Я, понимая, что сейчас начнется какой-то экшн, закашлялась, чувствуя, что в горле намертво пересохло и даже не ощутив ни вкуса, ни температуры, осушила чашку с кофе.

Посмотрела на лысого с мужиком, неотрывно глядящих в зал и только, совсем едва заметно двинула корпусом в сторону, как лысый резко встал ближе и одним кратким, тяжелым и многообещающим взглядом отбил у меня всякую охоту шевелиться.

С трудом сглотнув, запоздало ощутив, что обожгла кофе слизистую, с нарастающей, уже ничем не гасящейся паникой, тоже посмотрела за стекло.

Биты музыки замедлились, имитируя неторопливо ускоряющийся ритм биения сердца. Явно не моего, пытающегося проломить ребра. Молодой человек, все так же стоящий недалеко от диджея, опираясь о его стойку бедром, взял протягиваемый диджеем микрофон.

— Что ж, — по залу разнесся низкий, бархатистый голос, накладывающийся поверх неторопливо ускоряющейся имитации сердцебиения. Он медленно поднял руку без микрофона вверх, что действовало на возбужденную толпу завораживающе, — начнем?

И толпа взревела. Первые вступительные аккорды трека и стребоскопы вошли в режим пыток для эпилептика, вспыхивая адски ярко то голубым, то алым, то слепяще белым, с краткими перерывами и новыми вспышками, бьющими до ослепления под выхлопы парогенераторов, выстреливающих тайфунами дыма в потолок, пускающих клуб в демонический ритм битов зачинающегося трека, снова прервавшегося на сердцебиение. Толпа вновь закричала, жадно и торжествующе. Тень снисходительности в полуулыбке человека с микрофоном, и его рука резко была опущена. Команда.

Вой толпы, принявшей это за сигнал для бесчинства.

Так ошибочно принявшей.

Потому что это была команда для иных. Тех, что спустя секунды неистовство толпы начали резко и грубо урезать. Толпа людей в спецснаряжении и с оружием наперевес. Команда для тех, что сминали еще не осознающие действительность сонмы, что «начнем?» имело другой смысл. Не тот кураж, что они себе представляли.

И они только что дали добро. На маски-каски.

И на кураж. Человека, приподнявшего подбородок, наблюдающего как сминают сотрудников и посетителей заведения, давших добро человеку, приходящегося цепким взглядом по залу, погружающемуся в панику, отслеживая каждый миллиметр пространства, каждое движение тех, что вносили смуту в животный восторг и перерождали его сейчас в адреналин во вскриках. А он протянул микрофон мужику в полном обмундировании и балаклаве, возникшему за его спиной и спустя мгновение хорошо поставленным голосом с той отличительной твердостью и особыми интонациями, которые бывают только у определенных сотрудников органов, оповестившему:

— Без паники. Проводится спецоперация ФСКН совместно с УВД и общественной палатой по Московской области. Оставайтесь на своих местах и приготовьте документы.

Да конечно, ага! Эти люди, посещающие этот клуб прямо охотно и безропотно подчинятся, особенно, когда наркоконтроль не наш, с которым родичи местной золотой молодежи еще могут договориться, а столичный, с которым нашей провинции без вариантов. Так что первый же приказ «без паники» был сразу же нарушен — толпы тех, что не хотели уехать по два два восемь ринулись на выход, старательно пытаясь увернуться от рук восемнадцати бойцов, как-то потерявшихся из виду во вскипевшим порочном океане.

— Черные выходы они по любому закрыли, чтобы отслеживать всех кто выйдет, — резко сказал мужик напротив меня, обращаясь к напряженно посмотревшему на него лысому, — так что вытаскивай ее через центральный вход, а я исчезну под погром. — И, поднявшись, направился к выходу, когда кивнувший лысый дернул за локоть меня, вытаскивая из-за стола и быстро потащил вслед за ним в коридор, по которому бежали люди.

Вступив в коридор, мужик направился против движения толпы, с трудом протискиваясь через нее, а лысый потащил меня в сторону лестницы. Я, пытаясь сообразить, рыскала глазами по сторонам. Выход нашла неожиданно — в паре метров впереди стояло что-то вроде тумбы на которой были расположены несколько подносов. Лысый тащил меня за собой, вдоль правой стены, как раз на траектории движения тумба.

— Эй! — позвала я, рывком вырывая свою руку и подхватывая ближайший поднос.

Он обернулся было и я с силой, от всей души, целясь в лицо, швырнула в него подносом, заполненным тарелками с объедками, бокалами и рюмками с опивками.

