потеплел, и он ласково улыбнулся Сабине. Она шагнула ему навстречу. Но тут в Каминном зале послышался шум, и хозяйка вышла из оружейной. Мажордом еще не успел доложить ей о прибытии графа де Дрё, как Робер, перепрыгивая через ступеньки и сгорая от нетерпения увидеть любимую, уже появился наверху лестницы.

— Дорогая мадам Сабина, приветствую вас! — Низко поклонившись, граф прильнул к ее руке — как всегда, долгим и страстным поцелуем. Он только утром прибыл в Париж и сразу же нашел предлог, чтобы увидеться с баронессой д’Альбре. — Я пришел, чтобы лично передать вам приглашение на королевскую охоту, которую Луи устраивает послезавтра в Венсенском лесу.

Сабина онемела от неожиданности. Габриэль все видел в настежь открытые двери, и она мысленно проклинала визит графа вместе с будущей охотой. Робера заинтриговала молчаливость остроумной баронессы, но через мгновение ему все стало ясно — из соседнего зала вышел сеньор д’Эспри. Взгляды мужчин скрестились, и Сабине показалось, что она увидела яркий сноп искр, словно в ожесточенной схватке сошлись два меча. Если бы где-нибудь рядом лежал сухой хворост, он вспыхнул бы ослепительным пламенем от рассыпавшихся вокруг жгучих углей неистовой ревности.

— Мадам, я и не подозревал, что у вас при дворе столь высокий статус: сам граф служит вам гонцом. — На лице Габриэля не было даже тени улыбки.

— И, заметьте, этот гонец чувствует себя счастливейшим человеком на свете, ведь у него есть возможность лишний раз взглянуть на самую прекрасную даму в мире, — парировал Робер, и его синие глаза потемнели до черноты бушующего моря.

Вновь стало тихо. Сабина растерялась и в отчаянии прикусила губу. Габриэль пришел ей на помощь:

— Разрешите поблагодарить вас, мадам, за то, что составили мне компанию во время чудесной конной прогулки и позволили взглянуть на превосходную коллекцию оружия. Позволите удалиться?

— Я передал приглашение и также намерен откланяться! — кивнул граф головой, не уступая сопернику в благородстве.

— До свидания, господа, — выдохнула Сабина. — Мой мажордом вас проводит.

На улице мужчины, холодно кивнув друг другу, попрощались и, вскочив на коней, демонстративно разъехались в разные стороны.

Габриэль понял, что вновь запутался. После случайно услышанного женского разговора он решил больше не вмешиваться в чужие отношения. Но его тянуло к Сабине с силой утреннего прилива, и этому невозможно было противиться. Ну не похожа она на развратницу! Да и с ним держится слишком уж целомудренно. Будь ее поведение всего лишь игрой, он за прошедший месяц разглядел бы притворство. К тому же Габриэлю очень понравился ее ответ о любви к покойному супругу. Начни она рассказывать о невыносимом долге, о тяжелой ноше, коей стала для нее жизнь со старым мужем, и он испытал бы к ней неприязнь. Слова же Сабины прозвучали вполне естественно и правдиво. Нечто подобное Габриэль испытывал к Хайфе: не любил ее страстно, но очень уважал. Да и только что, при внезапном появлении графа, баронесса растерялась, как девочка. Распутная интриганка повела бы себя с циничной уверенностью, на Сабину же жалко было смотреть. Возможно, то, что он услышал, всего лишь злобные сплетни завистниц?

***

Полстолетия назад Венсенский лес по приказу Филиппа Августа обнесли сплошной стеной. Генрих Второй Английский не преминул сделать венценосному французу оригинальный подарок, отправив целый корабль с оленятами, ланями, косулями и кабанами. Звери прижились, размножились, и здешние места, изобилующие лесной дичью, стали любимым местом охоты.

К выехавшему из дворца королевскому кортежу присоединились по дороге многочисленные гости, и к воротам Сен-Антуан подъехала уже внушительная кавалькада охотников. Оживленный гомон всадников вперемежку с лошадиным ржанием заполнил венсенское предместье. Солнце весело подмигивало из-за малахитовых крон, уверяя: дождя сегодня не будет.

Сразу же заметив Габриэля в толпе, Сабина решительно направилась к нему. Дамаск прокладывал дорогу, не очень любезно отпугивая особенно впечатлительных кобыл, и их наездницы бросали колкие реплики. Но Сабина не обращала на это внимания. После того как в ее доме столкнулись шевалье д’Эспри и граф де Дрё, она всерьез задумалась о нелепой двусмысленности своих отношений с этими мужчинами. Баронесса была в бешенстве. Ни с одним из них она не познала близости, но чувствовала себя, как падшая женщина, застигнутая врасплох между двумя обожателями. Она любит только Габриэля. Осталось выяснить, свободен ли он.

Произнеся обязательные при приветствии любезности, Сабина решительно выпалила:

— Габриэль, разрешите задать вам прямой вопрос? Мне хотелось бы получить такой же прямой ответ.

