* * *

Два дня не выходили из квартиры, арендованной на разводного дропа.

Старенькая маленькая хрущевка с бабушкиным ремонтом пропиталась дымом сигарет насквозь. С раннего утра и до глубокого вечера я готовилась, а шатающаяся без дела псевдопокойница Данка, то готовила, то пыталась навести порядок, то смотрела сериалы, но при всей своей склонности к лютейшим движнякам при вынужденной изоляции, никак не мешала мне.

Присматривающие за Дрюней актеры-каскадеры докладывали по левым номерам, что Падлович неожиданно болезненно среагировал на трагедию, организовал поисковый отряд тела, предположительно разбившего голову (ибо найдена деталь гардероба, свидетельствующая о травме полученной, скорее всего, когда Ягуар прорвал хлипенькое ограждение на мосту, либо во время падения), и бессознательное тело унесло течением из открытого до падения окна. Вероятно, перенервничавшая Дана Сергеевна после ссоры с супругом по телефону, курила в это самое окно, когда не справилась с управлением, и именно из него ее бессознательное тело унесло. Дрюня с утра бегал на работу, после нее к следственной группе, потом домой, где напивался в сопли.

— Жалко? — спросила я внимательно глядя в лицо Данки, когда мы вечерком сидели на кухне и прослушали отчеты серых кардиналов под кофе и сигареты.

— Первое ощущение — да. — Подумав, признала она. — Все-таки любила его и не один год прожили, а потом, знаешь… в голову пришло, что ему тоже жалко. Что не сам убил. Он понимает, очень хорошо понимает, чем закончится все это. Он в этом банке и на этой позиции не просто так. Вот когда избил до полусмерти, я это очень хорошо поняла.

Это жестко, откровенно говоря, может даже жестоко, но мне было важно это слышать. Наркоз для совести…

Вечером перед днем икс я сидела за работой и когда отчаявшаяся от безделья Данка завалилась в комнату, попросила ее:

— Чокнутая, принеси пожрать.

Маленькое, но занятие. В краткие сроки мне было организовано первое, второе и компот в порции для трех богатырей и их лошадей, подыхающих от жажды.

— А чего ты делаешь? — спросила Данка, с любопытством разглядывая строки кода на экране.

— Коня запрягаю. — Ответила я, с сомнением глядя на заваленные тарелки. Нанизав на вилку тефтельку, отодвинула посуду, снова посмотрела на экран и пояснила, — с вирусом работаю, который принесет выбранным тобой трем фондам много денег. Ты это… не трещи над ухом, я завтра тебе по пунктам все разложу, а то я как-то коня запрягала, меня дергали со всех сторон и я случайно его активировала. Это было очень больно, потому что пришлось сносить систему к хуям и начинать все заново. Хороший был вирус, я прямо собой гордилась. Плакала, когда сносила систему, но гордилась.

Данка, грустно вздохнув, уселась на свою раскривушку в некотором отдалении от оккупированного мной стола и стала на меня смотреть. Это не раздражало, я понимала… вернее, догадывалась. И, оглянувшись на нее, утвердилась.

— Что? — все же немного растерялась я, заметив тоску в ее взгляде.

— У тебя глаза горят, — улыбнулась она неловко. Прокашлявшись и отведя взгляд, спросила, — можно, я тут посижу? По тишине мышь на моем фоне отсосет просто.

— Да сиди, — невесело улыбнувшись, покачала я головой, снова глядя в экран. — Ты действительно чокнутая. В такой экономике работала и скучать по этому всему.

— Ну-у-у… я ведь не просто так солидарна с тем, как ты ко мне обращаешься. Все-все, мыши сосут!..

Утро пятницы дня икс было солнечным и жарким. Я заканчивала последние приготовления, проверяла все, не замечая течения времени и к пяти оно подобралось достаточно быстро.

Явно нервничающая Данка, старательно этого не показывающая, уселась на свою раскривушку и смотрела на меня, сверившуюся с часами и утвердившись, запускающую охуительное шоу.

— На наше счастье, у Шеметова хорошие по суммам операции, соответственно, с антифродом договориться проще. — Начала я, памятуя, что расскажу чокнутой про свой очередной проект и этапы его реализации.

— Антифрод? — осторожно повторила она.

