— Я склоняюсь к мысли, что он либо один из заказчиков, либо инструмент, который внезапно дал сбой и от него избавились. Есть еще и третий вариант: в стане заказчиков из-за непредвиденного обстоятельства случился конфликт, что и повлекло внезапную смерть Согрина.

Непредвиденного фактора… Смотрела себе в колени, сделав морду кирпичом.

— С учетом рейдерства годовалой давности, у него был мотив, — задумчиво заключила Таня, пригубив вино и прижав прохладное стекло к виску. — Плюсом то, что тогда кроты в службе безопасности завелись и это они слили ему инфу, которой он пытался шантажировать, отсюда же вывод как именно могла просочиться информация об офлайн резерве. За десять лет работы Шеметов по уровню безответственности побил все известные мне рекорды. И еще один факт: с Виталей Согрин был связан, хотя он жестко это отрицал.

— Но четыреста килограмм китайской дури в строящемся крыле как бы опровергают все его отрицания, — фыркнула Лиза расслабленнее усаживаясь в кресле, вытягивая и скрещивая ноги под столом, задумчиво глядя в окно. — Я думаю о другом: для чего он ехал в клуб? — перевела взгляд от на едва заметно кивнувшего Анохина, почти сразу произнесшего:

— Верно, Лизавета. Саня?

— Вересовские не знали ни о клубе, ни о том, что он тут перевалочный пункт для скама сделал. — Саня, прищуренно глядя на стакан с конъяком, побарабанил пальцами левой руки по ноутбуку. — Согрин ехал сюда не зная, что мы приход вскрываем, не зная, что мы в городе, с которого пролезли в систему и спизд… увели деньги. Я… — посмотрел на Костю и, сглотнув, тихо признал, — не могу додуматься.

— Я тоже, не переживай, — усмехнулся Костя, стряхивая пепел под негромкий смех. — Зеля, что думаешь о теории заговора?

— Я за нее. — Подал голос Зелимхан. — В любом случае работал он не один. Однако, у нас не было ни с кем таких конфронтаций, чтобы подобную подлость сделать. Вернее… — поморщился и, вздохнув, посмотрел на повернувшего к нему лицо Костю, — вернее человек, который имеет претензии и собирается таким способом казнить всех, едва ли будет открыто демонстрировать свое негативное отношение и затевать конфликты. Придется искать самому.

— Что ж, дамы и господа, — произнес Костя, затушив сигарету в пепельнице и последовательно обводя взглядом всех присутствующих, — на сегодня совещание общественно-политического союза объявляю законченным. Задачи и цели у всех есть. Собираемся через три дня для обсуждения результатов.

Все поднялись почти одновременно и начали собираться и только замешкавшаяся Таня, неопределенно взглянув на Костю, отпивающего виски глядя в бумаги перед собой, осталась в кресле.

— Да, Татьян? — произнес Костя, не поднимая на нее взгляда.

— Приоритетность задач у меня выведена, все вопросы с новым работодателем урегулированы, но… — она смотрела только на Костю, не глядя на одновременно посмотревших на нее с некоторым напряжением Лизу и Кирилла, — но здесь я нужна сейчас больше и…

Прервалась, глядя на непроницаемое лицо Кости уже откровенно неуверенно.

— Смелее, — произнес он, как только закрылась дверь за двойняшками и Зелимханом.

Таня, на мгновение закусив губы, спросила:

— Возможно ли без последствий для вас организовать временную заморозку моего перехода? На период разрешения текущей проблемы.

Костя молчал несколько секунд с задумчивым прищуром глядя в документы перед собой. Кратко кивнул и Таня тут же поднялась, стараясь не смотреть на неслышно, но будто облегченно выдохнувшую Лизу, отдающую Кириллу с непроницаемым лицом планшет и, накидывая на плечи жакет, пошла на выход, все же замедлившись, когда тот вскользь коснулся ее локтя и, развернувшись, открыл им дверь, выходя последним.

Несколько секунд вязкой тишины в кабинете. Я смотрела на рюкзак на полу, прислоненный к подлокотнику дивана, устаканивая мысли и ожидая, когда он допишет смс.

— Так чем ты так разгневала Евдокию Борисовну, Андрюш? — Спросил Костя, откладывая телефон на край стола и слегка поворачивая корпус в кресле, внимательно глядя на меня, усилием воли держащую дыхание мерным, не поднимая на него взгляда. — Шеметов заявил, что переводы своих средств в благотворительные фонды, пусть и посредством маневра кольцевого пути, характерного для хакерских атак, его личная инициатива. — Снисходительность в спокойной интонации, вызвавшей у меня холодок вдоль повоночника, когда я все же подняла на него взгляд с усилием удерживая оборону против того, что медленно расцветало в плавленом золоте глаз, когда он произносил ровно и серьезно, — я бы тоже не простил, если бы мой близкий человек погиб. — Я не дала ни единой реакции, а он неощутимо усмехнулся, склоняя голову и удерживая мой взгляд своим, — так и думал. Кир тоже склонялся к мысли, что Дана Сергеевна жива.