— Мы снова на «вы»? — ухмыльнулся шевалье, но, заметив, как она взволнована, отбросил иронический тон. — Хорошо, я слушаю.

— Вы дали обет умирающему другу в Леванте?

— Откуда вы знаете?

— Я просила отвечать прямо.

— Да, я поклялся умирающему Рено де Виру, что выполню его последнюю волю в отношении дочери Изабель.

— И вы намерены его исполнить?

— Я не даю обетов, если не собираюсь их выполнять.

Габриэль не понимал, к чему она клонит, и ждал объяснений.

— Спасибо, шевалье. — Вся отвага Сабины разом исчезла, но дело было сделано. Теперь она точно знает, шевалье сам ей об этом сказал: Изабель — его будущая жена. Что же дальше? К горлу баронессы подступала истерика. Она запаниковала и, закрыв испуганные глаза, решила сбежать. — Простите, меня ждет королева.

Тем временем началась охота. Королевский егермейстер доложил, что в лесу подняли великолепного оленя с ветвистыми рогами. Луи протрубил сигнал в олифан[99]. Опытные загонщики со всех сторон обложили обреченного зверя, не давая ему уйти в сторону, и кавалькада устремилась вперед. Заядлый охотник Ангерран де Куси с удовольствием возглавил бы охоту, но чувство такта подсказало ему пропустить короля вперед. Сжав зубы, де Куси придержал коня. Всадники исчезли в чаще леса.

Сабина же пустила Дамаска галопом в другом направлении, надеясь, что ветер развеет последние услышанные ею слова. Однако быстрая скачка не помогала: признание Габриэля яростно пульсировало у нее в мозгу.

— Мадам, что случилось? — преградил ей дорогу Робер, неожиданно выехав из-за дерева.

— Мессир! — Сабина резко натянула поводья, и Дамаск поднялся на дыбы. — Что это за шутки — бросаться под ноги галопирующего коня?

— Простите, мадам, не хотел вас испугать! Но мне показалось, у вас что-то случилось, раз уж вы решились скакать галопом в густом лесу.

— Все в порядке, Робер. Это пустяки, недостойные вашего внимания.

Глубокий, бархатный голос графа, как всегда, подействовал на Сабину успокаивающе, будто бальзам. Боль от обиды, сдавливающей ее грудь железным обручем, слегка притупилась, и Сабина нашла в себе силы улыбнуться.

— А почему вы, заядлый охотник, не участвуете в травле?

— Там слишком много желающих убить одного несчастного зверя. К тому же неподалеку есть другая, более желанная дичь, — отшутился граф, скользнув взглядом по стройной фигуре Сабины, затянутой в алый шелк.

— В таком случае давайте поищем королеву. Я обещала быть при ней, но отстала, — тихо отозвалась Сабина, покраснев от откровенного мужского взгляда и собственной лжи.

— С удовольствием составлю вам компанию. — Робер по обыкновению не стал ее расспрашивать.

Пустив коней шагом, они негромко переговаривались на общие темы, обсуждая дворцовые сплетни и обмениваясь последними новостями. Вскоре послышался захлебывающийся лай гончих, разноголосое пение труб, тарахтенье трещоток и улюлюканье азартных охотников. Сабина и граф приближались к охотникам. Судя по звукам, погоня достигла кульминации.

После того как оленя убили, а собакам в качестве награды разрешили сожрать его внутренности, все вернулись в красивый охотничий домик. Многочисленные повара принялись разделывать оленью тушу и жарить мясо. Слуги тем временем накрывали пиршественные столы прямо на зеленой душистой траве под густыми уютными кронами.

Весь вечер Сабина была рассеянной. Она не прикоснулась к изысканным блюдам, невпопад отвечала на вопросы удивленной королевы и безуспешно искала глазами Габриэля. Внимательный Робер догадался, кого она ищет, и в голове у него отчетливо и ритмично зазвучали слова из канцоны какого-то трувера: «Belle dame sans merci!»[100] Граф безуспешно пытался вспомнить, где же слышал эту навязчивую фразу, и к концу вечера пришел в бешенство. Несмотря на это он нежно улыбался, ухаживая за баронессой, и лишь подергивающееся веко позволяло догадаться о его оскорбленных чувствах. Сабина поступала с ним с жестокой беспечностью женщины, которая знает: ее безумно желают, а потому стерпят все.

Габриэль, не понимая, что так ужаснуло Сабину и почему она от него сбежала, будто от прокаженного, проследил за ней. У него в груди клокотала злость. Вскоре он увидел, как баронесса д’Альбре с приветливым видом беседует с графом де Дрё, и в душе у шевалье взорвалась ярость — никак баронесса вспомнила о свидании с любовником? Поморщившись, будто от сильной зубной боли, Габриэль вдруг отчетливо осознал: Сабина охотно принимала его ухаживания, пока Робера не было в Париже. Но стоило высокородному графу вернуться, и его, простого шевалье, с легкостью отбросили на обочину. А он-то — дурак! — поначалу обрадовался, когда баронесса д’Альбре предпочла его общество на глазах у придворной знати.