— Антимошенническая защита. Есть в каждом банке. От уровня ее прокачки напрямую зависит степень безопасности клиента. Я так понимаю, Шеметов не особо-то и заботился о том, где бабло хранить, ибо банк у него реально посредственный, с антифродом я познакомилась вчера, мы очень друг другу понравились и решили сегодня заняться сексом. С учетом того, что Динь-Дон постоянный клиент этого банка на протяжении многих лет, а операции на хорошие суммы, у него очень высокий лимит, поэтому можно обнулить счет всего в три захода. Огромным плюсом играет то, что в его истории уже есть перечисления в фонды. Антифрод присвоит цветовую метку, когда я буду сливать деньги. Присвоит, да, но ненадолго. Цветовая метка есть двух видов, обе накладываются системой на подозрительные транзакции. Желтые метки на операции, что подлежат более пристальному рассмотрению, а красные — это спецсигнал о явно мошеннической деятельности со счетом и аккаунт замораживается и пока с бубном и паспортом в банке не попляшешь, деньги твои никому не отдадут, в том числе и тебе. Красная аларма вылетает, если антифрод обнаружит, что ай-пи клиента европейский при российском провайдаре, потому мы… сейчас, ван секунда… Есть. Мы незаметно подключились к соседскому вай-фаю, и отныне все дороги будут вести в этом Рим. Так же красная аларма начинает вопить при кривых прокси, превышениях лимита по счету, необычных операциях… в общем, всему тому, что нам не грозит, потому что мы не тупые. Мы будем работать с желтой меткой. С учетом того, что счет сольется в три куска последовательно и даже с учетом того, что в истории платежей уже были перечисления в фонды, антифрод все равно вторую, а может и третью операцию обозначит желтой меткой и начнет требовать от нас прохождение двухфакторной идентификации. — Улыбнулась я, распечатывая коробку с новеньким смартфоном. — Именно поэтому я потратила целых полторы тысячи рублей на Падловича, вчера якобы заказавшего перевыпуск своей симкарты. И вот она, родненькая. — Умильно улыбнулась, включая телефон с Андреевской симкой, — то, что она была перевыпущена сотрудником его мобильного оператора, так же, как и многие другие, подрабатывающим в дарке, не будем брать в расчет. Для чего нам симкарта с номером дона гандона? Так очевидно же, потому что двухфакторная защита для подтверждения действий отправит на его номер оригинальные только что сгенерированные системой пароли, которые не подберешь сразу даже при помощи спецпрограм, ибо живут такие пароли очень мало. Пароли отправляются на номер телефона клиента банка, указанного им в договоре обслуживания, — проверив сеть на включенном мобильном, удовлетворенно кивнула, — так что эти пароли у нас будут.

— А если он выйдет на человека перевыпустившего… — неуверенно начала Данка.

— Не выйдет. — Перебила я. — Организация работы мобильных операторов такова, что найти своего сотрудника оформившего перевыпуск, нереально. Только если этот сотрудник ужасно тупой, а такие черным перевыпуском не занимаются. — Придвинулась на кресле ближе к столу, прищурено глядя в экран, — погнали далее. Вчера за пару минут до того, как симкарта была перевыпущена, Динь-Дону еще одним подарком от щедрой меня прилетел хороший троян на телефон. Видов троянов дохуя, но объединяет их то, что, по своей сути, это удаленный доступ к чужому устройству с разным по обширности спектром действий. Обширность зависит от качества вируса. Мы русские, с нами хороший троян. Как мы добились того, что устройство Шеметова завирусилось, спрашиваешь ты, очень просто, отвечаю я, которая вшила троян в ПДФ документ и отправила на почту Динь-Дону спецпредложение, якобы, от автомобильного дилера и Андрей не заметил, что отправитель, тот самый дилерский центр, где им недавно была приобретена машина, имеет почтовый аккаунт с немного другим названием. И он беспечно загрузил с почты файл со стандартным рекламным набором по типу: «только для вас скидка минус полтора процента на вонючку-елочку», и троян был активирован и послал он нахуй стандартный и давно, кстати, не обновляемый Андреем, антивирус. Послал и на прощание выебал, потому что мой скакун — уязвимость нулевого дня, он оригинален и еще не незнаком антивирусным лабораториям, — щелчки по клавишам, удовлетворенно глядя в экран, — и сегодня мы внутри этого славного города.

— Я нихуя не поняла, но звучит охуенно. — Задумчиво заключила Данка.

— Согласна. Давай реквизиты фондов. — Скомандовала и когда она протянула лист с реквизитами, придержала ее за запястье, глядя в глаза и предупреждая, — и, Дан, мыши должны у тебя отсасывать, когда я в начну превращаться в Фавна, забилдившего свой особый лабиринт с безвыигрышным блекджеком и коварными шлюхами, где навсегда заплутают Динь-Дон, служба безопасности банка, а потом и очень не беспечные хищники в погонах, по итогу так и не должные понять, куда ушло бабло, что будет пожертвовано анонимными донатерами в выбранные тобой благотворительные фонды.