Провал в груди и все в него. На секунду крамольные мысли, почему именно не мелькнула сегодня Данка, мысли эти совсем не касаются того, что ей сообщить нечего. Усилием воли блок на беспочвенном безумии и:

— Она слетела с моста и я не понимаю о чем ты говоришь, — переводя дыхание и твердо глядя ему в глаза.

— Чтобы избежать ненужного внимания я бы порекомендовал ей пока не воскресать из мертвых, — ровно продолжил он. — Вернемся к изначальному вопросу: чем ты так досадила Салихардской пенсионерке?

— Тем, что вынудила Евдокию Борисовну спиздить всего миллиард, ибо она опасалась, что ее поле обрабатывает соседнее село.

— Ты знаешь Евдокию Борисовну? — смотрел в глаза, немного наклоняя голову на бок.

— Это вообще как возм…

— Ты. Знаешь. Хакерскую. Группу. — Твердо чеканя слова, пристально глядя мне в глаза, не то спрашивая, не то утверждая и ощущение дежавю. Вот именно с этим человеком я столкнулась на выходе из конференц зала, когда дону гандону был выписан приговор.

— Нет. — Спокойно и твердо.

Долгий миг глаза в глаза и он будто вспарывал этим взглядом. Не прессовал, не давил, удостоверялся. Сердце стучало глухо, мой взгляд без утайки раздраженный и напуганный. Наконец кивнул и посмотрел в сторону.

— Со мной поедешь, Андрюш.

— Нахер? — дрогнувший голос, как эхо содрогнувшегося нутра.

— Не на хер, а со мной, — отклонил входящий вызов, задумчиво глядя в экран. — Причин много. Ты девушка неглупая, так что выбери те, что больше по вкусу девичьему сердцу, это облегчит отношения нам обоим. Сейчас заедем к тебе домой, возьмешь вещи, через два часа у нас джет.

Ладно. Это знакомо. С таким мы знаем как справляться. Потому оковы на тревогу и:

— Кость, — смягчив голос начала я, — ты тоже неглупый, ты же понимаешь, что я не причем. Так зачем я…

— Почему Согрин ехал в клуб, Женя? — полностью проигнорировав мою удочку, вопросительно приподнимая бровь глядя в экран, поинтересовался он таким тоном, будто спрашивал какая погода на улице.

Потому что я была там. Потому что он один из заказчиков, а я стала причиной… конфликта. И я даже догадываюсь, кто этот конфликт затеял и почему все криво пошло. Денис участник, а солдат вражеского стана либо убивают, либо берут в плен. Они увели миллиард, за который убили бы всех, кто сегодня был за этим столом. И даже больше…

Значит, таких солдат в плен не берут. За идеологических единиц генералы еще могут вести переговоры, и то не все и не тогда, когда едва не полегли командные эшелоны, а за наемных… Отсюда и чеканка слов, отсюда и прорвавшееся эхо того, что сжирало его на допросе и казни Дрюни. Я это понимала и глядя на него, вновь закурившего, не понимала сейчас только одного — насколько он осведомлен, что я могу ему говорить, а что нет.

Анохин, затемнив экран телефона, вновь отложил его и развернул кресло ко мне, поставив локоть на подлокотник и подперев висок пальцами с тлеющей сигаретой. Взгляд изучающий, пристально осматривающий мое лицо, глядящее в пол.

— Я дал тебе слово. — Спокойное напоминание в выдохе сигаретного дыма. — Поэтому, мне кажется, имею право знать ответ на вопрос, почему ты вернулась в клуб в образе тщедушного мальчика и почему была на закрытом приеме. Причина. И так, между прочим, мое слово в силе.

И вот это почти разломом. Снова то же чувство, что было на кухне, когда внутри умоляла о насилии, потому что нужен повод обнажить оружие, потому что есть сценарии, а здесь…

Он ждал. Курил и не торопил, пока я, отчаялась уже от страшных прогнозов того, что можно рассказать, а что нелья. Глухо, глядя в пол, начала с момента, когда поняла, что меня запалили, когда из дурного любопытства сунулась в аккаунт Андрея. Разумеется, всячески минусуя из истории Данку и наивно полагая, что Анохин уйдет от мыслей о ней. Впрочем, чокнутая его интересовала меньше всего. Затушив сигарету, он попросил еще раз описать благородного рыцаря и ему явно не понравилось такое совпадение, что камеры в тот вечер были отключены. Ими самими.