Поскольку мы были с ним очень рядом, из-за малого расстояния и внутреннего мандража сильно ударить не получилось и меня тоже окатило содержимым подноса, но главное — он на мгновения потерял ориентацию и я ринулась прочь. Расталкивая людей бежала к лестнице, не чувствуя ни страха, прорывающегося слезами, не чувствуя ничего, подчиняясь только одному, что было в разуме — бежать. Максимально быстро и максимально далеко.

Мчалась с толпой по лестнице у начала которой на первом этаже, оперевшись локтями о перила находился высокий мужик, пристальным ледяным взглядом глядящий на поток людей. Недалеко от него стояла брюнетка, опираясь скрещенными предплечьями о спинку повернутого к лестнице стула, на котором ногу на ногу сидела русоволосая в строгом деловом костюме. Все трое чрезвычайно внимательно смотрели на лица паникующих, мчащийся по лестнице. Беспрестанно с одного лица на другое, постоянно, на миллиардные доли задерживаясь и вновь двигаясь по все льющейся вниз толпе. В царящей вакханалии эта их неподвижность и титаническое спокойствие выглядели сюрреалистичным диссонансом.

Я попыталась оглянуться, не с первого раза получилось, едва не упала, успев ухватиться за перила и поняла, что стою прямо перед мужиком дернувшим рукой на перилах, но оборвавшему это движение, одновременно очень резко поворачивая ко мне голову и прошивая до основания взглядом зеленовато-голубых глаз. Повел подбородком в немом приказе двигаться прочь. Уговаривать меня не надо было и я, оглянувшись, заметила в конце лестницы лысого и без обиняков выставила паникующим людям ногу, об которую споткнулись двое. Один упал и потянул другую за собой. Цепная реакция не заставила себя долго ждать.

Я рванула вперед, в смятенный зал, не успев испугаться, когда тот мужик, у перил, выстрелил рукой, собираясь меня перехватить, но я уже рвала когти дальше. До входа метров двадцать, кажущиеся километром из-за обилия толпы уже успевшей понять, что тот мужик, пугающий меня наверху, прав, и черные выходы закрыты.

Я, дыша сорвано, тяжело, с дичайшим трудом протискивалась сквозь людей. В холле было пошире, чем на входе в зал и поток двигался живее. Я уже почти достигла выхода, но и там заминка — в клуб входили трое крепких мужчин кавказкой национальности. За ними молодой человек, тоже примерно моего возраста, очень схожий с тем, что запустил бесчинство на сцене — те же почти выбритые виски темных волос, зачесанных назад, заостренные черты лица и выражение глаз. Тот же расслабленный и очень спокойный взгляд среди бесчинства и паники.

Четверка вступала в клуб безапелляционным ледоколом разрезая мчащуюся на выход толпу. И направлялась к запертым дверям. Один из кавказцев, идущий первым, мощным пинком открыл дверь в коридор, ведущий к ремонтируемому крылу. Я их почти уже миновала, но какой-то здоровый лоб, стремясь проскочить на выход раньше, оттеснил меня локтем, заставив на бегу запутаться в ногах и почти упасть, если бы не глядя перехвативший меня темноволосый.

— Оп, поймал, — приподнял уголок губ он, не отпуская взглядом пронзительно зеленых глаз темень провала коридора, в который вступили двое из трех кавказцев, а последний, крепким хватом за мое плечо помог остаться на ногах, пока я с трудом гасила инерцию, которая должна была меня в этих двоих впечатать, тоже не глядя не на меня, а в проем, бросил:

— Аккуратнее. — Без намека на акцент, и, расцепив пальцы одновременно с ослабившим хват рук темноволосым, вошел в коридор, куда, мгновение спустя шагнул брюнет. А за ними федералы в обмундировании, полностью проигнорировавшие меня.

Это уже не сюр, это уже… слова нет. Обстоятельство есть, а слова нет.

Вывалившись на крыльцо и скатившись по ступеням, быстро огляделась. Ситуация хуевая, ибо в зоне досягаемости нет проулка. Справа отгороженная длинным беспрерывным забором территория спортивного стадиона, слева есть проход между клубом и ресторанным комплексом, тоже окруженным забором, но на той улице к которому ведет проулок припаркована обозначенная Ауди и не исключено, что товарищ коллекционер, у которого явно маньячные наклонности, не ожидает меня на своем белом коне.