— Я покойница и мыши снова взялись за свое грязное дело. — Серьезно кивнула она.

Я рассмеялась, отстранила руку, повернулась к экрану и канула.

Созданные путанные коридоры. По ним, изредка сверяясь с начертанным схематично планом, который знала наизусть, но трансформация славных героев в бесславных ублюдков заключается именно в излишней самоуверенности. Увод на дроповские счета, конвертация, разбивка по анонимным кошелькам, каждый со своим ВПН, снова конвертация, снова разбивка, часть через криптопочты с их ВПН и сервисами. Снова смены ВПН, частичное умерщвление подставных аккаунтов, перевод на новые, конвертация, смена, умерщвление. Смена, перевод, умерщвление, конвертация… в разном порядке, путая ходы, где коварные шлюхи указывали друг на друга, отказываясь признаваться, и отдавали эстафету очередной сотруднице социальной финансовой безответственности, но не той, на которую указали, а другой, снова указывающей на ложный след, и отдавая эстафету, разбитую на части, другим. Безвыигрышный блекджек, в конечном итоге сливший бабки тем, что были заявлены бенефициарами изначально устроителем лабиринта. Бенефициары свое получили. Анонимно. С разных аккаунтов. Мертвых. Эта моя работа — произведение искусства, без скромности. Я знала это точно, я знала, потому что я в этом искусстве понимала и была ценителем. Оригинального стиля, не массмаркета затраханного шаблонами и где понятного все с первых ходов. В нашем деле главное — наличие креатива, проектирование особого оригинального стиля, с которым надо помучиться тем, кто форсит тему, без этого вырубят на первом же шаге. Здесь прокачиваются все, и инженеры и те, кто их ловят, чем не созидание? И это был именно стиль, нью-скул. Логичный, но сложный, чрезвычайно путанный и не имеющий конкуренции, потому что не ярлычный. Выдержит долго. Мне есть чем гордиться.

— Как тебя по девичьей фамилии, Сергеевна? — спросила я, удовлетворенно глядя в экран и переводя взгляд на нее.

Оперевшую о стену спиной и ступней, внимательно вглядываясь в мои улыбнувшиеся глаза.

— Ефимова, — чисто по ее губам, несмело улыбающимся, когда прикрывала глаза, протяжно, с оттяжкой, выдыхая дым в потолок.

— Ты найдешь все, что надо, любовь или клад в глубине лесов, Ефимова. — Улыбнулась особенно, не отводя взгляда от нее, зеркалящую это. Искренне. Неосознанно. Но главное облегченно. — Знаешь песню такую? Нет? Плохо. — Крутанувшись с креслом к столу, — днем солнца не сыскать, — обводя взглядом обстановку арендованной хаты и тихо напевая, — теперь дно — твоя хата и кровать, — опуская локти на подлокотники, глядя в экран, где были свидетельства краха одного не достойного называть мужчиной, — две из пяти линий закончились не в Риме*. Чин-чин, нет?

— Один момент, — откликнулась Данка и несколько секунд спустя, прошебуршив пакетами в древнем холодильнике, ночью начинающего работать так, как будто на кухне камаз заводился, чем едва не доводил нас с чокнутой до инфаркта, она вернулась с охлажденным вином и придерживая мои пальцы на граненном бокале, вливала алкоголь в него, пока я смотрела в экран, понимая, почему Вендиго. Пусть уже ники другие. Суть та же.

Она, разлив в бокалы мой любимый алкоголь, уселась на раскладушку и, опираясь спиной о стену с ковром, пила большими глотками, а я все смотрела в экран и пальцы, расслабленные на подлокотниках, зудели. Как и нутро.

Потому я совершила роковую ошибку:

— Чокнутая, ты не против, если я тут у Динь-Дона еще немного пошароебюсь?

— Жень. — Она открыла глаза и посмотрела твердо.

— Я просто посмотрю насколько он тупой, Ефимова. — Обозначала я, отвечая ей абсолютно трезвым и осознанным взглядом, одновременно беря то, что разгулялось внутри, в стальные тиски контроля. — Ничего не сделаю. Как в музее, ни к чему не прикасаясь, похожу по коридорам, позырю, просветлюсь, как делать не надо, когда ты топ-менеджер и покину кунсткамеру.