— Всё, — подытожила я, чувствуя, только сейчас ощущая внезапно возникшую истощающую усталость. Встала и твердо произнесла, — теперь все, Кость.

Рюкзак в пальцы и шаги на выход, а в голове пустота, но шаг тверже и тверже.

Естественно, уйти мне не дали.

Развернул за плечо как только сжала ручку двери. Оперся локтем о косяк на уровне моей головы, невесело улыбаясь и качая головой, вглядываясь в мои глаза.

— И как меня угораздило… — почти неслышный шепот и берет пальцами за подбородок, приподнимая мое лицо.

Исподлобья смотрела в мерцающие золотом светло-карие глаза, ощущая, что проваливаюсь в них, что уже теряю не только контроль, но и способность к нему. Мотнула головой вырывая подбородок из пальцев. Анохин хмыкнул. Едва слышно.

И в следующий момент чуть присев, обхватил меня и приподнял над полом, зажав между собой и дверью, одновременно с нажимом и парадоксально неторопливо проходясь языком от основания шеи до ее середины, где мягко прихватил зубами, тут же скрадывая укус поцелуем.

Под кожей, откуда-то из солнечного сплетения одновременно по всему телу удар, заставляющий пасть в горячий дурман, рефлекторно откинуть голову, вцепляясь в его плечи. Его сильное движение — вжатие собой в дверь, резкое и жесткое, заставившее воздух с неясным хрипом вырваться из легких. Поймал мой выдох прильнув поцелуем к моим мгновенно пересохшим губам.

В крови нехватка кислорода, сознание отравлено, вдох сбивчивый, жадный, тут же прервавшийся, когда коснулся языком моего и сделал поцелуй глубже. Чуть отстранился давая возможность грудной клетке расправиться, набрать кислород и тут же подло вновь углубил поцелуй, вновь закладывая язык за щеку, надавливая им, заставляя простонать ему в губы от того, какой мощью полыхнуло возбуждение, вплетающееся в разгоряченную кровь.

Его краткая подсказка, когда одной ладонью с сильным нажимом провел от лопатки до пояса и сжал ягодицу, призывая обхватить его ногами. Прижаться теснее. Пока отходил от двери, сжимая ягодицы уже обеими руками, отклоняя голову немного назад, полуулыбаясь, когда целовала его, не справляясь… ни с чем не справляясь.

На диван почти рухнул, а не сел. Пальцы сильнее сжали мои ягодицы, просаживая меня глубже на нем, давая почувствовать отчетливую, выраженную эрекцию. Теснее обняла его плечи, прижимаясь грудью к груди, начисто дурея от краткого прикуса моей нижней губы и теряясь от ощущения когда тебя хотят так выражено, а ты от этого хочешь еще сильнее. Отстранилась, опираясь ладонями о его широко разведенные колени. Двинулась по его паху плавно и с нажимом, не отпуская взглядом переливы наслаждения и терпкого мужского возбуждения в глазах.

Чуть подался вперед, скользя ладонями от ягодиц вверх, поддевая пальцами края свободного топа, ныряя под него, и легкая дрожь от таких прикосновений закоротила мои мышцы удовольствием, когда он провел пальцами от середины живота вверх, по часто вздымающимся ребрам, до груди, отгибая чашечки лифа и сжал грудь жестко, одновременно кончиками больших пальцев поверхностно и мягко по особо чувствительной зоне и при этом снова касаясь поцелуями шеи.

Мурашки.

Его вкус, вкус его поцелуев и ощущение прикосновений, его аромат и отчетливое желание, все это сплетением в кровь, и разум был обесточен и забыт, когда он сбрасывал меня с себя на диван, одновременно придерживая под спину, помогая полуулечься, оперевшись лопатками о высокий подлокотник. Завел мою ногу себе за торс и вновь губами к губам, одной рукой стискивая щиколотку согнутой в колене ноги за его бедром, а пальцами второй ладони почти болезненный хват волос у корней.

Первое его движение почти рывком, вжимаясь эрекцией к моему низу живота и от этого, породившего едва ли не электрический разряд пронесшийся по телу, снова стон в его полуулыбающиеся губы.

Он пальцами по пуговице и молнии моих джинс. Стащил ткань с ног резко, отшвырнул куда-то в сторону. Вновь навис, целовал, вжался, одурманил. Ладонями по его плечам, затянутыми в мягкий креп черного тонкого джемпера, сейчас так ненужного и раздражающего.