Понимая, что времени все меньше и меньше, а скрыться без следа мне проблематично — толпа на улице сильно рассеивалась, спешно уезжали машины, дотоле припаркованные вдоль дороги. Я закусила губу до боли и побежала вниз по улице. Взгляд натолкнулся на заведенный тонированный внедорожник. Мысленно издав последний отчаянный боевой клич, рванула заднюю дверь на себя и с предсмертным хрипом ослика на издыхании завалилась внутрь автомобиля, по инерции впечатавшись лицом в кожу пустующего заднего сидения и, изогнувшись до хруста в позвоночнике, торопливо и с силой захлопнула за собой дверь.

В машине был только один человек.

Он сидел за рулем и курил в приоткрытое окно. Вообще никак не среагировал на шумно дышащую меня, рывком севшую на заднем сидении, зажимающуюся за передним пассажирским и быстро осмотревшуюся.

— Покиньте салон. — Произнес мужик за рулем, не поднимая взгляда от телефона.

Густой, мягкий, полнозвучный, совершенно спокойный голос, будто для него обыденны девки, прыгающие к нему в машину.

— Мужчина, пожалуйста, я буквально пару минуточек посижу… — нервно, сбивчиво от востанавливающегося дыхания проговорила я, напряженно уставившись в лобовое, на поток людей все хлестающий из клуба.

— Девушка, убедительно вас прошу, покиньте автомобиль. — Снова очень спокойно проговорил он, все так же глядя в экран. Но я, скрипнув зубами, протестующе молчала и не шевелилась. Он, затянувшись, выкинул сигарету в окно и взялся пальцами за ручку двери. — Мне все же придется поспособствовать вашему удалению?

Конечно, он не собирается мне помогать. Выскочила и клуба, от меня разит бухлом, взъерошенная, прошу позволить отсидеться в чужой тачке, какое еще впечатление я могу создать, кроме как обдолбанной девки, перепугавшейся облавы наркоконтроля? Вон и их машины в отдалении стоят, тут даже додумывать ничего не надо.

— Пару минут, пожалуйста! — взмолилась я, холодея, когда из клуба-таки выбрался лысый и застыл перед входом, начав озираться в поисках меня, которую вот-вот выкинут из укрытия прямо ему в руки!

— Я же по хорошему про… — удручённо вздохнув, поворачивая голову в профиль, начал мужик уже измененной, прохладной интонацией, но у него не было шанса закончить.

Потому что у меня действительно не было выхода.

Я рванула вперед, к нему, обхватила плечи и впилась в губы, потянув на себя так, чтобы со стороны лысого, если он вдруг начнет осматривать машины, не было видно меня из-за спины мужика. Опешившего на сотую долю секунды и попытавшегося отстраниться, но я, умоляюще проскулив ему в губы, впилась клещом в плечи. Да и в губы.

Мгновение и внезапно разворот корпусом так, чтобы мог запустить пальцы в мои волосы. Одновременно с этим не сильно, но очень чувствительно прикусил мне нижнюю губу, заставив рефлекторно, в ожидании боли, разомкнуть зубы. Язык коснулся языка и я сама протестующе отстранилась, но он удержал за затылок.

— Не пила. Принимала? — тихий вопрос мне в губы.

— Нет, — сипло выдавила я, якобы усаживаясь поудобнее и осторожно бросив взгляд из-за его плеча. Лысый все еще стоял перед входом и осматривался. Сука, да когда ты съебешься… — парень приставал, слава богу облава, я под шум убежала. Я совсем немного посижу, вдруг он за мной помчался, не выгоняйте меня, пожалуйста…

— Пока целуешь, сиди, — снова мне в губы, но уже с усмешкой.

Я перевела было на него взгляд, но он плавно подался вперед и сделал это пробно, поверхностно, чтобы избежать сопротивления. Мягко, очень осторожно коснулся губ. Заставив растеряться.

И ощутить запах. Парфюма вкупе с никотином. И почувствовала вкус на этих чрезвычайно осторожных губах. Легкий, почти неуловимый привкус цитруса. Сок или фрукт недавно был на них, не понять. Теряешься в ощущении. В запахе. В сплетении этого. От него чем-то пахло. Оно пробивалось сквозь парфюм, сквозь вкус его расслабленных губ, оно пробивалось и медленно просачивалось в вены. Что-то необычное очень и при этом… знакомое, что ли… Понятное. Которое знаешь… от него сочилось это ароматом.

Он пальцами, не торопясь и без нажима, провел по моим волосам, с нажимом от темечка, медленно вниз и почти неощутимо касаясь, тронул основание шеи.

Это вторая ошибка моей системы, второй непонятный баг, пустивший новую цепь ошибок, закоротивших разум. Удовольствием.